Кукольник. Куколка. Кукольных дел мастер - Генри Олди

Если ей не понравится ответ — уберется восвояси, спалив между делом корабль!

— Врач исправляет. Я поняла?

Последние два слова флуктуация произнесла, как вопрос. На лице «овоща» сменился десяток разных выражений. Наконец лицо застыло, приняв обиженно-удивленный вид. Антис поднял оцарапанную руку на уровень глаз, осмотрел ее с вниманием кретина или ученого, столкнувшегося с тайной — и оставил поднятой, забыв опустить.

— Врач здесь есть?

— На корабле врача нет. Может быть, вы объясните нам, что происходит с Нейрамом Саманганом? — Юлия первой отважилась задать прямой вопрос пенетратору. — Вы ведь там, внутри. Вам лучше видно. Знание принесет пользу врачу, когда он станет исправлять Нейрама.

Птица молчала около минуты.

— Нейрам закуклился. Назад ушел.

— Что?

— Малыш стал. Дитя. Такой раньше назад был. Не могу объяснить.

— Нет-нет, вы чудесно все объясняете! — Юлия обворожительно улыбнулась. — У нас говорят: «впасть в детство». Сделаться, как ребенок. По-вашему, это случилось с Нейрамом?

— По-моему, случилось. Нейрам в ядре закрылся. Дитя снаружи остался.

— Значит, прежний Нейрам Саманган все-таки существует? Он есть?

— Он есть. Я не могу достать. Пусть врач исправит.

Это было невероятно. Флуктуация требовала излечить от последствий наведенной роботизации Нейрама Самангана, лидер-антиса вехденов! «Исправить» существо, основным занятием которого была зачистка космических трасс от «сородичей» пенетратора. Сюда бы профессора Штильнера!

Видимо, Юлию посетили сходные мысли.

— Разумеется, мы покажем его хорошему врачу, — было неприятно слышать это от женщины, организовавшей запись пси-состояния робота для покушения на антиса. — Ваш рассказ очень пригодится при лечении. Но почему вы так за него беспокоитесь? Вы знакомы?

Вопрос помпилианки звучал дико. «Иду я к вам, господа, и вдруг встречаю одну старую знакомую флуктуацию…» — фраза для комик-шоу Бадди Гая.

Никто в рубке не спешил смеяться.

— Нейрам желал скрывать. Врач должен исправлять, я не скрываю. Я скажу. Птица Шам-Марг и Нейрам Саманган — друзья.

— Друзья?!!

— Так Нейрам говорит. Я как он говорю. Я соглашаюсь.

Антис с пенетратором — друзья?! Тарталья в полной мере уяснил, что чувствовали вехдены, видя, как герой-символ зализывает кровоточащую рану. Привычный миропорядок трещал по швам. Скорее мышь подружится со змеей, а вудун обсчитает гематра, чем возникнет подобный союз!

Тем не менее, он готов был побиться об заклад: это правда.

Ясно, отчего доблестный Нейрам Саманган не афишировал свою дружбу с флуктуацией класса 6P. За контакты с «птичкой» прокуратура Лиги запросто впаяет «измену Человечеству». Будь ты хоть сто раз антис! — за смягчающее обстоятельство, и то не сойдет.

Флуктуации для «белковых ничтожеств», согласно определению Фаруда — главная опасность в космосе. Дикие звери-людоеды на проезжих дорогах. А зверей удобнее считать неразумными. Всех скопом, без исключений. Иначе найдутся защитнички, борцы за права угнетенных искажений континуума — поднимут хай, продавят поправки к законам, объявят пол-Галактики заповедником…

Как тогда прикажете трассы зачищать?

Дружба с пенетратором — нонсенс для ученого, предательство для обывателя и катастрофа для тех, кто руками-ногами цепляется за собственную исключительность. Всплыви подобная информация — дымом развеется миф о монополии Человечества на разум, веками вдалбливавшийся в сознание «монополистов». Ломка стереотипов, самодовольный «венец творения» кубарем летит с пьедестала — строить отношения с теми, кого считал даже не злобными тварями, а вредными природными явлениями…

«О чем ты думаешь, малыш? — изумился маэстро Карл. — У вас воздуха на десять часов, а ты вселенские вопросы решаешь?!»

— Спасибо, что пришли к нам на помощь! — брякнул Лючано.

И почувствовал себя полным идиотом, со справкой из психдиспансера.

— На помощь? К вам?

В голосе птицы звучало удивление. Пальцы на руках с беспокойством зашевелились.

— Зачем — на помощь? Я в Нейрама явилась. Он пропал. Раньше назад. Сейчас здесь возник. Я почуяла. Его надо исправлять. Вас — не надо.

Взгляд птицы уперся в Лючано. Амебу с холодным любопытством изучали под микроскопом. В глазах Пульчинелло не осталось белков — только аспидно-черные зрачки, расширенные до безумных пределов. Во мраке равнодушно мерцали далекие искорки.

Не в силах уйти на глубину, проникнуть в захваченное тело целиком, довольствуясь периферией, Шам-Марг искажала облик антиса. Выдавливалась наружу, как паста из тюбика.

— Я помню, — внезапно заявила флуктуация. — Раньше назад ты иначе был. Здесь сейчас изменился. Часть нашего съел. Лучишься…

— Они заодно! Оборотень! Умри!!!

Нервный барабанщик, о ком все успели забыть, вскинул лучевик, целя в грудь Тартальи. Руки стрелка тряслись, ствол ходил ходуном. Но выстрели он молча, у жертвы не было бы и шанса. А так кукольника спас вопль Гива — и пониженная гравитация. Иначе капитан Бижан не преодолел бы одним прыжком расстояние, отделявшее его от барабанщика.

Луч ушел в стену, глубоко прорезав обшивку. Полетели искры, крайний сверху обзорник погас. Вновь запахло горелым. Трубач сшиб приятеля с ног, но и сам не удержал равновесия. Сверху навалился гитарист — вдвоем они прижали Гива к полу, вывернули руку, отбирая оружие.

Юлия осталась на месте, не вмешиваясь.

Близнецы-гематры спали.

— Убейте его! — надрываясь, орал барабанщик. Силовые «браслеты», которые раньше сковывали Лючано, пришлись кстати, стянув крикуну запястья. — Это шпион! Мутант! Убийца! Мы все сдохнем из-за…

Хрясь!

Тяжеленный кулак гитариста, чье действие Тарталья имел несчастье испытать на себе, впечатался Гиву в ухо. Барабанщик подавился воплем и обмяк.

«Нокаут», — с одобрением хмыкнул Добряк Гишер.

— Просим прощения за инцидент, — хмуро бросил гитарист пенетратору, вставая и вытирая ладони о штаны. Он тер и тер, словно намеревался добыть трением огонь. Одно из вехденских ограничений? Пожалуй, нет.

Во всяком случае, Бижан ничего подобного не сделал.

— Вы что-то говорили о «части нашего»? — с невинным видом поинтересовался капитан. — Которую съел наш общий друг?

— Я раньше назад его помню, — птица дракой пренебрегла. Она до сих пор, не моргая, смотрела на невропаста. — Я в малом теле была. В другом малом была и сплыла.