Единое ничто. Эволюция мышления от древности до наших дней - Алексей Владимирович Сафронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Признавая, что душа и тело различны, современный человек не готов пойти дальше и даже предположить, что душа и тело или как-то иначе разделённая на компоненты композиция человека состоит из элементов, не имеющих единого источника происхождения. То есть, принимая дуализм или плюрализм в настоящем, мы не принимаем дуализм или плюрализм в прошлом, в акте (актах) творения.
Если некто придерживается сегодня точки зрения об особой природе души (мы не разделяем эту точку зрения), то он почти наверняка будет придерживаться и точки зрения о том, что душа, как и тело, создана Единым – Богом или одной природой. Такая убеждённость, такое содержание общественного сознания является, несомненно, интеллектуальным феноменом. И его нужно изучать.
Надо отметить, что и современный натуралистический дуализм Д.Чалмерса имеет ту же самую «монистическую оговорку», которую мы уже упоминали в начале статьи. По Чалмерсу, сознание, вполне возможно, является таким же фундаментальным явлением природы, как заряд или масса[32]. Однако все эти явления происходят у него из единого космологического события; точнее, философ просто не конкретизирует этот пункт своей философии, давая понять, что не претендует на собственную дуалистическую космологическую модель. Скажем, возможность, что наша реальность находится на пересечении последствия двух или более Больших взрывов разной природы, он не обсуждает. Почему?
Как уже было отмечено, рассуждение об абсолютно Различном лишает нас в какой-то степени точки опоры в виде субстрата для сравнения. Иными словами, дуализм ставит перед нами специфическую для него проблему о соотношении несоотносимого, из которой произошёл, например, спор о свободе воли. Если душа и тело не имеют ничего общего, то как же они могут сочетаться, как между ними возможна интеракция? И так далее. Возможно, проблема свободы воли возникает не из-за дуализма самого по себе, а из-за его платоновско-декартовской версии, которая только и доступна общественному сознанию.
В связи с этим вернёмся к сравнению концепций дуализма Платона и Аристотеля. Их Различное различается, если можно так сказать, по типу разделения. У Платона разделение проходит по тому, что можно хотя бы приближённо назвать эссенциями, сущностями или просто объектами. Как и понятие о теле, понятие о душе в общественном сознании до сих пор сопряжено с некоей объектностью. Даже платоновская идея как будто может быть представлена в виде некоторого целостного объекта. При этом аристотелевское деление на форму и материю (или, как сказали бы мы, форму и содержание) принципиально не сводимо к объектам. Аристотель смещает фокус с объектов вглубь сущностей, замечая в них взаимопроникающие материю и форму.
Такая (аристотелевская) форма различения, основанная на его концепции причин, во многом замечательна, поскольку даёт первый в истории пример нелокальной теории. Вероятно, в данное время концепция греческого философа является всё ещё единственной европейской философской теорией, которая абстрагировалась от того типа локализации и дискретизации явлений, который доступен только теоретическому познанию, но, возможно, не отражает ничего существующего в действительности. Это важный нюанс, к которому мы ещё вернёмся.
Ключевой фигурой, с которой дуализм начался как формализованный научный подход, стал Рене Декарт. И он же, к сожалению, стал его «могильщиком» на долгие годы. Вспоминая Декарта сегодня, принято говорить, что он дал импульс для развития двух отдельных направлений: наук о протяжённом, то есть о том, что можно измерить, и наук о мышлении, человеке. В первом случае импульс оказался очень сильным и продуктивным, а во втором, напротив, привёл к парадоксам, бесконечным поискам подходов и, в конце концов, к пониманию, что дуализм ошибочен.
Уже Б.Спиноза предложил свою интерпретацию теории Декарта, в которой не оказалось места для дуализма. И это при том, что именно дуализм был пафосом философии Картезия и что именно Спиноза заслуженно считается одним из главных его критических продолжателей. Как могло так получиться, что спинозианская интерпретация Декарта, отвергнув его главное положение, оказалась значительно востребованнее, чем исходная?
С.Р.Ковнер пишет: «Был еще третій духовный ученикъ Декарта, это – Бенедиктъ Спиноза. Отношенія его къ Своему учителю ужъ совсѣмъ иныя. Сначала, кажется, онъ идетъ по его слѣдамъ и даже развиваетъ его; но вдругъ, неизвѣстно вслѣдствіе какого чуда или внутренняго процесса, онъ незамѣтно выростаетъ изъ-за его плечъ, оставляетъ его далеко за собой, поражаетъ современный міръ цѣлымъ рядомъ возвышенныхъ идей…»[33]
В ответ на онтологическое различие в мире протяжённого и мыслящего своего предшественника Спиноза предложил такое Единое, такую «монистическую оговорку», такую теорию объединения Различного в одно целое, которая и по сей день является основной базовой доктриной в философии науки и в этике. Почему?
Это очень непростой вопрос, рассмотрение которого заслуживает не одной книги, но мы хотели бы изучить его важный аспект. Это уже упомянутый в начале мотив исследований как исходный пункт философии. Мы начали эту статью с вопроса, какие цели должен преследовать философ. Должен ли он слепо идти к истине, чего бы это ни стоило, или же должен руководствоваться общественной пользой, последствиями для человечества. По этому критерию, у Декарта и Спинозы были противоположные подходы. Нельзя сказать, что Декарт был ослеплён Софией, но сам его метод более чем красноречиво говорит за себя. Картезий поставил во главу угла сомнение как путеводную звезду своего метода.
Он решил, что всё, что может вызвать сомнение, должно быть проверено, или, иными словами, никакие ценности, авторитеты или установки не играют роли. За этим методом легко разглядеть абсолютное стремление к истине, даже – додумываем мы за Декарта – если эта истина может причинить вред.
В отличие от Декарта, Спиноза стремился к достижению человеком душевного равновесия, довольства и радости. Но не через богатство или славу. Он сам жил очень скромно, и его часто и в плане образа жизни, и в плане философии сравнивают со стоиками. Декарт был значительно богаче Спинозы и, кроме того, часть жизни прожил при королевском дворе. Спиноза считал, что скромность украшает, а с множественными желаниями и аффектами нужно бороться, поскольку в них проявляется человеческое рабство.
Пожалуй, сердцевиной всей философии Спинозы, которая происходит из её мотивации, стало его понимание того, как возможна человеческая свобода. Пожалуй, это именно тот ход мысли и та способность увидеть (достроить) Единое, за которые Спиноза считается одним из самых великих умов человечества. Его возводили на
