Николай Крылов - Илья Драган

Десантом занимался штаб Г. Д. Шишенина. Его морской заместитель капитан 1-го ранга С. Н. Иванов уже направился в Севастополь. Из соображений секретности штаб ООРа не был поставлен в известность о месте высадки десанта. План высадки должен был привезти Иванов.

Крылов готовил удар сухопутных войск, еще не зная, где высадится десант. Для последней доводки направления встречного удара отводилось всего лишь несколько часов перед самой высадкой.

21 сентября в 13 часов 30 минут из бухты Казачьей с десантом на борту в сопровождении трех эсминцев вышли два крейсера: «Красный Кавказ» и «Красный Крым».

Высадка десанта с больших кораблей была невозможна. Сначала десант должен был перейти на баркасы, шлюпки, на катера и другие мелкие суда, которыми обеспечивала операцию Одесская военно-морская база.

Ко всем заботам, связанным с контрударом и десантом, прибавились заботы о западном и южном секторах. На западном секторе в этот день были, отбиты три довольно сильные атаки противника, с Иваном Ефимовичем Петровым надо было, в свою очередь, подготовить частную операцию с отвлекающей атакой.

Уже к вечеру, когда истекало все возможное время для координации действий с десантом, Крылов соединился по телефону с Шишениным. Известие поразило, как удар грома: эсминец «Фрунзе» потоплен немецкой авиацией. На него совершили налет бомбардировщики Ю-87. До сих пор в небе Одессы эти опасные самолеты не появлялись.

Срочно собрался Военный совет ООРа. Еще ничего не было известно ни о командующем эскадрой Владимирском, ни о Иванове. Какова судьба документов, связанных с операцией? Возможно ли без них согласовать действия десанта и Приморской армии? Не повернет ли командование флотом суда с десантом обратно? Отменять ли намеченный контрудар силами Приморской армии? Как это сделать, когда войска уже заняли исходные позиции? Было похоже, что румынское командование еще не знало о прибытии новой дивизии. Но это не могло длиться более суток. Отложить контрудар — значило потерять эффект внезапности. Что произойдет с воздушным десантом, который будет выброшен из Севастополя в тылу румынских позиций?

Имелось и еще одно немаловажное обстоятельство, которое тревожило Крылова. Только что был захвачен в плен выбросившийся с горящего самолета румынский летчик в чине капитана. Он охотно, из ненависти к фашистам, по собственной инициативе указал на карте место расположения двух аэродромов, куда только что прибыли немецкие бомбардировщики и истребители.

Проверка с воздуха подтвердила информацию румынского летчика. Добавлять эти две цели флотской авиации было уже поздно. Действия всех до одной машин были расписаны по минутам на 22 сентября, ибо летчикам предстояло прикрывать подход кораблей к Одессе.

Изменить планы операции на Военном совете времени уже не было. Решили контрудар в восточном секторе не отменять.

Шишенин сейчас же позвонил Крылову:

— План остается в силе! Во всяком случае, все то, что мы делаем...

Часа через два после этого указания поступило сообщение, что контр-адмирал Владимирский жив, легко ранен и вот-вот прибудет в Одессу на торпедном катере. Капитан 1-го ранга Иванов погиб, погибли с ним и все документы. Владимирский по памяти восстановил основные данные по высадке десанта, без которых высадочные плавсредства не могли выполнить свою задачу.

Командование Черноморским флотом десанта не отменило...

9

К ночи у Крылова сосредоточились донесения о прошедшем дне во всех трех секторах. Части южного сектора удержали фронт, дивизия Воробьева отразила все попытки противника вклиниться между ее полками.

В восточном секторе противник до ночи активности не обнаружил, но его дальнобойные орудия не умолкали и ночью, посылая снаряд за снарядом в Одессу. Так же методично по его батареям вела ответный огонь береговая артиллерия.

Все работники штаба армии были разосланы по частям.

В 23 часа Крылов доложил командарму, что командные пункты дивизий, задействованных в контрударе, перешли: 157-й — в Лузановку, 421-й — в Крыжановку.

— Рубикон перейден! — сказал Софронов и предложил выйти подышать свежим воздухом.

Командарму и начальнику штаба предстояло провести бессонную ночь и все часы предстоящего сражения не отлучаясь из подземелья.

Над городом спустился туман. Сквозь него проблескивали отсветы орудийных вспышек береговых батарей. С тяжелым гулом пролетали над городом снаряды. Над окраиной стояло зарево большого пожара. Доносилось мерное и не очень-то спокойное дыхание моря. О берег била большая волна. Еще одна трудность при высадке десанта. Теперь в последние часы и Софронову и Крылову стало известно, что десант будет высажен в Григорьевке и будет пробиваться через Чебанку на Новую Дофиновку. Стало быть, ударом на Свердлове силами 421-й дивизии вся группировка румынских войск по обоим берегам Большого Аджалыкского лимана попадала в окружение.

— Сегодня в некотором смысле символическая дата, — произнес задумчиво Софронов. — Забыли в суете, Николай Иванович? Три месяца, как началась война...

— Да, не юбилейная дата... — с горечью заметил Крылов. — Доживем ли до даты юбилейной, когда она окончится, проклятая!

— Живы будем, доживем! — ответил грустной шуткой Софронов. — Мне верится, что сегодня утром напоминание об этой дате нашим противникам не будет приятным...

— Верить, Георгий Павлович, это значит не размышлять... Это, конечно, не генеральное наступление, но, как выразился наш общий любимец Харлашкин, наклепаем противнику... Мы готовы ударить, а они готовы ли сполна получить?

Операция между тем началась. В штабе ООРа приняли радиосигнал, что в час тридцать ночи транспортный самолет, вылетевший с одного из аэродромов в Крыму, сбросил в тылу у румын парашютный десант из двадцати трех человек. Потом уже стало известно, что они высадились между Булдинкой и Свердловом.

В штарме Софронов и Крылов ждали сообщений о морском десанте, чтобы поднять в атаку изготовленные к бою части, а в это время парашютисты резали проводную связь в румынском тылу, забрасывали гранатами по пути к линии фронта артиллерийские батареи, штабные блиндажи, одиночные автомашины на дорогах.

Ровно в 3 часа, еще в темноте, Иван Ефимович Петров поднял части Чапаевской дивизии на упреждающий удар между Дальником и Сухим Лиманом. Поддержанные огнем береговых батарей, они должны были создать у противника иллюзию серьезного контрудара, если в румынский штаб каким-либо образом просочились сведения о вновь прибывшей дивизии.

Крылов сознавал, что это довольно слабый отвлекающий маневр, но уже ничего нельзя было сделать, тем более что диверсия парашютистов уже посеяла панику в румынских штабах, расположенных в зоне восточного сектора.