Бабло пожаловать! Или крик на суку - Виталий Вир

— Богдан, — оборвал Рамсес вкрадчивую речь друга. — Я, правда, признателен и буду иметь это в виду. Но сейчас, что он сможет сделать конкретно? Предоставить хорошего понимающего следователя. Или, что хуже, какой-либо «из этих», — указательным пальцем он показал наверх, — возьмет мое дело под «особый» контроль. Из практики же более действенно — договориться по месту, нежели надзор со стороны начальства. Вообще, я не о том говорю! Богдан, о чем конкретно мне им всем рассказать? Ни пуль, ни… Да, что тебе об этом опять говорить?

— А чего ждать? Когда труп в твой рост будет налицо?

— По-крайней мере, тогда можно уголовное дело заводить. Правда, сохраняется шанс «висяка».

— Идиот!

Наступила короткая пауза, после которой, неожиданно для Рамсеса, Богдан оживился — повеселев, он предложил:

— Попробуем коньяк?!

У Рамсеса это предложение не вызвало ни особых эмоций, ни смену настроения:

— Завтра открытие торговой недели.

— Каждую неделю — открытие недели, но не на каждой неделе в тебя стреляют, — Богдан запнулся. — Я фигурально, имею в виду, не в каждого из нас стреляют.

— Не суетись. Понятно, что не по случаю.

— Ну?!

Богдан радостно развел руки.

— Торги по осени считают. А сейчас она и есть, — промямлил расстроенный Рамсес. — Этой же осенью торги вообще начались так, как мало кто предполагал. Да и ситуация в течение дня будет меняться стремительно. Может, нам не надо пить? Завтра работать.

Рамсес замолчал. Глядя на Богдана, было понятно, что сейчас тому совершенно не было дела до завтрашних торгов на бирже. Да и что было перед ним говорить о том, о чем Богдан и сам прекрасно знал? Впервые за всю историю котировок осень не была похожа на предыдущие. Торги после летних каникул начались довольно неожиданно. Многие трейдеры оказались в весьма затруднительном положении: никто ничего не комментировал в сложившейся ситуации и не давал прогнозы на будущее. Происходящее многих инвесторов сводило с ума.

Такого еще не было, чтобы рынок, действительно, находился в глубочайшем кризисе. Игроки давно уже забыли, что тренды в принципе могут быть и долгосрочными. Самым любимым словосочетанием стало — кратко-среднесрочные ожидания. Поэтому Рамсесу и Богдану каждый день приходилось быть на чеку в преддверии моментального разворота, отслеживая планку «того самого» уровня.

В Рамсесе «заговорил» трейдер и он сказал:

— Теперь и моя жизнь выглядит так, как финансовый рынок — нет уверенности в завтрашнем дне, а точнее — полная жопа!

— Предлагаю в ситуации с тобой, как и на финансовом рынке, не играть тебе на опережение.

— К чему приведут эти ожидания?

— Рамсес, текущая ситуация не нова, — продолжал вторить Богдан тоже, как трейдер. — Я имею в виду, что во все времена — замахивались на убийство, посягали и будут покушаться, — он развел руки. — Ну, пафосно, конечно, но, так вот мы живем.

— Куда уж пафосней?

— Если рассматривать ситуацию с тобой и вспомнить историю котировок, то, в трудные времена, многие томились в ожидании.

— Не забывай, сколько депозитов полегло, пока дожидались.

— Ну, были же и те, кто пережил. Помнишь, как нас учили?.. Возможно, тебе тоже стоит немного затаиться. Как говорят в последние годы? В идущий паровоз уже вскакивать поздно, а бежать против — глупо. Я говорю и про тебя, и про завтрашнее начало торговой сессии, — Богдан помолчал, обдумывая, и вскоре добавил: — Что касается только тебя. Пока поживешь у меня. На работу и обратно — вместе. Я думаю, пока нас двое — никто не станет в тебя палить. А там, посмотрим. Также я переговорю и с отцом, чтобы он приставил к нам одного охранника, что работает на него.

После этих слов Богдан направился на кухню. Вернулся он с двумя пузатыми бокалами на короткой ножке, с коньяком и с тарелкой тонко нарезанного лимона, слегка присыпанного свежемолотым кофе, а поверх сахаром.

— Помнишь, Рамсес, объявление в лагере для победителей школьных шахматных олимпиад, которое вывешивали каждый раз в воскресенье, а на следующий день снимали?

— «Сегодня воскресенье. Значит, будут танцы», — процитировал Рамсес текст объявления.

— Точно! — сказал Богдан и рассмеялся.

Рамсеса не особо это развеселило — он сдержанно улыбнулся и сказал о более важном для себя:

— Попробую набрать Алику.

— Попробуй.

Рамсес принялся звонить, а Богдан разливать.

Терпкий запах ароматного коньяка вырвался наружу, когда он откупорил бутылку.

— Не берет трубку? — поинтересовался Богдан.

— У-у.

— Рамсес, ты не обижайся. Поначалу, я и сам думал, что, может, в полицию-то обратиться. Но!.. Пусть немного, но я тоже знаю Алику. Думаю, что вчерашняя ваша размолвка никак не связанна с сегодняшней историей. А соседка могла и ошибиться. Там вовсе была не Алика, а другая девушка-чика. Сам говорил, машину-то плохо было видно, а твоя подруга — далеко не одна, кто живет в том подъезде. Я, конечно, не проверял, но уверен в этом. Я о девушках, — внушительно уточнился Богдан.

Он разлил по бокалам коньяк, взял их в руки и один протянул другу. Рамсес отключил вызов абонента и тремя пальцами забрал свою порцию.

— А ее куртка? Подпертая дверь в подъезде?

— Совпадение. Ты сказал, что курка была похожа, но ты не видел лицо. А дверь подперли потому, что, допустим, это, там, делают всегда. Тип-па в подъезде такой банальный прикол.

— Кстати, это возможно. Дверь мне открыл дедок и он собирался что-то втереть мне про эту швабру, там, у входа, сетуя, чтобы прекратили такие шутки. Наверное, он думал, что я, с убегавшими от подъезда, заодно?

— Вот, видишь! Это вообще, там, могли быть малолетки — парень с телкой, у которой элементарно тоже белая куртка. А машина просто в тот же момент отъезжала от подъезда. Прикол малолеток и отъезд какого-то солидного человека на машине — это совпадение. Да и, если бы там, пардон, волокли Алику в качестве заложницы, то, почему она не просила о помощи? Можно, конечно, предположить, что ей заклеили уста. Но, Рамсес, — в отрицание, Богдан помотал головой, — …на улицу…с залепленным ртом…мимо старика, кто затем открыл тебе дверь в подъезд и заговорил только о швабре.

— Твою мать! Почему эти ребусы именно со мной и сейчас?!

— Подобное, постоянно не во время, — сказал Богдан и добавил, чокаясь: — За удачу!

Рамсес выпил залпом весь коньяк, который находился в бокале в пропорциях одной третей частью. После того, как друг опять начал дышать и перестал морщиться, Богдан сделал небольшой глоток. Но, столкнувшись с несоразмерным, оттого одиноким взглядом Рамсеса, после выпитого, Богдан сравнял счет в порциях, отправив остаток коньяка внутрь. Выровняв дыхание и закусив, Богдан налил себе ещё.

— А мне не наливай больше, — попросил Рамсес и икнул, — Я поеду к Алике. Если не дозвонюсь.

С этими словами, Рамсес отправил в рот дольку лимона: кисло-сладкая с ароматом кофе она напомнила ему, что, помимо прочего, человек живет и вкусом, и самой пищей. Он совершенно забыл, что сегодня не ел, как тут же почувствовал, что ему, после выпитого, стало теплей и внутренне комфортней: напряжение ушло и наступило долгожданное расслабление.

— А коньячок, не че так, как любит говорить Алика, если ей что-либо нравится, — язык Рамсеса оказался не столь подвижным, как пару минут назад.

— Поедем к твоей подруге вместе, — сказал Богдан также твердо и тем же неуверенным языком, как и Рамсес. Он отставил бокал. — Посидим немного и поедем.

— Но, если я не дозвонюсь, — поправил друга Рамсес трендовой заплетавшейся речью, но с серьезным видом.

Телефон не заставил себя ждать — раздался звонок, на дисплее высветился номер Алики и фото, где она улыбалась.

— Алика, — хватая трубку, радостно заговорил Рамсес и тоже улыбался.

— Нажми на «ответить», — разделяя радость, хмыкнул Богдан и так же расплылся в улыбке.

— Черт!

Вместо этого, пальцем Рамсес угодил на кнопку «громкая связь»:

— Рамсес, — раздался напряженный голос Алики в смартфоне.

— С тобой что-то случилось? — сразу же начал беспокоиться он, дыша как можно сдержанней, чтобы она не догадалась о немного выпитом. — Ты где? Я был у тебя. Целый день звонил.

— Где я? — возмутилась Алика, а голос изменился: стал строг и властен. — Это ты, где? Я-то — у подруги! И благо, что так, а то вторые сутки проводила бы в одиночестве! В отличие от тебя, как я слышу! А ты молодец! Еще и телефон отключал!..

— Подожди, подожди, подожди… — перебивая, оживленно заговорил пьяной речью Рамсес, определенно выдав себя опьяненного.

— Нет, это ты меня подожди, — теперь перебила Алика. — Если я и не брала сегодня пару часов трубку, так это потому, что ты пропал на пару дней и бухаешь неизвестно с кем!

— Ты не…

Короткие телефонные гудки прервали и улыбку, и радостную — навеселе — речь Рамсеса.