Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

— Тупик! — сказал Горшин, вдруг закрывая глаза и прислушиваясь к чему-то.

— Да, этого мы учесть не могли, — согласился Парамонов.

Василий, чувства которого обострились, тоже ощутил дыхание опасности и оглянулся на спутников.

— Нас встречают? Так это понимать? Кто?

— Очень серьезные люди, — пробормотал Иван Терентьевич со вздохом, все еще сохраняя внешность Рыкова. Телохранители Германа Довлатовича продолжали опекать своего босса и могли среагировать неадекватно, узрев на его месте незнакомого человека, а драться с ними желания не было ни у кого.

— Кто? — повторил вопрос Василий.

— Господин Юрьев со свитой, — буркнул Тарас. — Советник президента и он же кардинал Союза Девяти. Но похоже, он не один, с ним кто-то еще, кого я не могу идентифицировать.

— Бабуу-Сэнгэ, — коротко сказал Парамонов.

— Кажется, Соболев говорил мне о нем, — наморщил лоб Василий. — Координатор Союза Девяти?

— Собственной персоной.

— Влипли! — присвистнул Вася.

— Эй, там, в коробке, — раздался за стеной здания недобрый голос. — Выходи по одному, с поднятыми руками. Оружие не брать, резких движений не делать. Открываем огонь без предупреждения.

Мужчины переглянулись.

— Делайте что приказано, — обратился к телохранителям «Рыков». — Это недоразумение. Но ждите моей команды. Вполне возможен вариант выхода без оружия.

— Понятно, — сказал старший группы, бросил на пол оружие и вышел из холла. За ним покинули здание рослые парни рыковского манипула, привыкшие беспрекословно подчиняться приказам босса.

— А мы? — Вася подошел к Ульяне, начинавшей оглядываться и с усилием соображать, что происходит.

— А мы попробуем выяснить, что им надо, — сказал Иван Терентьевич. — Я выйду.

— Подождите, — сказал Горшин, достал рацию. — Ветер, я Граф, как слышите?

— Наконец-то, командир! — отозвалась рация голосом старшего группы поддержки. — Здесь такое творится! Нас словно в мясорубке прокрутили, непонятно, в чем дело. Еле оклемались. Подъехали какие-то крутые профи, окружили базу. Что делать?

— Броневик видите?

— БТР? Видим.

— Попытайтесь захватить, но без шума. И готовьтесь по сигналу открыть по всем этим профи огонь на поражение из всех стволов. Как понял, Ветер?

— Голова гудит, но соображает. Все сделаем как надо, Граф. Каков будет сигнал?

— Включи рацию на аварийную волну и жди точку. Конец связи!

Горшин сунул рацию в нагрудный карман, посмотрел на Парамонова.

— Может быть, лучше я пойду на переговоры?

— Это лишнее, — кивнул на рацию Иван Терентьевич. — Потеряете людей.

— Они знают, на что идут, и верят в правоту дела. У них нет выбора. Вернее, они сделали его давно.

Створки двери раздвинулись, выпуская Парамонова наружу, и плавно закрылись. Для остальных потянулись минуты ожидания, равные по напряженности часам. Вася подошел было к Ульяне, но поймал затравленный взгляд Стаса и присел возле него. Посмотрел в его глаза.

— Прорвемся, герой?

Стас неумело улыбнулся, сразу оживая и приободряясь. Ульяна перестала поглаживать затылок, подошла к нему, присела рядом с Василием, погладила его по плечу, взъерошила волосы мальчишки, и обоим показалось, что впереди их ждет удача.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Иван Терентьевич оценил положение с одного взгляда.

Здание «вокзала» рыковского «аэродрома» было окружено со всех сторон людьми в строгих штатских костюмах, вооруженными не хуже армейского спецназа. Точно так же был окружен и ангар, у проволочных ворот стояли три микроавтобуса и два джипа «Тойота», а на одном из ближайших лысых холмов маячил силуэт БТРа с ракетной установкой. Бронекупола, предназначенные для защиты базы и в мирное время прятавшиеся под землей, сейчас были подняты наверх, а их пулеметы смотрели на ангар и на здание «вокзала». Не приходилось сомневаться, что обитатели колпаков перепрограммированы Юрьевым и готовы открыть огонь по кому угодно в соответствии с мысленным приказом.

Телохранителей Рыкова нигде не было видно — вероятно, их уже затолкали в микроавтобус. Дверца одного из джипов отворилась, из него вылез человек в белой рубашке и брюках «лайк», неторопливо направился через распахнутые ворота к зданию «вокзала». Это был Юрий Венедиктович Юрьев. Он прошел цепь штатских мальчиков, остановился в двадцати шагах от Парамонова и некоторое время разглядывал его, словно раздумывая, что с ним делать. Пси-пространство вокруг него ощутимо вздрагивало и шаталось, завивалось штопором и расплывалось опадающими волнами, и усмирять эти волны, грозившие затопить Посвященного и мир вокруг, было очень трудно. Уровень Сил, которыми владел кардинал Союза Девяти, был гораздо выше возможностей Парамонова, но он, понимая это, готовился дать бой, чтобы попытаться спасти друзей, хотя бы и ценой жизни.

— Что вам угодно, кардинал? — сдержанно спросил Иван Терентьевич. — По какому праву вы нас задерживаете?

— По праву сильного, — с любезной полуулыбкой ответил Юрий Венедиктович. — Мне нужен Соболев. Вы знаете, где он прячется. Предлагаю обмен: я вам свободу, вы мне адрес.

— Я не знаю, где прячется Соболев, — ровным голосом сказал Парамонов. — И никто из тех, кто сейчас со мной, не знает. Герман напрасно пытал Ульяну.

— А где сам господин Рыков? Неужели вам удалось его нейтрализовать?

— Он недооценил кое-кого из моих друзей и, возможно, лишился глаза.

— Вот как? — Юрьев озадаченно скрестил руки на груди. — Может быть, и я вас недооцениваю?

— Может быть. Хотя, судя по эху, вы пришли сюда не один, с вами координатор. Или я ошибаюсь?

— Его здесь нет. — Юрьев подумал и добавил: — Пока. Он появится, как только я дам сигнал. Вам придется побыть моим пленником, Иван Терентьевич.

— Ради чего?

— Я уже сказал: мне нужен Соболев. Вы с друзьями позовете его, он приедет, и я вас отпущу.

Иван Терентьевич засмеялся. Юрьев смерил его недоуменным взглядом.

— Что вас развеселило?

— Вы напомнили мне героя Маяковского: «Я человек с крупными запросами… Я зеркальным шкафом интересуюсь»[35]. Помните? А если мы откажемся?

— Тогда я напомню вам в ответ слова Дюма-отца: «Поверьте, друг мой, не заслуживает доверия человек, предпочитающий плохое хорошему»[36]. Вам все равно придется сделать то, что я от вас прошу, только уже на других условиях. Вы же знаете кредо Союза: мы всегда добиваемся поставленной цели.

— К сожалению, это правда. Но самое плохое, чего вы не видите, — это то, что цели ваши изменились. До сих пор Аморфы и иерархи «розы реальностей» уравновешивали друг друга, не позволяя кому-нибудь слепо экспериментировать с целыми Вселенными — слоями «розы». Но теперь этот механизм поломан, равновесие нарушено, в ряды иерархов проник вирус властолюбия…

— Мы не судьи иерархов, — холодно перебил Посвященного кардинал. — Они вправе делать то, что им хочется делать.

— Конечно, — грустно согласился Иван Терентьевич, — вправе. Но границы «розы» не являются непреодолимыми, ржавчина отношений иерархов просочилась и в нашу реальность, отразилась на всех уровнях бытия, на всех людях, в том числе — и в первую очередь! — на вас. Разве деятельность Рыкова не есть попытка занять другой уровень властвования в Союзе? А ваши усилия повлиять на Соболева, способного нарушить равновесие социума не в вашу пользу, разве не являются попыткой изменить свой личный статус?

— Он нужен не мне, — еще более холодным тоном ответил Юрьев. — Действия Соболева действительно угрожают социуму дестабилизацией, Союз не может не реагировать на такие процессы, не изучать их причины и… не устранять, если понадобится. Итак, каково ваше решение?

— Я должен обсудить ваш ультиматум с друзьями. Если мы откажемся…

— Мы вас заставим, Иван Терентьевич.

— Если мы откажемся, — закончил Парамонов, — вряд ли победа достанется вам легко, кардинал. Вы один, нас трое Посвященных, старейшины Круга узнают о нападении…

Юрьев сделал пренебрежительный жест.

— Традиции Круга требуют пересмотра, мы просто подтолкнем Сход Круга к этому решению. Но, во-первых, я не один…

Из двери ангара в полусотне метров от здания «вокзала» вышел человек в знакомом темно-сером костюме и направился к ним. Парамонов узнал Рыкова, вздрогнул. Хотя он и знал о возможностях кардиналов выживать в условиях, в которых любой нормальный человек неминуемо погиб бы, все же не ждал, что Герман Довлатович восстановится так быстро.

Рыков остановился рядом с Юрьевым. Правый глаз его был залеплен пластырем, но левый смотрел на Парамонова с обычным кажущимся безразличием и кротостью.

— Во-вторых, у нас есть то, чего нет у вас, — продолжал Юрьев снисходительным тоном, — то есть гипногенераторы «удав». Вы знаете их возможности. Не хотелось бы их применять, но если придется…