Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора

Да и что это такое — муки прошлого? Лишь повод разгореть к себе ненависть! Она положила ждать и терпеть. К двенадцати часам Филген принял чемоданы, и мир за стеной стих. Обновленное, неожиданное будущее настигло только Афелису. А Розалинда жила одной ее жизнью, несмотря на то, сколько грез ударили в сердце, насколько невыносимым было это десятилетнее испытание — она прошла! Истощилась, но преодолела! Вспоминая о ней, Розалинда не могла примериться с мыслью, что ее окружают люди породнее, чем эта женщина. Ее любят, обожают, оберегают, но душа все же стремилась к чему-то недосягаемому, ныла, и напоминала, что все это — не то, что ей нужно. Ей нужно прошлое — такое трагичное, бедное, но там они вместе. Понятие Розалинда не имела, за что ее посадили в тюрьму, но, была уверена, что не пустила бы ее в тот день, предвещавший им расставание. Жизнь принесла ей радости, забот, горя, подняла ее с колен, но что оставалось делать дальше? Существовать, как и прежде? Остров — клетка. Отыскать Афелису несложно, главное — отчаянно выпытывать. С этим трудностей не было.

Из размышлений вывел ее хриплый голос Ширан. Она сидела прямо перед ней, на корточках, и черт знает, сколько времени прошло. «Долго ли она так наблюдала за мной?». Заметив ее резкое движение, она схватила ее за руку и положила назад.

— Чего ты так пугаешься? — прошептала она, — Филген твой спит!

— Сколько времени? — в волнении проговорила Розалинда, оглядываясь.

— Полпервого. Ты чего не спишь? Поднимайся, давай. Я тебе расстелю.

— Никто не стучался? — спросила она, едва ли выговаривая слова. Силы вновь покидали ее. Ширан пристально глядела на Розалинду, помогая подняться, — воды… воды, пожалуйста. Слишком жарко!

— Сейчас, сейчас! Будет тебе вода. А кто стучаться-то должен? Чемоданы уже как полчаса назад наши донесли. Вот, лежат. Постелю тебе, и все, можем укладываться.

Ширан подняла ее за руку и, удерживая на месте, поднесла к ее губам стакан с водой. Розалинда хотела спросить: «откуда?». Но не успела. Вода торопясь стекала по уголкам губам за шиворот, по шее. Пила она жадно, зажмурившись. Как только дно опустошилось, она, покачнувшись, отошла в сторону. Громкий стук стекла. Из-под ее кровати выглядывали вещи. Нагнувшись, Ширан взяла постельное белье, расправила и принялась заправлять простыню под матрас. «Кто-то стучался, — отзывалось в голове подозрение, — почему она не хочет мне говорить об этом? Ей-то точно не могло показаться». Пристальный взгляд ее уткнулся в ее локти: мягкие и загорелые. Как только все было готово, Ширан вновь подозвала ее и, посадив на край, села перед ней на колени.

— В каком чемодане твоя сорочка? Так спать не принято. Упаришься.

— Сорочка? — она похлопала глазами, как бы не понимая, — а… сорочка. По-моему, в том.

Кивнула Розалинда на другой, что был под кроватью Филгена. Говорила она лениво, точно в полудреме.

— Точно?

— Да, — дождавшись, когда она отошла, Розалинда спросила, — а почему ты врешь? Кто-то стучался. Скажи… как есть, пожалуйста. Стучался в дверь. Я слышала. Точно слышала.

Она была очень обеспокойна и уверена, что знает правду, что не показалось, а произошло на самом деле. Глаза ее, блеклые, с полуопущенными веками, размазывали стены, стол и даже Ширан. Та что-то пробурчала нераздельное, но отвечать не стала.

— Скажи! — вскричала Розалинда, не разобрав ее слов, — сколько еще ты будешь меня обманывать? Почему постоянно делаешь из меня… невесть что! Ответь, Ширан! Не пугай меня! Зачем… зачем… я не понимаю! Я не буду спать, пока ты не скажешь, кто это был. Зачем… ты поступаешь со мной так плохо? — последняя фраза звучала тихо, неуверенно.

Слезы стояли в ее глазах. Сжав щеки в пальцах, она опустила голову, содрогаясь. Ботинки тут же полетели по полу, стукнувшись о стену напротив. Костяшки все белели и белели, всхлипы срывались в жалобные стоны. Ширан, бросив на плечо сорочку, кинулась к ней, жестко встряхнула и, злобно смотря в лицо, сказала, скрепя зубами.

— Не делай из себя дурочку… замолчи.

— Теперь ты меня и за дурочку считаешь? Да? Держишь в неведении, зная, что мне страшно. Я тону в нем. Не надо обманывать. Просто скажи: был кто? — Розалинда стала говорить тише, будто проглатывая крики, — я замолчу и засну. Если скажешь…

— Да поняла я уже, — раздраженно выплеснула она, — все в порядке. Никто не приходил. И кому ты еще нужна? Показалось тебе… это наверху топтались. Все, давай спать. Не хватало, чтобы ты тут истеку начала.

Ширан повалила ее на кровать и погладила по лбу. Розалинда смотрела на нее, не отводя глаз, так бессильно, точно и не было того приступа. Помогая ей одеться, она настороженно наблюдала за руками — мало ли что способны они сотворить? Да и при себе ли Розалинда? Заметив то, что она уже успокоилась, Ширан забралась на свою кровать. Когда свеча была потушена, наступила тишина, и мрак обнял их, прозвучал сдавленный вопрос.

— Дверь закрыта?

— Закрыта! Закрыта! — шептала Ширан, выискивая в темноте ее силуэт, — не беспокойся. Я рядом. Мы рядом.

— Заперта? — спросила она еще более волнительно, — точно заперта? Проверь, пожалуйста. Там щель.

— И что тебе эта щель? Оттуда свет идет. Не выдумывай, прошу. Не хочу наслушаться твоих бредней, а потом смотреть в страхе в потолок.

— А мы плывем… интересно, где? Блоквел уже далеко, дом близко. А нас разбудят, Ширан? — глаза ее все слезились. Обтирая одеялом лицо, она хмыкнула, и громко перевернулась на бок, точно подпрыгнула. Пружины заскрипели, — так лучше. Прости. Филген так крепко спит. Завидую ему.

— Потому что в голову не берет всякий бред! Уже сон там видит не первый. Или ты хочешь, чтобы я тебя по головке погладила? Как мамочка? И сказочку почитала?

«Было бы славно… — мечтательно подумала Розалинда, вспоминая, как Афелиса укладывала ее спать». Она слышала ее прерывистое дыхание, ощущала подкатившую злость, но все это, на странность, забавляло. Ширан добавила, уже не шепотом, но очень тихо:

— Тебе уже двадцать один год. Что за ребячество? Как тебя такую Филген полюбил… — она цокнула языком. Розалинда знала, что все ее слова не со зла, а шутка, чтобы избавиться от раздражения.

— Ты тоже, между прочим, полюбила. И как так вышло? Неужели я опять выгляжу жалко? И это вся причина. Тогда очень глупо было тебе бежать из дома.

— Ой, ой, какая прелесть то! Извини, конечно, но сейчас я хочу спать, а не изливать чувства. Все их вылила вчера. Так что на искренности не напросишься.

— А я когда-то напрашивалась? Все ведь было искренне, да? Почему ты говоришь такие слова… никогда я не выпытывала, даже не хотела этого делать. И не до конца верила в сказанное тобой. Все это — странно, — голос ее был уже ровным, спокойным, — все было только твое желание. Я никогда бы… нет. Ты скажешь вот-вот, что тревожиться незачем. Что все это пустяк, и мне нужно успокоение. Но, если это меня волнует, значит, не такая уж это и мелочь. Помнишь, я потеряла кольцо? Ты, Ширан, не успокаивала меня, а заставляла чувствовать все никчемнее. Внушала, что мои переживания ничего не стоят. И вправду думала, что сможешь помочь?

— Я хотела, — она вдруг села, скидывая на пол одеяло, — но не знала, как. Мне тяжело это. Прошу тебя тоже меня понять. То кольцо — случайность. Ты не намерено его потеряла. Если бы и так, то волноваться следовало бы. Иногда так тебя не понимаю и ненавижу, но люблю. С этим я тоже ничего не могу поделать. Будь ко мне благосклоннее. И мне, между прочим, нужно твое понимание. Ты точно немного эгоистка. Все в добро себе.

— Не понимаю я тебя, — Розалинда перевернулась на другой бок.

Ширан промолчала и, подождав немного, чтобы убедиться, что она успокоилась, тоже легла. Сон, неожиданно, накатил быстро. Много сил выжала из себя Розалинда, что, вопреки страху, глаза ее слипались. Непроницательная темнота, а дальше, спустя пару поворотов стрелки — резкий свет. Ночь уходила в рассвет. Из коридора струился по доскам свет. Тишина, какой прежде не было, и о какой мечтать нельзя, убаюкивала. Розалинда хотела проснуться раньше всех, чтобы переодеться, а потом, если получиться, опять задремать. Положив в чемодан сорочку, она застегнула его и, свесив ноги, смотрела на спящего Филгена. «Не могло так произойти, что он ничего не слышал из нашего разговора. Я его разбудила, наверное, и Филген не подавал виду, чтобы услышать больше обо мне. Хитро… надеюсь, ничего лишнего в моих словах не было. Думаю, как алкоголик. Я ничего не забыла и помню все до деталей. Интересно, народ уже просыпается? Если да, то можно выйти на палубу».