Танец с драконами - Джордж Мартин

— Твоя мать говорила то же самое о поцелуях твоего отца, — ответил Даарио. — Милая королева, я бы был здесь гораздо раньше, но холмы кишат юнкайскими наемниками. Четыре вольных отряда. Вашим Воронам-Буревестникам пришлось прорубать себе дорогу сквозь их ряды. Есть еще кое-что похуже. Войско юнкайцев идет по прибрежной дороге, объединившись с четырьмя легионами из Нового Гиса. У них сотня слонов в доспехах и с башнями на спинах. А так же толошийские пращники и квартийские верблюжьи отряды. Еще два гискарских легиона плывут к Астапору. Если наши пленные говорят правду, они высадятся за Скахазадханом, чтобы отрезать нас от Дотракийского моря.

Пока он вел свой рассказ, капли ярко-красной крови время от времени падали на мраморный пол, заставляя Дени вздрагивать.

— Сколько людей было убито? — спросила она, когда он закончил.

— Наших? Я не задержался, чтобы посчитать. Но мы приобрели больше, чем потеряли.

— Много перебежчиков?

— Много храбрых мужчин присоединилось к вашему благородному делу. Моей королеве они понравятся. Один воин с боевым топором с Островов Василиска, зверь, больше Бельваса. Вы должны увидеть его. Несколько вестеросцев, десятка два или больше. Дезертиры из Гонимых Ветром, недовольные юнкайцами. Из них выйдут отличные Вороны-Буревестники.

— Как скажешь, — Дени не хотелось придираться. Возможно, Миэрину скоро понадобится каждый меч.

Сир Барристан, нахмурившись, посмотрел на Даарио:

— Капитан, вы упомянули о четырех вольных отрядах. Мы знаем лишь о трех. Гонимых Ветром, Длинных Копьях и Братстве Кота.

— Сир Дедушка умеет считать. Младшие Сыновья примкнули к юнкайцам, — Даарио повернул голову и сплюнул. — Это для Бурого Бена Пламма. Увидев его уродливое лицо в следующий раз, я раскрою его от горла до чресел и вырву его черное сердце.

Дени попыталась что-нибудь сказать, но не нашла слов. Она вспомнила лицо Бена, когда видела его в последний раз. Это было приятное лицо, лицо человека, которому я доверяла. Темная кожа и белые волосы, сломанный нос, морщины в уголках глаз. Даже драконам нравился старый Бурый Бен, который любил похвастаться, что и в нем есть капля драконьей крови. Три измены должна ты испытать. Одну из-за крови, одну из-за золота и одну из-за любви. Был ли Пламм третьей изменой или второй? И какой тогда изменой был сир Джорах, ее грубый старый медведь? Неужели у нее никогда не будет друга, которому она сможет доверять? Какая польза от пророчества, если ты не понимаешь, что оно значит? Если я выйду замуж за Хиздара до того, как взойдет солнце, растают ли все эти армии, будто утренняя роса, и смогу ли я править в мире и спокойствии?

От слов Даарио поднялся гвалт. Резнак причитал, Бритоголовый что-то мрачно бормотал, кровные всадники клялись отомстить. Силач Бельвас ударил себя по покрытому шрамами животу и поклялся съесть сердце Бурого Бена со сливами и луком.

— Пожалуйста, — попросила Дени, но, казалось, лишь Миссандея услышала ее. Королева встала. — Замолчите! Я услышала достаточно.

— Ваше Величество, — сир Барристан встал на одно колено. — Приказывайте нам. Что мы должны сделать?

— Продолжайте то, что мы планировали. Соберите еды столько, сколько сможете. — Если я оглянусь, я пропала. — Мы должны закрыть ворота и поставить на стены всех мужчин, способных сражаться. Никто не должен входить, никто не должен выходить.

На мгновение в зале воцарилась тишина. Мужчины переглянулись. Затем Резнак спросил:

— А что с астапорцами?

Ей хотелось вопить, скрежетать зубами, рвать на себе одежду и биться об пол. Вместо этого она сказала:

— Закройте ворота. Мне нужно повторить трижды?

Они были ее детьми, но она не могла помочь им сейчас.

— Вы можете идти. Даарио, останься. Эту рану нужно промыть, и у меня еще остались к тебе вопросы.

Остальные поклонились и ушли. Дени повела Даарио Нахариса наверх в свою спальню, где Ирри промыла порез уксусом, а Чхику забинтовала его белым льном. Когда с этим было покончено, она отослала и служанок.

— Твоя одежда испачкана кровью, — сказала она Даарио. — Сними ее.

— Только если ты сделаешь то же самое. — Он поцеловал ее.

Его волосы пахли кровью, дымом и лошадьми, а рот был твердым и горячим. Дени затрепетала в его руках. Когда их губы разъединились, она сказала:

— Я думала, ты будешь тем, кто предаст меня. Одна измена из-за крови, одна из-за золота и одна из-за любви — так предсказали колдуны. Я думала… я никогда не думала, что это Бурый Бен. Казалось, даже мои драконы доверяют ему, — она схватила своего капитана за плечи. — Обещай мне, что никогда не обратишься против меня. Я не вынесу этого. Обещай мне.

— Никогда, любовь моя.

Она поверила ему:

— Я поклялась, что выйду замуж за Хиздара зо Лорака, если он подарит мне девяносто дней мира, но сейчас… Я хотела тебя с тех пор, как впервые увидела, но ты наемник, непостоянный и ненадежный. Ты хвастался, что был с сотней женщин.

— С сотней? — Даарио тихо засмеялся в пурпурную бороду. — Я лгал, милая королева. С тысячью. Но ни одна из них не была драконом.

Она приблизила губы к его губам.

— Так чего же ты ждешь?

38. ПРИНЦ ВИНТЕРФЕЛЛА

Холодный камин был покрыт черной спекшейся золой, и лишь горящие свечи едва согревали комнату. Их пламя начинало дрожать каждый раз, как открывалась дверь. Невеста тоже дрожала. Ее обрядили в белое, расшитое кружевами и речным жемчугом платье из тонкой шерсти. На ногах были белые мягкие туфли из замши — красивые, но холодные. Ее лицо казалось бледным и безжизненным.

Лицо, вырезанное изо льда, подумал Теон Грейджой, накидывая меховой плащ ей на плечи. Мертвец, погребенный под снегом.

— Миледи. Пора.

За дверью звучала музыка — играли лютни, трубы и барабаны.

Невеста подняла глаза, карие глаза, блестевшие в тусклом свете свечей.

— Я буду ему хорошей женой, о-очень. Я… Я во всем буду ему угождать, рожу ему сыновей. Арья никогда бы не смогла стать такой хорошей женой, как я. Он еще увидит.

За подобные разговоры тебя могут убить, или того хуже. Он хорошо усвоил этот урок, пока был Вонючкой.

— Вы — настоящая Арья, миледи. Арья из дома Старков, дочь лорда Эддарда, наследница Винтерфелла.

Имя, ей надо выучить свое имя.

— Арья Что-Под-Ногами. Ваша сестра называла вас Арья-лошадка.

— Это я придумала ей такое прозвище. У нее и вправду длинное лицо, как у лошади. А у меня — нет. Я была хорошенькой. — Слезы полились у нее из глаз. — Я никогда не считалась такой красавицей, как Санса, но все всегда говорили, что я хорошенькая. А что говорит лорд Рамси? Я ему нравлюсь?