Последний Словотворец. Ложная надежда - Ольга Аст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ужасно-ужасно. Где же мой мальчик? Спину ровнее, кошмарно-кошмарно.
К концу нашего занятия я был готов просто загрызть любого, кто ко мне приблизится. Напоследок мне вручили стопку книг со словами: «Надеюсь, читать ты умеешь». А ведь он точно знал, что умею!
Вернувшись и обнаружив оставленный возле двери поднос с едой, я, не обращая внимания на Джеральда, сел прямо на пол и стал жадно есть.
– Сегодня булочку не дам, – сердито сказал я, проглотив первую порцию. – Не заслужил, ты смеялся надо мной.
Джеральд улыбнулся и встал напротив меня.
– Не над тобой, а над всем происходящим. Согласись, со стороны это выглядело забавно. Ты такой здоровый и стушевался перед сухоньким старичком.
– У него была палка, – возразил я.
Джер разразился смехом. Я не удержался и присоединился к нему.
– Тебе смешно, а у меня от нее все болит, зато теперь я знаю, как правильно открывать рот.
Мужчина пару раз моргнул и снова засмеялся.
– Нас всему учили с детства. Но как правильно открывать рот – такого не было.
Отсмеявшись, я задумался:
– Слушай, Джер, а до меня еще ведь кто-то был?
– Почему ты спрашиваешь? – От моего вопроса он напрягся.
– Господин Мьеллерс говорил про чудесного и воспитанного мальчика, которого он учил до меня.
Джеральд хмуро уставился в пол и молчал.
– Значит, был.
– Я этого не говорил.
– Но и не отрицал. Да ладно тебе, расслабься. На самом деле я просто так спросил. Если мне знать не положено, то… – Я сделал неопределенный жест рукой. – Здесь вообще не любят что-либо объяснять.
– На то свои причины, – пожал Джер плечами. – Поверь, иногда я очень бы хотел оставаться в неведении.
После ужина я расположился в кровати, окружив себя лампами и книгами. Главное было не заснуть и не поджечь здесь все. Я в предвкушении открыл одну из книг, надеясь, что она сможет утянуть меня в себя, как те, которые я переписывал. Но на первой же странице меня ждало разочарование. Это была всего лишь история нашей страны. Я взял следующую – там оказались легенды о возникновении Дартелии. Потом – легенды о Словотворцах, дальше – карты, страны, правители и другие исторические справки. Во всех книгах, написанных на обычном языке, не нашлось ни тайн и ни даже намека на них. Глупо было ожидать, что сейчас меня станут учить секретам мироздания, тем более учитывая мое положение.
Я решил начать с самой интересной для меня – «Легенды о Звездном Волке».
Исконным символом Дартелии являлся именно волк, окруженный сиянием, который потом перевоплотился в человека, став первым сошедшим с Небес Богом. Его изображали на всех гобеленах. На гербе, доспехах и щитах изначально размещалась только голова воющего волка. Потом, с появлением Триединства, волков стало три – один более крупный посередине, два других смотрели на запад и восток. Королевским цветом считался цвет ночного неба – темно-синий.
Легенда рассказывала о воине, который отстаивал честь своего народа и отказывался сдаваться в рабство. За это казнили его семью. Тогда он взмолился Небесам, прося о помощи и силе, чтобы одолеть врагов и не позволить захватить его народ. Ночью Небо послало ему огромного волка, шерсть которого сверкала, будто сотни звезд. Зверь даровал силу мужчине и обещал всегда следовать за ним, пока тот будет верен их клятве. Вдвоем они одолели врагов. Но последний упал воину в ноги, прося о пощаде для себя и своей семьи. Воин сжалился над ним и отпустил. Но обманщик вонзил ему нож в спину. Волк разорвал врагу горло, но тот успел ранить зверя. Бог больше не смог вернуться, потеряв свою божественную сущность и став человеком. Но он не утратил своей связи с Небом и мог обращаться к нему, получая силу и разделяя ее со своим названым братом. Волк даровал силу написанным словам, наделив их магией и формой. Наградил своего побратима вещими снами и мудрыми советами. Они вместе построили первую большую и процветающую страну – Дартелию (от слова «дар»). Волк служил первому королю верой и правдой, каждый день был ему опорой. Люди прозвали зверочеловека Словотворцем за его дар слов. Он был неприкосновенен, и его почитали не меньше самого короля.
Но все рано или поздно покидают этот мир. Волк, исполнив свою клятву, ушел в один день с королем, передав потомкам великий дар слова —мудрость, записанную им в книгах.
Словотворец умер: он растворился в ночи, а в небе люди наблюдали прекрасный звездопад. В руках же мертвого короля нашли один-единственный камень, который сиял ярче всех звезд на небе. Именно тогда началась история ритуала. На месте, где умерли Звездный Волк и Основатель, люди установили алтарь. Только правитель по крови допускался до ритуала, оставляя чашу с подношением на постаменте. Священники, служившие Небесам, окунали на ночь камень, оставшийся от Первых, в кровь претендента на трон. И если наутро камень ярко сиял, то священники признавали в претенденте нового правителя. И ему по наследству передавался камень, пока не приходило время нового ритуала.
Старший сын правителя принял трон Дартелии, а двум своим братьям отдал две больших территории по бокам и разделил оставленные Словотворцем знания на всех поровну. Камень раскололи на три части. Тогда и было образовано великое Триединство, хранившее и чтившие традиции.
После смерти первого Бога стали рождаться мальчики, способные владеть языком Небес. Они вырастали, шли на зов потомков первого правителя и становились великими Словотворцами, посвящая им самих себя и свои жизни.
Мурашки пробежали по коже. Я знал эту легенду и раньше, но сейчас проникся ею как никогда. Возможно, это была просто красивая сказка. Нигде не упоминалось, когда и что именно произошло. С другими двумя странами у Дартелии были напряженные отношения, и, учитывая сложившуюся ситуацию, я очень сомневался, что они стали бы делиться хоть какими-то знаниями.
Следующие дни оказались похожими на предыдущие. Из меня усиленно лепили того, кто не смог бы опозорить короля. И, признаюсь, это было безумно сложно. Даже Джеральд, видя мои мучения и мешки под глазами, больше не шутил, только сочувственно вздыхал. Если языки и история других стран усваивались легко, то манеры, правила поведения в обществе и умение красиво говорить давались с огромным трудом. Моим мучениям не было конца. Я уже не удивлялся разнообразию аппетитной еды и даже не мог сказать, что после насыщенного дня вообще
