Два билета в Индию - Кир Булычев

— Вас, кажется, Верой зовут? — продолжал чудак. — Меня можешь звать Олегом. Несмотря на разницу в возрасте. У меня отвратительное для произнесения отчество — Владиславович. Представляешь? Я сам его выговорить не могу и не выношу, когда другие его выговорить стараются. Владиславович! Почти Владикавказович. Ты на Школьной в доме пять обитаешь, правильно? Я страшно любознательный. Я хочу знать все обо всех, тебя это удивляет? И бабушка у тебя в больнице…

Вдруг облака разошлись, словно занавес на сцене, и на них упали теплые солнечные лучи.

— Славно, — сказал Олег. — Ох, как славно! А как себя бабушка чувствует? Кстати, я давно хотел с тобой познакомиться, все-таки, хочешь не хочешь, отпрыск славного рода. Правда, наследственность не всегда проявляется так прямолинейно, как утверждал старина Мендель.

Лицо у Олега было гладкое, почти без морщин, но старое. Он Верке в дедушки годился. Но зубы хорошие, белые, и глаза очень яркие. Как будто он в них накапал какое-то лекарство.

Подошла электричка.

«Странно, — думала Верка, — я его вообще раньше не видела. Он, вернее всего, недавно приехал, но уже знает про меня и бабу Эллу. А при чем тут отпрыск?»

Пока они садились — вагон был почти пустой, — Верка спросила:

— Вы давно приехали?

— Недавно. И что меня в тебе, Вера, удивляет — умение держать себя в руках. Любая обыкновенная девчонка сразу бы закудахтала: а откуда вы меня знаете, а что вы про меня знаете? Какой еще такой отпрыск? А ты из всех вопросов выбрала самый неожиданный и, я скажу тебе, самый правильный. Потому что тебе важнее узнать все обо мне. Тогда и остальные тайны найдут объяснение. Молодец! Я тебе все расскажу, что ты узнать захочешь. А может, расскажу и то, о чем тебе знать не хочется. Каждый из нас живет в своем мирке, в собственном аквариуме. А когда нам говорят: «Выходи на сухое», мы сразу начинаем волноваться: как же я без жабр обойдусь, а чем я буду снаружи дышать? Ты меня понимаешь? И что с тобой, Вера, хорошо, так это то, что тебе, надеюсь, ничего объяснять не надо.

— Надо. — Верка умудрилась втолкнуть одно слово в речь Олега, и тот даже опешил. Вот уж не ожидал!

— А что? — спросил он.

Олег снял очки и принялся протирать их тонкими слабыми пальцами.

— Где вы работаете?

— Я? Работаю? Скорее всего, я вообще не работаю.

За окном вагона снова начался дождик, струйки потекли по стеклу наискосок. На березах листва уже пожелтела, а другие деревья еще стояли зеленые, но увядшие.

— Хотя, — опомнившись, продолжал Олег Владиславович, — с другой стороны, можно полагать, что я работаю, потому что я занят и почти не остается времени книжку почитать. Я и телевизора с собой не взял, хотя моя стихия — футбол. И знаешь почему? Потому что это одно из самых непредсказуемых зрелищ. Моя беда в том, что я могу в любом детективе на десятой странице угадать убийцу. Понимаешь, мне совсем неинтересно читать детективы.

— А по жизни вы детектив? — спросила Верка.

— Ах, какая проницательность! — воскликнул Олег и засмеялся. Напялил очки и уперся ей в лицо своими глазищами. — Но ты и близка к истине, и далека от нее. Знаешь почему? Потому что я одновременно детектив, как любой настоящий ученый, отыскивающий истину в лабиринте загадок, и совсем не детектив, так как не имею отношения к юстиции и криминальному миру.

Верка и верила ему, и не очень.

Электричка затормозила у Пташек, они сошли. Верка раскрыла зонтик.

— Ты откуда его взяла? — спросил Олег.

— Мне его соседка дала, из первого дома.

— Просто так дала? Не надо было его принимать.

Он уже распоряжается!

— Я не в подарок, я его верну. Сейчас буду проходить мимо и верну.

— Какая соседка? Опиши ее.

— Ну… молодая, у нее еще ребеночек есть.

Верка была недовольна. Почему она должна отчитываться? Видите ли, зонтик ему не понравился! Зато она не промокла.

— Нет, — повторил Олег Владиславович. — Не следовало тебе его принимать. Вещи, как и лекарства, могут оказывать влияние. И этот зонтик, помимо всего прочего, кажется мне передатчиком. Он кому-то сообщает, где ты, что делаешь, куда направляешься.

— Зонтик как зонтик, — пожала плечами Верка.

Верку не следует учить. Она плохо обучается, если сама не захочет.

Тем временем они подошли к краю платформы. Верка положила сумку на край и спрыгнула на рельсы. Вниз прыгать всегда удобнее, чем лезть наверх. Олег Владиславович топтался на краю и не решался прыгнуть. Высота платформы была метра полтора, а он низенький.

— Давайте руку, — сказала Верка.

Но Олег передал ей кочан, а сам лег животом на край, свесил ноги и стал съезжать вниз. Плащ задрался, брюки тоже, носки у него оказались светлые, голубенькие.

Верка не выдержала, обняла его сзади.

Со стороны это, наверное, выглядело глупо. Худая девчонка обнимает толстого мужика, который отбивается и даже отбрыкивается. И все это кончилось совсем нелепо: Верка потеряла равновесие и, чтобы не сесть в грязь, отступила и уронила Олега. А тот встал на все четыре конечности, как бульдог.

Нет, это совсем не смешно.

Потом Олег опомнился, выпрямился, забрал с платформы сумку с картошкой и взял у Верки кочан, но ничего говорить не стал.

Они пошли дальше по тропинке между путей. Как будто немного поссорились. Хотя Верка не понимала, чем он недоволен.

Идти было скользко, дорожка была глинистой, выпуклой, высокая осенняя крапива подступала с обеих сторон.

Впереди виднелся шлагбаум, а потом дорожка под прямым углом сворачивала на Советскую улицу.

Оттого, что тучи ползли очень низко и были очень толстыми, на улицу попадало совсем немного света. Вокруг царили сумерки.

Они дошли до поворота на Школьную.

— Всего хорошего, — сказал Олег Владиславович. — Надеюсь, до скорой встречи.

Уж такой был разговорчивый, а вдруг замолчал на целых десять минут.

— Я в пятом доме живу, — напомнила Верка, надеясь, что он тоже скажет, где живет. Может, он и хотел, но потом передумал.

Олег пошел дальше, а Верка ступила в свой переулок и стала складывать зонтик, чтобы занести его в красный коттедж.

Но она не успела дойти до коттеджа, как сзади послышался короткий крик, будто кто-то подавился и не может откашляться.

Звук был негромкий, но злой — Верка тут же кинулась обратно.

Навстречу ей с Советской на Школьную катилась чья-то голова. Или белый мяч.

Оказалось — кочан капусты. Но это Верка поняла потом.

Она перепрыгнула через кочан и увидела лежащего на асфальте Олега Владиславовича: шляпа в стороне, ножки поджаты к животу, а вокруг, как яблоки в каком-то старом кинофильме, рассыпаны картофелины.