Драконы - Джонатан Стрэн

Мы прошли еще немного, пока не достигли естественной преграды из камней, скрывавшей пещеру и подножие холма. Там, в центре гранитного пятна, виднелся неподвижный темный пруд. На нашем берегу сохранилась полоска дерна, в которую был вкопан столб выше человеческого роста.

Два воина, поддерживая Ниеме, подвели к нему девушку. Все остальные, кроме Кайи, остались за каменной оградой.

На всех нас были гирлянды из цветов. Даже мне пришлось ее принять, и я не стал негодовать по этому поводу. Что уж тут такого? Но Кайи не надел гирлянду. Хоть он и стал частью ритуала, жители не особенно надеялись на его успех и поэтому, даже несмотря на то, что решили позволить ему напасть на дракона, все равно привели девушку, чтобы задобрить тварь.

К столбу крепилось подобие кандалов. Они были сделаны не из железа, ведь любое мифическое существо испытывает аллергию на столь стойкие металлы, а, скорее, из бронзы. Люди закрепили одну часть вокруг пояса девушки, а вторую — вокруг горла. Теперь лишь зубы и когти могли высвободить ее из оков. По частям.

Девушка повисла в кандалах. Похоже, она наконец потеряла сознание. И я хотел, чтобы она такой и оставалась.

Двое мужчин поспешили назад и присоединились к остальным за каменной стеной. Иногда в сказках люди убегают прочь, оставив жертву, но обычно остаются, чтобы посмотреть. В общем-то, это довольно безопасно. Дракон не кинется за ними, если под носом у него привязано кое-что аппетитное.

Кайи не остался рядом со столбом. Подойдя к кромке грязного пруда, он обнажил меч. Воин был вполне готов. Хотя солнце не могло отражаться от его волос или клинка, он являл собой величественное зрелище, героически встав между девой и Смертью.

День наконец подошел к концу. Холмы потемнели, небо окрасилось в лавандовый цвет, затем стало розовато-янтарным, и на этом фоне вспыхнули звезды.

Ни единого признака опасности.

Я смотрел на пруд, служащий дракону водоемом, и оценивал, сколько же там могло быть навоза. Внезапно в зеркале воды промелькнуло отражение. Оно не было четким, что-то спускалось сверху вниз, но мое сердце все равно отчаянно забилось.

Говорят, то же самое ощущают воины на поле боя, когда появляется враг. Но к этому примешивалось и нечто другое. Подобное чувствуют верующие в храме, призвав Бога и узрев Его приход.

И тогда я заставил себя посмотреть вглубь пещеры. Ведь сегодня я увижу настоящего дракона и смогу потом рассказывать об этом другим, как прежде другие рассказывали мне.

Дюйм за дюймом чудовище выползало из пещеры, словно кошка, почти касаясь брюхом земли.

Небо еще не было темным — на севере сумерки часто кажутся нескончаемыми, — поэтому я неплохо видел. Наконец тени пещеры отхлынули, и дракон очутился у пруда.

Сначала он, казалось, был занят лишь собой и миром вокруг, потягивался и изгибался. Было что-то сверхъестественное в этих простых движениях, что-то зловещее. И вечное.

Римляне знакомы с одним животным, которого они называют слоном. В одном из городов я повстречал старца, который описал мне это создание предельно точно, так как сам его видел. Должен сказать, дракон не был столь крупным, как слон. По правде говоря, он оказался ненамного больше кавалерийской лошади, только длиннее. Но при этом он был гибким, даже намного более гибким, чем змея. Смотря на его движения, потягивания, на то, как он извивался и сворачивался, можно было подумать, что скелет твари состоит из жидкости, но уж никак не из костей.

Есть много мозаик, рисунков. Именно так люди с самого начала изображали этих тварей. Удлиненная голова — и похожая, и непохожая на голову лошади, — гибкое тело, длинный хвост. На рисунках иногда изображали на кончике хвоста жало, как, например, у скорпиона. Но у этого дракона такого жала не было. От головы до кончика хвоста по всей линии хребта выступали шипы. Уши были расположены так же, как у собаки. Короткие лапы не делали существо неуклюжим. Наводящая ужас текучесть его тела никуда не исчезала. Это была не грация, не изящество, но что-то почти невообразимое.

Сейчас он казался такого же цвета, как осеннее небо, — сланцевый, голубовато-серый, словно тусклый металл. Покрывавшие чудовище пластины не отражали свет. Глаза у него были черными и незаметными до тех пор, пока вдруг не вспыхивали. Они были похожи на кошачьи, но за ними не было ни разума, ни души.

Чудовище собиралось утолить жажду, но учуяло нечто более интересное, чем грязная вода. Девушку. Дракон застыл на месте, став неподвижным, словно скала, и взглянул на жертву через пруд. Затем он распростер крылья, ранее свернутые, словно веера, по бокам.

Они оказались огромными, эти крылья, намного больше самого существа. Глядя на них, можно понять, как чудовище летает. В отличие от тела, в крыльях не было шипов, лишь кожа, мембрана и дуга внешних костей. Почти как крылья летучей мыши. Похоже, мечом их можно было проткнуть и повредить. Но это лишь покалечило бы дракона, и к тому же наверняка крылья были тверже, чем казалось.

Я отбросил размышления. Так и не опустив крылья, дракон, словно ворона, стал настороженно огибать пруд. Слепые монеты его глаз не отрывались от столба и жертвы.

Кто-то закричал. У меня внутри все оборвалось. Затем я понял, что это был Кайи. Дракон его не сразу заметил, будучи целиком поглощен предвкушением пира, так что Кайи решил привлечь внимание твари:

— Bis terribilis, Bis appellare, Draco! Draco!

Я никогда до конца не мог понять смысл этого нелепого выкрика, да и латынь тут была отнюдь не классической. Но думаю, нужно довольно слабо осознавать, что дракон существует на самом деле, чтобы вызывать его на бой, да еще по имени, ну а столь вульгарно назвать его дважды ужасным — признак безумия.

Дракон приблизился. Нет, подплыл. Когда его вытянутая голова оказалась перед Кайи, юноша острым клинком принялся рубить здоровенные челюсти. Произошло то, что и должно было случиться, — во все стороны полетели искры. Затем голова раскололась, но не от раны: дракон раскрыл пасть. И оттуда полился звук. Не шипение, а что-то похожее на гулкое «хуш-ш-ш». Должно быть, его дыхание было ядовитым и почти столь же губительным, как огонь. Я видел, как Кайи отпрянул от чудища. Затем в темноте промелькнула короткая лапа дракона. Удар казался медленным и безобидным, но он отбросил Кайи шагов на тридцать, прямо через пруд. Юноша упал у входа в пещеру и остался лежать неподвижно, все еще сжимая в руке меч. А еще он, похоже, прикусил себе язык.

Дракон проследил за воином, явно размышляя, подойти ли к нему и пообедать или не стоит. Но он был более зачарован другим блюдом, которое учуял раньше. По запаху чудовище понимало, что девушка была более вкусной и нежной. И поэтому дракон отвернулся от Кайи, оставив воина на потом, и, опустив голову, направился к столбу. Свет в его глазах потух.