Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Авторы уже упоминавшегося отчета эйнзатцгруппы «Д» писали в его заключении, что «настроение в татарских ротах самообороны нужно считать хорошим. Немецкие инструктора сообщают, что татары очень горды той службой, которую им доверили, и тем вниманием, которое им оказывается как во время этой службы, так и после нее. Они гордятся тем, что носят немецкую униформу. Татарские добровольцы стараются изучить немецкий язык и бывают очень довольны, когда им удается сказать что-либо по-немецки»{1303}. Такая же картина наблюдалась и в тех частях 11-й армии, где имелись крымско-татарские «добровольные помощники». Разумеется, они не имели статус выше, чем у таких же, как и они, «хиви». Также не могло быть и речи о правовом равенстве с солдатами Вермахта. Зачастую это проявлялось даже в таких мелочах, как униформа и знаки различия на ней. Например, в 30-м армейском корпусе добровольцы получали старые шинели немецких солдат, когда те получали, в свою очередь, новые. Кроме того, всем «хиви» было строго-настрого запрещено носить такую важную деталь немецкого мундира, как «германский орел». Выше уже говорилось, что немцы старались не вооружать местных добровольцев автоматическим и тяжелым оружием. Это в полной мере касалось и крымско-татарских «хиви». Однако по целому ряду свидетельств такие мелочи их не смущали, так как питались и снабжались татарские добровольцы не хуже, чем солдаты Вермахта, а в некоторых случаях даже лучше, чем румыны{1304}.
О том, что немцы осенью 1941 г. — летом 1943 г. действительно хорошо относились к крымским татарам в целом и добровольцам из их среды, в частности, свидетельствует также тот факт, что для последних при немецком госпитале в Симферополе было даже открыто специальное татарское отделение. Здесь своих соплеменников лечили исключительно татарские врачи и татарские медсестры. Кроме того, санитарная часть эйнзатцгруппы «Д» обеспечила перевязочным материалом все татарские роты самообороны{1305}.
Разумеется, что такой высокий уровень боеготовности и боевой дух крымско-татарских добровольческих формирований не появились сразу, а были обусловлены целым комплексом факторов. О том, что это были за факторы как в политической, так в военной и экономической сфере, мы довольно подробно говорили выше. Однако уже летом 1943 г. ситуация начинает меняться коренным образом. В конце концов командующий войсками Вермахта в Крыму так оценил эту тенденцию. «Последнее время, — сообщал он в докладной записке, адресованной рейхсляйтеру Альфреду Розенбергу, — татары оказались крайне ненадежными»{1306}. Этот документ датирован 28 февраля 1944 г., а все предыдущие немецкие отчеты относятся к середине 1942 г. Таким образом, следует признать, что за год с небольшим произошли события, в ходе которых появился целый ряд новых факторов, повлиявших на негативное отношение крымских татар к немецкому оккупационному режиму. А поскольку татарские добровольцы являлись все-таки частью своего народа, эти же факторы сыграли существенную роль и в понижении их боеспособности и боевого духа.
Как и в случае с кризисом лояльности по отношению к советской власти осенью — зимой 1941 г., новые факторы также можно условно разделить на возникшие под влиянием немецкой или советской сторон. Наконец, условия их возникновения были обусловлены внутриполитической обстановкой на территории Крымского полуострова или событиями за его пределами. Практически все советские и западные источники свидетельствуют о том, что до лета 1943 г. большинство крымских татар были вполне лояльно настроены к новой власти. И одним из проявлений такой лояльности было их массовое добровольное вступление в ряды полиции или Вермахта. Обычно в подтверждение этого тезиса приводятся документы такого характера: «Наш освободитель! Мы только благодаря Вам, Вашей помощи и благодаря смелости и самоотверженности Ваших войск, сумели открыть свои молитвенные дома и совершать в них молебны. Теперь нет и не может быть такой силы, которая отделила бы нас от немецкого народа и от Вас. Татарский народ поклялся и дал слово, записавшись добровольцами в ряды немецких войск, рука об руку с Вашими войсками бороться против врага до последней капли крови…»{1307}.
В этом послании Гитлеру, принятом 10 апреля 1942 г. на молебне мусульман Карасубазара, подчеркивалась готовность всего крымско-татарского народа вступить в ряды добровольческих формирований. И таких высказываний в тот период было множество. Однако уже вербовочная кампания января — марта 1942 г. явственно показала, что не везде татары «горели желанием» вступать в части полиции или Вермахта. Например, авторы отчета эйнзатцгруппы «Д» констатировали целый диапазон настроений татарского населения: от крайне коллаборационистских до в лучшем случае нейтральных по отношению к новой власти. Лидеры Симферопольского мусульманского комитета, естественно, демонстрировали полную преданность оккупантам. Так, на уже упоминавшемся первом заседании этого комитета его председатель Абдурешидов следующими словами выразил позицию коллаборационистской части крымско-татарского населения. «Я говорю от имени комитета и татар, — заявил он, — и знаю, что татары, как народ, полностью поддерживают то, что я скажу. Достаточно только призыва немецкой армии, и татары готовы выступить все на борьбу против общего врага. Для нас это большая честь под руководством Адольфа Гитлера, крупнейшего деятеля немецкого народа, получить разрешение сражаться. То, что нам доверяют, придает нам силы, чтобы мы все без сомнения выступили под руководством немецкой армии. Наши имена можно будет позже вспоминать с честью, что мы помогали освобождать порабощенные народы»{1308}. Естественно, это были только слова, тем не менее под их впечатлением немцы и националисты начали вербовочную кампанию. Выше мы уже достаточно подробно осветили ее ход и результаты. Здесь же необходимо коснуться еще одной стороны этого процесса: действительной готовности крымских татар с оружием в руках бороться против советской власти. В целом Олендорф и его команда должны были констатировать, что «большинство татарского населения выражает готовность сражаться. Однако в отдельных районах призыв к борьбе не всегда находит должное понимание»{1309}.
Так, уже в процессе вербовки офицеры эйнзатцгруппы «Д» обнаружили, что в разных районах Крыма татарское население по-разному отнеслось к этому мероприятию. Например, жители восточной части полуострова (Карасубазар, Старый Крым, Судак) и степных районов северного Крыма почти все заявляли, что уже готовы к борьбе. Татары же
