Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

Из Орликовского мы вместе с генералом Л. 3. Котляром выехали в Серафимович, куда было намечено перебазировать КП фронта. Туда уже должны были прибыть 32-я и 33-я отдельные маскировочные роты под командованием старшего лейтенанта Н. Г. Николаева и лейтенанта Я. А. Жарова. По дороге Леонтий Захарович с восхищением отозвался о работе инженерных войск 21-й армии. Так, в 76-й стрелковой дивизии полковника Н. Т. Таварткиладзе при появлении немецкой "рамы" - самолета "Фокке-Вульф-189" саперы имитировали стрельбу ложной батареи вспышками зарядов дымного пороха. Это имело успех. Артиллерия врага, используя данные самолета-корректировщика, неоднократно обстреливала эту "батарею". В полосе той же дивизии около Клетской ложный паром с макетом орудия не раз подвергался групповым (5-7 самолетов) налетам авиации. Ложные переправы и районы сосредоточения войск бомбардировались значительно чаще, чем действительные.

Чтобы с наступлением темноты не заблудиться, все дороги к переправам были обозначены и обеспечены проводниками, регулировщиками. Представители переправляемых войск под руководством корпусных и дивизионных инженеров предварительно знакомились с местностью, тщательно разведывали переправы и подходы к ним, выбирая наиболее скрытые пути.

Всего инженерные войска фронта построили 22 моста, из них 5 ложных. Подъезды и подходы к мостам скрывались от наземного наблюдения вертикальными масками. Вражеские самолеты-разведчики, не раз появлявшиеся над Доном, приняли ложный мост у станицы Еланская за действительный. Немецкая авиация сбросила на него более 200 бомб, но ни одна не попала в цель. А действующий мост, расположенный ниже ложного, ударам с воздуха вовсе не подвергался.

Умело был замаскирован 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко. Прижавшись в балках и кустарниках к отвесному правому берегу Дона, он, несмотря на действия авиации противника, не был обнаружен. Танки маскировались под местность: забрасывались ветками, обсыпались песком, а в районе меловых холмов - кусками мела.

Но вот мы переехали бревенчатый мост через реку Медведица, миновали дубовую рощу и вскоре увидели серо-голубую полосу Дона с многочисленными островками и отмелями. На другом его берегу как на ладони виднелся Серафимович с массивной церковью, разбегавшимися по холмистой местности белеными хатами с синими и коричневыми прямоугольниками ставен и более редкими зданиями из темно-бордового кирпича.

Проехав мост через Дон, повернули на центральную улицу города, замощенную крупным булыжником. По бокам ее тянулись деревянные тротуары, правда сильно изношенные. От такой "роскоши" за последние месяцы мы отвыкли и оглядывали все это с удовлетворением и радостью.

По приезде на место мы застали маскировщиков за работой. Они камуфлировали несколько капитальных кирпичных зданий, резко выделявшихся на фоне многочисленных беленых построек. В них и было решено разместить штаб и основные службы.

Отыскивая дом для Военного совета и штаба фронта, мы, как сговорившись, остановили свой выбор на здании школы дореволюционной постройки.

Само собой пришло решение разместить оперативный отдел в актовом зале, оборудовать в просторной учительской кабинет командующего, а в квартире директора - жилые комнаты для руководства. Н. Ф. Ватутин особо просил подыскать большой стол, на котором помещалась бы, не свешиваясь, любая оперативная карта. После настойчивых поисков остановили свой выбор на бильярдном столе из местного клуба. Подчиненные Котляра ловко, не повредив ничего, отсоединили от него все, что мешало делу. Этот командный пункт, куда мы перебрались 15 ноября, сослужил фронту хорошую службу, отсюда удобно было управлять войсками в ходе развернувшегося грандиозного контрнаступления. ...Когда мы вернулись в Филоново, то обратили внимание, что обстановка в штабе, фронтовых управлениях и службах стала спокойней. Работа, не потеряв своей напряженности, шла ритмичней и планомерней. Причина этого заключалась в том, что высокое московское начальство уехало на Сталинградский фронт, где на 10 ноября было запланировано совещание, подобное тем двум, что состоялись у нас. Представители центра конечно же оказали нам огромную помощь, но теперь следовало в нормальном рабочем ритме воплотить в жизнь все полученные нами полезные советы и указания.

В те дни произошло преобразование 63-й армии в 1-ю гвардейскую. Этот акт достойно венчал стойкость в обороне и дерзкий наступательный порыв ее воинов. Ведь они не только устояли под мощными ударами превосходящих сил врага, но и захватили плацдарм в районе Серафимовича, который вскоре послужил прекрасным трамплином для нашего контрнаступления.

Сменилось и командование армии. 14 ноября ее принял Герой Советского Союза генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко. Прибыв на наш КП в Филонове накануне переезда в Серафимович, он не застал там Н. Ф. Вагутина. В общий курс боевых дел в масштабе фронта ввел его Г. Д. Стельмах, а я рассказал ему о конкретных задачах 1-й гвардейской. Д. Д. Лелюшенко схватывал обстановку с полуслова. Опыт у него был обширный. В начале Великой Отечественной он возглавил 21-й механизированный корпус, задержавший продвижение немцев из Прибалтики к Ленинграду. Затем Дмитрий Данилович принял командование 1-м гвардейским стрелковым корпусом, который не допустил прорыва врага через Мценск в направлении на Москву. Внешне он являл собой сгусток энергии и весь был в порыве - с pезкими движениями и отрывистой речью.

В тот же день в наше фронтовое управление вошел генерал-лейтенант В. И. Кузнецов. Ему было тогда 48 лет. Небольшого роста, с седеющими усиками щеточкой, неторопливый в движениях и речи - внешне полная противоположность Дмитрию Даниловичу. Однако его уравновешенность и спокойная уверенность также очень импонировали мне. У этого опытнейшего военачальника я многому научился, перенимая его стиль неспешной основательности, осмотрительности до принятия решения и кипучей энергии, напористости при его осуществлении. От него никто не слышал ни преувеличенных похвал, ни грозных разносов.

Хотя представители Ставки временно покинули нас, мы со дня на день ждали их возвращения. Правда, не без некоторого волнения, опасаясь, что вдруг сделанные в их отсутствие наши наметки не получат одобрения и нам в считанные часы придется переигрывать свои разработки, наскоро оповещать об этом командующих и командиров. Велико же было наше удивление, когда оказалось, что посланцы центра вызваны на какое-то новое важное совещание и смогут вернуться к нам скорее всего лишь к самому началу контрнаступления. Эта неожиданная весть вызвала далеко не однозначную реакцию. Авиаторы, например, предлагали даже просить Ставку перенести наступление до возвращения начальства. Военный совет был, однако, един во мнении начинать операцию в установленный срок. На это было дано "добро". К слову сказать, А. М. Василевский, Н. Н. Воронов и А. А. Новиков вернулись к нам во второй половине дня 19 ноября, когда контрнаступление было уже в полном разгаре, а Г. К. Жуков вообще больше совсем не приезжал.