Литературная Газета 6528 ( № 40 2015) - Литературка Литературная Газета

Иранцы играли «Предложение» не просто на другом языке, но по-своему, по-ирански. О Лужках и домашних собаках невеста спорила с женихом с ножом в руках! Всё было оглушительно громко, с темпераментом, немыслимым для Чехова. Но и почему нет?! Они так видят, чувствуют. Чехов теперь принадлежит не только России.

Хозяева фестиваля сыграли неожиданно не по правилам праздника. Спектакль не классический, но посвящённый Великой Победе России в Отечественной войне: «Рядовые» белоруса Алексея Дударева, спектакль правдивый, честный, по-особому мужественный и волнующий. Они посчитали, что в год 70-летия Победы они должны это сделать. Ведь на самом же деле – только бы не было войны!

Писатель и император

Писатель и император

Политика / Настоящее прошлое / Неизвестное об стномизве

Кудрина Юлия

Илья Репин. Приём волостных старшин императором Александром III. Василий Перов. Портрет Ф.М. Достоевского

Теги: политика , история России

Величайшие философы, писатели и учёные, композиторы и художники, творившие в России в конце XIX – начале ХХ веков, в «эпоху мысли и разума», оставили потомкам глубочайшие философские работы, непревзойдённые до сих пор произведения культуры. Среди выдающихся русских мыслителей того времени особое место занимает Ф.М. Достоевский, всемирно признанный писатель и пророк-философ.

В 70-х годах признание Ф.М. Достоевского в самых широких слоях русского общества, в том числе и среди молодёжи разной идейной направленности, становится всеобщим. Сам писатель в письме К.П. Победоносцеву 24 августа 1879 г. называет своё «литературное положение «почти феноменальным», «как человек, пишущий против европейских начал, компрометировавший себя навеки «Бесами», то есть ретроградством и обскурантизмом, – как этот человек, помимо всех европействующих, их журналов, газет и критиков, – всё-таки признан молодёжью нашей, вот этою самою расшатанной молодёжью, ни гилятиной и проч.? Они объявили уже, что от меня одного ждут искреннего и симпатичного слова и что меня одного считают своим руководящим писателем».

Интересно, что Достоевского как большого писателя высоко оценивала и власть. Она признала его «как выразителя своих основополагающих воззрений и предначертаний». Среди почитателей писателя оказываются и члены императорской семьи, особенно её молодые представители.

Сыновья императора Александра II Сергей и Павел Александровичи зачитывались произведениями Фёдора Михайловича и хотели лично познакомиться с ним. Знал книги Достоевского и сам царь. Он высоко ценил преданность писателя самодержавию, его мысли о необходимости воспитания молодёжи в православии и высоконравственном духе. В начале 1878 г. по просьбе императора Достоевского посещает воспитатель царских детей Д.С. Арсеньев. От имени царя он передаёт ему просьбу, «чтобы Фёдор Михайлович своими беседами повлиял благотворно на юных великих князей».

Тесные контакты сложились у Достоевского с семьёй великого князя Константина Николаевича (1827–1892), второго сына Николая I. Генерал-адмирал руководил морским министерством, в 1860–1861 гг. был председателем Государственного совета.

Из воспоминаний дочери Достоевского: «Великий князь Константин Николаевич тоже попросил моего отца повлиять на его молодых сыновей Константина и Дмитрия. Это был интеллигентнейший человек, широко европейски образованный, он хорошо воспитал своих сыновей патриотами и христианами. Дружба моего отца с молодыми князьями длилась до самой его смерти… Он любил их обоих, но отдавал предпочтение Великому князю Константину, в котором угадал будущего поэта…»

Идеи Достоевского оказали большое влияние и на формирование мировоззрения великого князя Александра Александровича, будущего императора Александра III. «Живи так, как если бы от тебя зависела судьба мира». Эту хорошо известную формулу Достоевского великий князь хорошо знал.

С юности Александр Александрович понял своё царственное призвание как человеческий долг. Его дневниковые записи свидетельствуют об этом: «Бог призвал меня на это трудное и неутешительное место. В душе моей всегда было это чувство, что я не для себя должен жить, а для других; тяжёлая и трудная обязанность...»

До 1870 г. цесаревич Александр Александрович высказывал весьма либеральные взгляды. Вокруг наследника престола в эти годы образовался кружок, на собраниях которого обсуждали исторические судьбы России. Признавая необходимость проведения «Великих реформ», члены кружка считали, что реформы должны были осуществляться в соответствии с известной уваровской триадой: «православие, самодержавие и народность». Все участники кружка были одушевлены «мыслью о необходимости «подъ­ёма народного самосознания» и искали в прошедшем своей родины идеалы для устройства будущих судеб её.

По мнению И.С. Тургенева, «на путь либерализма вела его природная склонность». «Он, казалось, был связан сердечными узами с французскими республиканцами. Сюда входило, главным образом, нескрываемое отвращение к императору Наполеону, двойственность которого, привычка к хитростям и интригам оскорбляли все его честные инстинкты. Но ко­гда наступила коммуна, на него нашёл яростный гнев против всех делателей кровавых революций, и он не раз повторял с некоторой досадой – по поводу своих минувших убеждений: «Так вот до чего всё это доводит».

Александр III, несмотря на то что был открытым сторонником самодержавной власти, не был принципиальным противником реформ своего отца. Так, воспитатель царских детей, директор Морского корпуса адмирал Д.С. Арсеньев отмечал, что Александр III в душе «был скорее так называемого либерального направления», сочувствовал «Великим реформам» и желал их продолжения, но мешала смута.

На фоне политической нестабильности и разгула терроризма во второй половине XIX в. в России в работах философов, писателей, общественных и политических деятелей рассуждения о национальной идее звучали всё чаще и громче. Ф.М. Достоевский был первым философом, который ввёл в литературу термин «русская идея», хотя само определение «идеи нации» вошло в российскую историко-юридическую науку впервые благодаря писателю-философу Н.Я. Данилевскому, по мнению которого, «идея нации» была идеей объединения народа в рамках национального государства. Эта идея должна была опираться как на этнографические и исторические основания, так и в значительной степени на религиозно-культурные.

В конце 1871 – начале 1872 г. Достоевский написал своё первое письмо наследнику. Эта мысль была подсказана ему князем В.П. Мещерским. Вскоре писатель, испытывавший большие материальные затруднения, получил от цесаревича первую денежную поддержку, которая была ему крайне необходима. «Получил денег, – писал Достоевский 4 февраля 1872 г., – и удовлетворил самых нетерпеливых кредиторов. Но совсем ещё не расплатился, далеко от того, хотя сумму получил немалую…»

28 января 1872 г. Достоевский направил благодарственное письмо цесаревичу, в котором, в частности, говорилось: «Чувства мои смутны: мне и стыдно за большую смелость мою, и в то же время я исполнен теперь восхищения от драгоценного внимания Вашего высочества, оказанного просьбе моей. Оно дороже мне всего, дороже самой помощи, мне оказанной Вами и спасшей меня от большого бедствия…»

Когда в начале 1873 г. вышли отдельным изданием «Бесы», Достоевский через Победоносцева послал их цесаревичу. В этом произведении писатель в предвидении судьбы России показал тех, кто готовил гибель её. Пётр Верховенский и его сообщники из «Тайного общества» с «центральным комитетом» в Женеве, их заветные планы в отношении русского населения: «Все рабы в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное – равенство…», «…мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат…», «…народ пьян, матери пьяны, церкви пусты…», «…разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, самолюбивую мразь – вот чего надо…!»

10 февраля 1873 г. Достоевский написал наследнику третье письмо.

«…Мне льстит и меня возвышает духом надежда, что Вы, государь, наследник одного из высочайших и тягчайших жребиев в мире, будущий вожатый и властелин земли русской, может быть, обратив Ваше малое внимание на мою попытку, слабую, я знаю это, но добросовестную, изобразить в художественном образе одну из самых опасных язв нашей настоящей цивилизации...»

Зная через Победоносцева и Аксакова, что цесаревичу близки идеи русской самобытности, Достоевский вскоре пишет ему новое послание, в котором объясняет, что заставило его написать роман «Братья Карамазовы». «Это – почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как Нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моём нет ни списанных событий, ни списанных лиц. Эти явления – прямое последствие вековой оторванности всего просвещения русского от родных и самобытных начал русской жизни.