Бессонница - Стивен Кинг

Клото: Да, Ральф.

Ральф: — Вот и отлично. Мне достаточно еще лет семидесяти; почему бы вам не занести эту дату в свой календарь?

Они ответили улыбкой комиков, что нисколько не удивило Ральфа.

Он отвесил им легкий поклон, затем обнял Луизу за плечи и наблюдал, как мистер К.

И мистер Л.

Медленно спускались с холма. Лахесис открыл дверцу кабины с надписью «МУЖСКОЙ»; Клото встал в дверях женской кабины.

Лахесис, улыбнувшись, помахал рукой. Клото поднял ножницы с длинными лезвиями в жесте своеобразного салюта.

Ральф и Луиза помахали в ответ.

Лысоголовые врачи вошли внутрь и закрыли за собой двери.

Луиза утерла слезы и повернулась к Ральфу:

— И все? Это все?

Ральф кивнул.

— И что нам теперь делать?

Ральф согнул руку:

— Могу я проводить вас домой, мадам?

Улыбаясь, она взяла его под руку:

— Спасибо, сэр. Конечно, можете.

Они вышли из Строуфорд-парка, возвращаясь на уровень Шоттаймеров, соскальзывая вниз на свое обычное место в раскладе вещей без спешки и нервозности — даже не осознавая, что это происходит, пока дело не было сделано.

Дерри стонал от паники и потел от возбуждения. Завывали сирены, люди выкрикивали из окон второго этажа в поисках друзей, проходящих по тротуару, а на каждом перекрестке собирались толпы зевак, глазеющих на пожар. Ральф и Луиза не обращали внимания на шум и суматоху вокруг них.

Они медленно поднимались по Ап-Майл-хилл, с каждым шагом ощущая все большую усталость; казалось, истощение наваливалось на них мешками, полными песка.

Лужа белого света, обозначающая парковочную площадку около «Красного яблока», казалась неимоверно далекой, хотя Ральф знал, что до нее всего лишь три небольших квартала.

Но что еще хуже, с утра похолодало градусов на пятнадцать, к тому же усилился ветер, а они были одеты совсем не по погоде. Ральф подозревал, что это означало первый настоящий осенний бал и конец бабьего лета.

Фэй Чепин, Дон Визи и Стэн Эберли торопились им навстречу, очевидно, направляясь в сторону Строуфорд-парка. Полевой бинокль, в который Дон иногда наблюдал за приземляющимися самолетами, висел на шее Фэя, А учитывая Дона, лысеющего и толстого, их сходство с более известным трио было просто неизбежно. «Три комика Апокалипсиса», — подумал Ральф и улыбнулся.

— Ральф! — воскликнул Фэй. Он часто дышал. Ветер то и дело сдувал волосы ему на лоб, и Фэй нетерпеливо откидывал их назад. — Представляешь, Общественный центр взорвался! Кто-то сбросил бомбу с легкого самолета! Мы слышали, что погибло около тысячи людей!

— Я слышал то же самое, — хмуро согласился Ральф. — Мы с Луизой только что из парка. Знаешь, оттуда центр прекрасно виден.

— Господи, я знаю это, я прожил в Дерри всю свою проклятую жизнь. Как ты думаешь, куда мы направляемся? Пойдем назад с нами!

— Мы с Луизой как раз идем к ней домой, хотим узнать, что сообщат по этому поводу в новостях. Возможно, мы присоединимся к вам позже.

— Ладно. А что у тебя с головой, Ральф?

На мгновение Ральф очутился в пустоте — что он сделал со своей головой? — а затем, словно в повторе ночного кошмара, увидел оскал на лице Эда и взгляд его безумных глаз. «О нет! — кричал на него Эд. — Ты все испортишь.»

— Мы бежали, желая получше все рассмотреть, и Ральф наткнулся на дерево, — вмешалась Луиза. — Хорошо, что хоть он не в больнице.

Дон рассмеялся, но как-то неприятно. Фэй вообще не обращал на них внимания. Однако Стэн внимательно слушал и не смеялся. Он пристально смотрел на них.

— Луиза, — произнес он.

— Что?

— Ты знаешь, что к запястью у тебя привязан тапок? Женщина взглянула на свою руку. Ральф лихорадочно искал объяснение. Но Луиза, подняв глаза на Стэна, ослепительно улыбнулась.

— Да! — сказала она. — Правда, выглядит интересно? Нечто вроде… Огромного браслета!

— Ага, — промямлил Стэн. — Конечно. — Но теперь он уже не смотрел на тапок; он смотрел на лицо Луизы. Ральф забеспокоился, какие объяснения по поводу изменений своей внешности они смогут представить завтра при свете дня.

— Пойдем! — нетерпеливо крикнул Фэй. — Идем быстрее!

Они поспешили прочь (Стэн бросил на них последний подозрительный взгляд через плечо).

— Боже, как это глупо, — заметила Луиза. — Но надо же было что-то сказать.

— Получилось просто замечательно.

— Ну, как только я открываю рот, из него всегда что-то вываливается, — сказала она. — Это один из двух моих талантов, второй же касается способности уплести большую коробку кукурузных хлопьев за время киносеанса. — Луиза отвязала тапок Элен и посмотрела на него. — С ней все в порядке, ведь так?

— Да, — согласился Ральф и потянулся к тапку, но тут понял, что у него уже что-то есть в левой руке. Он так долго сжимал пальцы, что они одеревенели и не желали открываться. Когда же ладонь распахнулась, Ральф увидел вмятины от ногтей, впивавшихся в ладонь. И тут Ральф осознал, что, хотя его собственное обручальное кольцо на месте, кольцо Эда исчезло.

Оно казалось вполне подходящим во размеру, но все равно соскользнуло с его пальца за последние полчаса.

«А может быть, и нет, — прошептал голос, и Ральф удивился, что на этот раз тот не принадлежит Кэролайн. Это был голос Билла Мак-Говерна. — Может быть, оно просто исчезло. Всякое бывает».

Но Ральф так не думал. У него возникла мысль, что обручальное кольцо Эда наделено силами, которые вовсе не обязаны умирать вместе с владельцем.

Кольцо, найденное Билбо Баггинсом и неохотно подаренное им своему племяннику Фродо, способно было отправляться по собственному желанию куда угодно… И когда угодно. Возможно, кольцо Эда обладало подобным качеством.

Не успел Ральф развить эту мысль дальше, как Луиза поменяла тапок Элен на зажатую в его руке вещь: смятый листочек бумаги. Она распрямила его и посмотрела. Ее любопытство сменилось грустью.

— Я помню эту фотографию, — сказала она. — Точно такое же фото в золоченой рамочке стояло на каминной полке в их гостиной. Оно было семейной гордостью.

Ральф кивнул:

— Скорее всего, Эд носил фотографию в бумажнике. Она была на приборной доске в самолете. Пока я не взял ее, Эд избивал меня, не прилагая никаких видимых усилий. Единственное, что я мог придумать, это схватить фотографию.

Когда я взял ее, он забыл про Общественный центр и переключил свое внимание на них. Последние его слова были: «Верни их мне! Они мои!»

— Но обращался ли он к тебе?

Ральф сунул тапок в задний карман брюк и покачал головой:

— Нет. Я так не думаю.