Канарский грипп, или Вспомнить всё! - Сергей Анатольевич Смирнов

Брянов что-то предчувствовал… и теперь весь размяк. Он смотрел на сына, оказавшись в полном размягчении воли и полной мешанине чувств.

— И как ты себе это представляешь? — тихо, даже сипло пробормотал он.

Сан Саныч уже представлял свою эмиграцию в ясном солнечном свете:

— Какие проблемы-то?! Ну, там пару учебников… Для шмоток одной сумки хватит. Так?.. Ну, кассетник… Компьютер отдельно — ну, послезавтра приволоку. Видик у тебя есть, так?

Брянов с непонятным чувством стыда кивнул.

— Ну! — Темные глаза Сан Саныча светились; таким отец не видел сына и в пору их похода в Зоопарк. — Чего мне еще надо?

— А что матушка твоя скажет? — Брянов осторожно, потихоньку адаптировался.

— А что скажет?! — взбрыкнул Сан Саныч. — Ее и так нет, я один там живу.

— Приедет… — заметил умудренный жизненным опытом Брянов.

— Ну и что! Я паспорт получил! Где хочу, там и живу! Что она, на меня в милицию заявит… как на без вести пропавшего? Им и так с дядей Геной друг друга хватает по самое не хочу.

Сан Саныч провел рукой у горла, а у Брянова то ли от его слов, то ли от жеста защемило сердце.

— А бабушку инсульт не хватит?

— Ну, мы сейчас пойдем у бабушки разрешение просить, можно нам гулять на дворе или нет. — У Сан Саныча начали сжиматься губы, и он уже был готов впасть в большую обиду — южная материнская кровь брала свое.

— Осталась еще одна маленькая проблемка…

— Так я здесь на что?! — развел руки Сан Саныч. — О чем и речь? Смотри, бать, сюда! Ты — подопытный кролик, так?..

Не согласиться было уже никак нельзя.

— У тебя охрана, как у президента. А я кто? Я у тебя — ближайший родственник. Меня не только не тронут, а — наоборот! Тоже будут охранять! Заодно! Для своей же пользы… Ты гляди, бать, что получается… так я вечером домой иду — мне еще надо в подъезде смотреть, как бы череп не проломили, так? А у тебя тут я заодно с тобой — в полной безопасности. Согласись!

Как ни странно, в словах Сан Саныча можно было найти сермяжную правду.

— И я, кстати, тебе пригожусь, — продолжал Сан Саныч. — Присмотрю за тобой. Если что важное забудешь — я напомню. Если что-нибудь не то вспомнишь, можем вместе обсудить… Все-таки у нас есть много общего.

— Есть, — с глубоким удовлетворением признал Брянов.

— Ты ведь не забудешь, что у тебя есть сын.

— Очень надеюсь…

Возникла еще одна «маленькая проблемка». О ней Брянов решил Сан Санычу пока не говорить.

Дело было в том, что разведенный Брянов временами жил не один, а появлялась у него и иногда застревала на недельку-другую сотрудница соседнего отдела Катенька, тоже, как и он, разведенная и вполне самостоятельная. В матери Сан Санычу она никак не годилась… и к тому же, пользуясь терминологией Сан Саныча, в этой необычной ситуации она не могла считаться «ближайшим родственником». Брянов начинал склоняться к тому, чтобы объявить ей временный карантин — для ее же безопасности… не считая того, что ей пришлось бы слишком многое объяснять, чтобы у нее в этом доме не поднялись дыбом волосы.

— Надо бы тебя гнать из этой зачумленной дыры, — сказал Брянов сыну, — но… вот не могу, и все. Ты правильно все говоришь, а надо бы гнать.

— Я тебя понимаю, — ответил сын. — Будь я на твоем месте — тоже стоял бы и думал: гнать меня или не гнать…

У Брянова комок застрял в горле. Он отхлебнул чай и поморгал: чай был очень горяч.

— А что ты Лене про меня сказал? — решил поинтересоваться он.

— А то и сказал, — подмигнул Сан Саныч. — Батя у меня упал, потерял сознание, очнулся — гипс… Ей и говорить ничего больше не надо… Их дело — восхищаться нами и делать, что им говорят.

— Ну, сынку, жизнь у тебя будет нелегкой, — серьезно заметил Брянов.

— Наследственное, — парировал сын.

Фрагмент 7. МОСКВА. К ЮГО-ЗАПАДУ ОТ КРЕМЛЯ

В эту часть лабиринта он попал впервые, но двигался вперед уверенно, уже зная систему, ясно предчувствуя, откуда ждать нападения врага.

Вот сейчас — из-за угла справа… Гнусная образина еще не успела как следует высунуться, как уже была сметена струей огня. Один спрыгнул с решетки, другой выскочил из люка — все в один миг задымились головешками. За долю секунды до «гибели» он успел повернуться назад и уничтожил еще трех врагов, кинувшихся на него с тыла.

Тренькнул нежный звон колокольчика, и Модинцев нажал на «стоп». Все пока оставшиеся в живых враги замерли на экране дисплея.

— Марк Эдуардович, — донесся из селектора голос секретарши, — вас из «Приор-банка»…

— Меня нет, — сказал Модинцев, — пусть позвонят в конце дня…

Главным своим талантом Марк Модинцев считал никогда не подводившее его предчувствие того, с какой стороны следует ожидать опасность. Он был достаточно скромен в самооценках. Он, сын генерала войск противовоздушной обороны, родился и вырос в военном городке неподалеку от Берлина, и ему повезло с компанией, которая научила его никогда не зарываться. Своим друзьям детства и своему таланту он был обязан тем, что к тридцати двум годам достиг многого и, главное, сумел остаться в живых.

Марк был крепок здоровьем и в свое время сам пошел служить в ВДВ. Он выучился на военного переводчика, овладел тремя языками и в течение пяти лет участвовал в «специальных операциях» — в Замбии, Анголе, Афганистане, потом — уже по найму — работал в Заире и на Филиппинах. Еще тогда, «в советское время», он честным, мужским трудом заработал очень приличные деньги, получил массу впечатлений, приобрел полезный впоследствии опыт и очень важные связи, «отточил» свой талант.

Потом начался большой вывод войск, а с ним — большая «осенне-весенняя распродажа». И вот тут первый и единственный раз в жизни отец указал ему на место, которое нужно было скорее занять.

С тех пор пронеслись годы. Отец умер от инфаркта в конце девяносто первого, полностью развязав сыну руки. Теперь Марк Модинцев был главой крупной компании, держал контрольные пакеты акций двух