Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

– Мы так не договаривались. И не думаю, что это будет хорошо для Клода. Да и для малышей перелеты вредны.

– Мы не должны с вами ни о чем договариваться, – вспылила Соня, – девять месяцев видеть внуков – разве не достаточно для вас с Робертом? Мы взрослые люди. И я жила раньше, фактически, в плену, и теперь не допущу, чтобы кто-то мне диктовал…

Роберта на другом конце мира вдруг начала всхлипывать и зарыдала.

– Прости меня, доченька. Прости! Все будет так, как ты скажешь. Лишь бы вы были счастливы. Все.

Соня была потрясена глубиной ее раскаяния. Ей стало стыдно за себя. Но и смириться она не хотела.

– У нас говорят: «Выключи дурочку», а я тебе скажу: «Выключи свекровь». И все будут-таки счастливы.

Роберта немножко отошла от неожиданной ссоры, даже попыталась улыбнуться.

– Но мы так боимся за вас всех. Мне снился на прошлой неделе плохой сон про Клода.

Соня открыла было рот, чтобы рассказать про то, что Клода вырубили газом из баллончика. Но тут же рот закрыла, подумав, какую бурю в душе матери может вызвать этот эпизод.

– Это было к тому, что мы пережили по поводу убийства наших знакомых на свадьбе в Москве. Ты же говорила – вы видели новости.

– Наверное, ты просто скучаешь по сыну и накручиваешь себя, – сказала неуверенно Софья. – Потерпи, мы тут еще проживем только весну и лето, съездим в мае на фестиваль в Каннах. А может, вы хотите в Турции отдохнуть? Места хватит всем.

– Я поговорю на эту тему с Робертом. Если его дела не потребуют присутствия здесь, то мы примчимся. С Фредиком поможем. И вообще.

– Если Роберт не сможет – приезжай одна.

– Нет, мы не можем друг без друга. – Эти слова прозвучали, как аксиома. И Соня подумала, что и у них с Клодом так же: на три часа расстались – и с ним приключилась беда.

В дверь ее кабинета поскребся Клод.

– Не помешаю, Софи?

– Мы как раз разговариваем с мамой, на очереди Фредик.

– Бабулечка, ты заплакала? Почему? – ребенок был потрясен всхлипываниями бабушки.

– Меня твоя мама «мамой» назвала.

– Но она не плачет, когда я ее мамой называю, – удивился ребенок и на всякий случай заглянул Соне в лицо. И она тоже скривилась, сдерживая слезы.

Клод, обняв жену за плечи сзади, склонился к экрану ее ноутбука.

– Можно, мы с Фредом присоединимся к потокам слез умиления и окончательно зальем клавиатуру ноутбука, – постарался он сбить сентиментальный настрой с родни.

Глава восьмая

Поспешный их отъезд с Настей из Москвы раздосадовал Лилию Антоновну. Ей казалось, что «снаряд в одну воронку дважды не попадает» и Георгий затеял какую-то игру с целью присвоить самому себе эти самые авторские права на эротический рэп.

Она сначала не была уверена в том, что из-за такой ерунды в принципе можно кого-то убить. Но ее переубедили. Лилия не желала впадать в панику и подпадать под влияние нового знакомого дочери, хищного и опасного. Она начала «кодировать» Настеньку еще в самолете:

– Он ведет себя подозрительно, а мы идем у Георгия на поводу. Мне страшно в его обществе.

– И правильно. Он начальник охраны у криминального авторитета. Правда, теперь они активно создают легальную оболочку для других видов бизнеса. И студия – часть этого некриминального «напыления».

– Но он просил твоей руки, когда еще и девяти дней не прошло со дня смерти его племянника?! – возмутилась Лилия, округлив так глаза и рот, что Настя рассмеялась.

– Он же сказал, что это нужно для переоформления бумаг, чтоб не повторялись покушения на меня, ну и все такое.

– И ты ему так безоговорочно веришь?! Так можно верить только в Бога.

– Ты так верила в отца.

– Делала вид. Я ведь не хотела его отдавать никому. Но все-таки не удержала.

– Ты никогда мне этого не говорила, – на этот раз озадачена была Настя, – я думала, что или ты святая, или он святой.

Мать улыбнулась польщенно:

– Уклониться в наше время от всех многочисленных соблазнов невозможно. И не нужно, наверное. Но в долгом браке без притворства невозможно.

– То есть семейная жизнь состоит из лжи и компромиссов?

– Из замалчиваний и пропускания мимо ушей и глаз. В словах это лучше не формулировать.

– А вот папа всегда говорил… – Настя приготовилась нападать на теорию матери, но та резко и бесцеремонно зажала ей рот рукой.

– Говорил одно, а делал… впрочем, о мертвых либо ничего, либо только хорошее. Тем более что и хорошего было с избытком.

Настя откинулась в кресле под напором маминой руки. Но Лилия ее уже убрала. И пригладила дочери челку, убрав ее с высокого выпуклого лба.

– Тебе надо отрастить волосы. Так ты выглядишь… задиристо. Ты стала женщиной, и надо выглядеть сексапильно.

– Я тоже так решила. Длина волос обозначает новый этап жизни. И я завтра же наращу себе длинное каре.

– Ну, наращивать – это дорого, можно просто подождать, пока свои волосы отрастут.

– Нет, мама. Я поняла – ничего не надо откладывать. Жизнь может кончиться хоть через пять минут. Тем более что мы в самолете.

– Не планируй плохого, – одернула ее мать, но сама вцепилась в подлокотник кресла.

Георгий, о котором говорили женщины, икал сильно и громко. Верная все же это примета. Тем более что будущая теща его если и не ругала, то и не хвалила.

И он сразу же подумал, что говорит о нем именно Настя. Он хотел ей предложить называть ее Ася – это сокращение имени Анастасия. Потому что ее больше никто так не называл. Но считал, что не имеет пока права даже на такой «эксклюзив». Ведь когда она к нему потянулась тогда, во время распития кофе, он тут же «отфутболил» ее к племяннику. Потому что предыдущая девственница по сути своей оказалась продажной. А уж Настька, которая встречалась с ним из-за кофе, – разве могла она оказаться другой?

При вспоминании о кофе Гия налил себе божественно ароматного напитка в большую чашку, почему-то снова окунувшую его в воспоминания о «пацанке» Насте.

Он, никогда не влюблявшийся раньше, не знал, что это и есть самый верный признак: о чем бы ты ни думал, что бы ни увидел – все ухитришься связать с объектом чувств. Зато возвращение мыслей к его «Асе» натолкнуло на мысль, что, пока Лимон не отказался от планов мести, девчонку могут грохнуть. И надо поторопиться с визитом к Иллариону.

Лари сибаритствовал в шелковом халате на громадном диване в своей гостиной. В комнате одновременно работали