На дальних берегах. Том первый (СИ) - "sgtmadcat"

Однако, стремительно бедневших местных это не утешало. Были надежды на послевоенный бум частного освоения Островов, но в окрестностях не нашлось ни полезных ископаемых, ни достаточных пространств для плантаций. В отчаянии, власти пригрозили объявить независимость от метрополии. В ответном письме их поздравили с этим смелым шагом, пожелали удачи в новой, самостоятельной жизни и попросили более не беспокоить своими нищебродскими проблемами.

За следующие пару лет, те, кто мог, перебрался в места по богаче, прихватив все, что получилось унести, в том числе артиллерию фортов. Оставшиеся начали думать, как жить дальше. Перво-наперво, по устоявшейся островной традиции, разграбили дома уехавших и остатки военного имущества. Потом напились. Это мероприятие всем понравилось, так что пили долго. А, протрезвев, обнаружили, что в бухте стоят вольные суда, причем в изрядном количестве.

Удобных мест для штормовок в Островах было в изобилии, но главная проблема у большинства была одна: безделье. От многомесячного сидения на борту омываемого волнами и ливнями суденышка ехали крыши даже у самых стойких. Поэтому, вольные старались выбирать для штормовки какие-нибудь поселения, где были кабаки, бабы и прочие нехитрые развлечения. А тут целый город, пусть и изрядно обедневший, в котором нет ни губернаторов из метрополии, ни колониальных компаний, зато алкоголя, судя по продолжающейся пьянке — хоть залейся.

Местные, быстро смекнув, что у гостей есть какие-никакие, но деньги, гостеприимно распахнули им навстречу свои объятья и очень скоро Два Рога превратились в пристанище для всей вольной братии. За вольными подтянулись саргаши. Островные власти недолюбливали этот тихий народец за то, что те не имели дел с деньгами, поэтому было не совсем ясно, как драть с них налоги и мзду. Старейшины Двух Рогов же, сообразив, что возможность квалифицированно отремонтировать свои корыта, расплатившись за это найденным хламом, едой и услугами, привлечет к ним еще больше народу, приняли саргашей как родных.

Город снова начал расти. Бордели, кабаки, мастерские. Не всем понравилось, что в полузаброшенных фортах свили гнезда работорговцы и откровенные бандиты, но, с другой стороны, большинство этих персонажей придерживалось правила: «Не сри там где живешь», поэтому в самом поселении они не орудовали и даже поддерживали кое-какое подобие порядка. Да, кому-то резали глотки, да, пропадали беспризорные дети, но по островным меркам Два Рога считался весьма спокойным и безопасным местом. И весьма населенным поэтому, задолбавшись таскаться по жаре, Бьернсон присел на какую-то телегу и устало огляделся.

— Где же этот пидарас?

— Слушай, давай уже признаем, что поиск Кубы по методу: «Шарахаться по городу в надежде на него наткнуться», мало результативен, — предложил Слободан, которому это все надоело еще раньше, — Нам надо подумать. Где он может быть, что он может делать? Составить план, понимаешь?

— Понимаю… — кивнув, Бьернсон покосился на местного, в нерешительности топтавшегося неподалеку, — А ты хули тут стоишь?

— Телега… — местный шмыгнул носом и указал Бьернсону куда-то между ног, — Это моя…

— Поздравляю. И че?

— Вы на ней сидите… Мне ехать надо.

— Хочешь сказать, чтобы мы съебнули с твоей телеги?

— Не… Сидите, конечно, на здоровье… — телеговладелец здраво оценил габариты Бьернсона и его настроение, — Я подожду…

— Подожди… — милостиво разрешил Бьернсон, — А пока ждешь, ответь вот на какой вопрос: куда бы ты тут подался, будь ты жирным, пьющим пидарасом, кинувшим своих партнеров?

— А кто партнеры?

— Ну, допустим, мы…

— Тогда вон туда.

— Почему?

— Ну, если бы я кинул человека, который может мне голову в жопу запихать, я бы туда не пошел. И туда бы я тоже точно не пошел. Я бы вот туда пошел.

— Логично…

Встав, Бьернсон потопал в указанном направлении. Слободан, который, в отличие от напарника, ничего логичного в этих умозаключениях не увидел, хотел было потребовать пояснений. Но пока он, с перекошенным лицом, осмыслял сказанное, хозяин телеги уже унесся вдаль от греха подальше.

— Так! Вот куда ты сейчас идешь?

— Туда.

— Зачем?

— Мужик дело говорит. Я бы, действительно, туда и туда на месте Кубы бы не ходил.

— Почему?

— Там его искать будут.

— У меня сейчас мозг вскипит, — застонав, Слободан сжал голову ладонями, — Ты же понимаешь, что он просто наугад натыкал пальцем, чтобы мы съебали с его телеги?

— Не — я тут с ним согласен. Вон там его искать — самая тема.

— Еботе! Да, блядь, с чего ты это взял?

— Да с того!

Остановившись так резко, что Слободан врезался в него, Бьернсон, торжествующе взревев, указал в сторону борделя, перед которым девочки в «рабочих» нарядах с энтузиазмом пинали истерично вопящее тело. Вглядевшись в которое, Слободан только и сумел, что потрясенно пробормотать: «Вы, бля, издеваетесь…» Бьернсон, тем временем, решительно двинулся в сторону драки. Дамы, заметив идущего в их сторону северянина приостановились, дав Кубе поднять голову.

— Пизда вам, бляди! — увидев Бьернсона заорал он, — Это, ебать их в рот, мои компаньоны!

— Он нам денег должен… — предупредила одна из девушек, — Много…

— А нас он кинул… — Бьернсон задрал губу, словно показывающий клыки волк, — Пидор!

— Э! Ну хуль ты начинаешь! — Куба попытался встать, но получил пинок по ребрам и, охнув, снова лег, — Опиздошь этих мокрощелок, а там порешаем!

— Знаешь… Раньше я считал, что самая позорная смерть — в луже пьяным захлебнуться. Но быть забитым насмерть шлюхами… Без обид, девки. Продолжайте — я посмотрю…

— Да идите вы нахуй все, тогда!

Воспользовавшись перерывом в экзекуции, Куба, с удивительной для своей комплекции прытью, лягушкой плюхнулся в прорытую вдоль улицы глубокую канаву, служившую ливневкой, канализацией и помойкой, и принялся скользить по вонючей жиже в сторону бухты издевательски хохоча.

— Ха! Че? Взяли! Сосите мой хер, придурки! Я неуловим сучки!

— Блядь… — Бьернсон попытался навернуть Кубе булыжником, но промазал, — Слободан — не отставай!

Слободан издал мученический вздох и потрусил вниз по улице за раскидывающим прохожих Бьернсоном. Следом спешили труженицы постельного фронта, полные решимости таки свершить свою месть.

— Надо догнать его! — одна из девочек ткнула пальцем куда-то вперед, — Там канава уходит в канализацию. Уйдет в тоннели — мы его не поймаем!

— Понял! А НУ СЪЕБАЛИ ВСЕ НАХУЙ С ДОРОГИ!!!

Бьернсон прибавил ходу и, поравнявшись с Кубой, принялся кидаться в него палками, ящиками, корзинами и прочим попадавшимся под руку хламом. Куба, видя такое дело, тоже поднажал, в стремительном скольжении пробивая валяющиеся на дне канавы кучи хлама, словно дикая свинья заросли.

— Отъебитесь, от меня гондоны ебаные! Хули вам надо!?

— На те, пидар! — подхватив на бегу какой-то бочонок, Бьернсон пульнул им, целясь Кубе в башку, — Я тебе ноги выдерну и в жопу затолкаю!

— Сначала догони, уебок херов!!! Ай бля!!!

В старой части города, строившейся тогда, когда деньги были в изобилии, к благоустройству относились внимательнее, так что там канализации и ливневки проходили по выложенным камнем тоннелям. Раньше входы в них преграждали тяжелые кованые решетки, затем кто-то решил, что они ему нужнее. Так что Куба рассчитывал беспрепятственно ворваться под спасительные своды и даже обернулся, чтобы показать преследователям неприличный жест… И в этот самый момент «обнял» ногами толстое бревно, поставленное аккурат посреди канавы.

— Давно не виделись, а дружок? — поинтересовался устроивший эту подлость невысокий плотный монго, окруженный парой подручных, — Мне сказали, что ты в городе и я ждал тебя. А ты все не шел и не шел… Я же предупредил, что будет, если мне придется тебя искать?

— Ы-ы-ы-ы… — донеслось из канавы.

— Он и тебе должен? — осведомился тяжело дышавший после долгого бега Бьернсон.

— Да, дружище… И мне тоже. О! Камилла, моя сладкая мармеладка. И ты тут?