Геральт (сборник) - Анджей Сапковский

Что-то ухватило его сзади, лишило сил, сковало. Медальон на шее резко задергался, боль в раненом плече лихорадочно запульсировала.

В каких-нибудь десяти шагах от него стояла Филиппа Эйльхарт. Из ее поднятой руки струился матовый свет – две полосы, два луча. Оба касались его спины, стискивали плечи светящимися путами. Он рвался, но впустую. Не мог двинуться с места. Мог только смотреть, как Риенс неуверенными шагами добирается до телепортала, мигающего молочным полусветом.

Риенс медленно, не спеша вступил в свет телепортала, погрузился в него, как ныряльщик, растворился, исчез. Спустя секунду овал погас, на мгновение накрывая улочку непроницаемой, плотной, бархатной тьмой.

Где-то в закоулках орали дерущиеся коты. Геральт глянул на клинок меча, который поднял, направляясь к чародейке.

– Зачем, Филиппа? Зачем ты это сделала?

Чародейка отступила на шаг. Кинжал, который только что торчал в голове Тубланка Мишеле, теперь был у нее в руке.

– Зачем ты спрашиваешь? Ведь знаешь же.

– Да, – подтвердил он. – Теперь знаю.

– Ты ранен, Геральт. Боли не чувствуешь только потому, что одурманен эликсиром, но смотри, как идет кровь. Ты уже успокоился? Могу я не опасаться подойти и заняться тобой? К дьяволу, не смотри так! И не приближайся ко мне. Еще шаг, и придется… Не приближайся! Прошу! Я не желаю тебе зла, но если ты приблизишься…

– Филиппа! – крикнул Лютик, все еще удерживая рыдающую Шани. – Ты спятила?

– Нет, – с трудом проговорил ведьмак. – Она в своем уме. И прекрасно знает, что делает. Она все время знала, что делает. Использовала нас. Предала. Обманула…

– Успокойся! – повторила Филиппа Эйльхарт. – Тебе этого не понять, да и понимать ни к чему. Я должна была так поступить. И не называй меня предательницей, потому что я поступила так ради дела гораздо более важного, чем ты можешь себе представить. Дела настолько важного, что, оказавшись перед необходимостью выбора, ради него приходится жертвовать делишками мелкими и менее значительными. Послушай, черт возьми, мы тут болтаем, а ты стоишь в луже крови. Успокойся и позволь мне и Шани заняться тобой.

– Она права! – крикнул Лютик. – Ты же ранен, черт побери! Тебя надо перевязать и сматываться отсюда! Лаяться будете потом!

– Ты и твое значительное дело… – Ведьмак, не обращая внимания на трубадура, неловко сделал шаг вперед. – Твое значительное дело, Филиппа, и твой выбор – это раненый, которого ты хладнокровно пырнула кинжалом, когда он уже сказал тебе все, что ты хотела знать, то, чего мне узнать было нельзя. Твое значительное дело – это Риенс, которому ты позволила сбежать, чтобы он случайно не назвал имени своего работодателя. Чтобы мог убивать. Твое значительное дело – это трупы, которых не должно было быть. Прости, я неверно выразился. Не трупы, незначительные делишки! Мелкие!

– Я знала, что ты не поймешь.

– Не пойму, верно. Никогда. Но в чем дело – знаю. Ваши значительные, ваши великие дела, ваши войны, ваша борьба за спасение мира… Ваша цель, которая оправдывает средства… Прислушайся, Филиппа. Слышишь голоса, крики? Это коты дерутся за свои великие дела. За абсолютную власть над кучей отбросов. Это не шутки, там льется кровь и летят клочья шерсти. Там идет война. Но мне в высшей степени наплевать на все эти войны, кошачьи и твои.

– Тебе только так кажется, – прошипела чародейка. – Все это коснется и тебя, к тому же гораздо раньше, чем ты предполагаешь. Перед тобой необходимость и выбор. Ты впутался в Предназначение, дорогой мой, больше, чем полагал. Ты думал, будто взял под крыло ребенка, маленькую девочку. Ошибаешься. Ты приютил Пламя, от которого в любой момент может вспыхнуть мир. Наш мир. Твой, мой… И тебе придется выбирать. Как и мне. Как Трисс Меригольд. Как пришлось выбирать Йеннифэр. Ибо Йеннифэр уже выбрала. Твое Предназначение в ее руках, ведьмак. Ты сам отдал его в ее руки.

Ведьмак покачнулся. Шани крикнула, вырвалась из рук Лютика. Геральт жестом остановил ее, выпрямился, взглянул прямо в темные глаза Филиппы Эйльхарт.

– Мое Предназначение, – с трудом проговорил он. – Мой выбор. Я скажу тебе, Филиппа, что я выбрал. Я не позволю, чтобы вы впутали в свои грязные махинации Цири. Предупреждаю. Тот, кто посмеет нанести вред Цири, кончит так же, как эти четверо. Я не стану присягать или клясться. Мне не на чем присягать и нечем клясться. Я просто предупреждаю. Ты обвинила меня в том, что я скверный опекун, что не смогу защитить этого ребенка. Я буду защищать. Как умею. Буду убивать. Буду безжалостно убивать…

– Верю, – усмехнулась чародейка. – Верю – будешь. Но не сегодня, Геральт. Не сейчас. Потому что через минуту ты потеряешь сознание от потери крови. Шани, ты готова?

Глава седьмая

Никто не рождается чародеем. Мы по-прежнему слишком мало знаем о генетике и механизмах наследственности. Явно недостаточно времени и средств мы отдаем исследованиям. К сожалению, опыты по наследственной передаче магических способностей мы постоянно осуществляем методом, я бы так сказала, естественным. Последствия этих псевдоэкспериментов мы чересчур часто обнаруживаем в городских канавах и у стен храмов. Неоправданно много встречается пускающих слюни дебилок и кататоничек, делающих под себя пророков, вещуний, деревенских прорицательниц и чудотворцев, кретинов с мозгами, искалеченными унаследованной, необузданной Силой.

Эти дебилы и кретинки тоже могут давать потомство, передавать свои способности и продолжать вырождаться. Кто-нибудь в состоянии предвидеть, определить, как будет выглядеть последнее звено этой цепи?

Большинство из нас, чародеев, теряет способность к продолжению рода вследствие соматических изменений и функциональных нарушений гипофиза. Некоторым удается стать магиками, сохранив производительность гонад. Они могут зачинать и рожать и имеют наглость почитать это счастьем и благословением. А я повторяю: никто не рождается чародеем. И никто не должен им рождаться! Я осознаю значение своих слов, отвечаю на вопрос, поставленный на Большом Сборе в Цидарисе. Отвечаю со всей определенностью: каждая из нас должна решить, кем хочет быть – чародейкой или матерью.

Я требую стерилизовать всех адепток. Без исключения.

– Что я вам скажу, – неожиданно проговорила Иоля Вторая, поставив корзинку с зерном на бедро. – Будет война. Так сказал княжеский эконом, когда приезжал за сырами.

– Война? – Цири откинула волосы со лба. – С кем? С Нильфгаардом?

– Я не расслышала, – призналась послушница. – Но эконом говорил, что наш князь получил приказ от самого короля Фольтеста, который рассылает грамоты, а на дорогах черным-черно от войска. Ой-ёй! Что будет?

– Если война, – сказала Эурнэйд, – то наверняка с Нильфгаардом. С кем же еще-то? Опять! О боги, это ужасно!

– А ты не перебрала с этой войной, Иоля? – Цири сыпанула зерна курам и цесаркам, толкущимся вокруг них непоседливой, говорливой кучкой. – Может, просто снова облава на скоя’таэлей?

– Мать Нэннеке о том же спросила эконома, – сообщила Иоля Вторая. – А эконом ответил, что нет, что на этот раз речь идет не о «белках». Замки и крепости получили, кажется, приказы накапливать запасы продовольствия на случай осады. А ведь эльфы нападают в лесах, а не осаждают замки! Эконом спрашивал, может ли храм дать побольше сыров и других продуктов для ихних запасов. И еще требовал гусиных перьев. Им нужно много гусиных перьев, сказал. Для стрел. Чтобы стрелять из луков, понимаете! О боги! У нас будет полно работы! Вот увидите! Работы будет по горлышко!

– Не у всех, – съязвила Эурнэйд. – Некоторые не замарают ручек. Некоторые в работе только два дня на неделе. Им, видите ли, некогда работать: они, понимаете ли, учатся чернокнижеским фокусам. А взаправду-то, наверно, бьют баклуши да бегают по парку и сшибают палкой траву. Ты знаешь, о ком я, Цири, верно?

– Цири, конечно, отправится на войну, – захохотала Иоля Вторая. – Она же вроде бы рыцарская дочка! Великая воительница со страшным мечом! Наконец-то сможет рубить головы вместо крапивы!

– Нет! Она могущественная чародейка! – сморщила носик Эурнэйд. – Она превратит всех врагов в полевых мышек. Цири! Покажи нам какое-нибудь страшное волшебство. Стань невидимой или сделай так, чтобы морковь выросла раньше срока. Или чтобы куры кормились сами. Ну не заставляй себя упрашивать! Крикни заклинание!

– Магия существует не для того, чтобы ее демонстрировать, – зло сказала Цири. – Магия – не ярмарочные фокусы.

– Конечно, конечно, – рассмеялись послушницы. – Не для этого. А, Иоля? Ну точно говорит не Цири, а эта баба-яга Йеннифэр!