Клан Кеннеди - Лариса Дубова

В следующие недели Кеннеди назначил около сорока афроамериканцев (из числа имевших хорошее университетское образование) на ответственные административные посты. Среди них были Роберт Вивер, ставший руководителем Агентства по финансированию строительства жилья, Эндрю Хэтчер, занявший пост заместителя пресс-секретаря Белого дома, Карл Рауэн, направленный в Госдепартамент в качестве помощника заместителя министра по связям с общественностью. На должности судей федерального уровня были в свою очередь назначены пятеро черных. Среди них был Тёргуд Маршалл, ставший уже после гибели Кеннеди первым цветным членом Верховного суда США{1052}. Во всех этих назначениях Кеннеди воспользовался тем, что некоторые афроамериканцы (их было немного), несмотря на дискриминацию, смогли получить превосходное образование в лучших университетах севера страны, где ограничение прав черного населения было значительно меньшим, чем на юге.

Эти действия высоко оценили либеральные круги, выступавшие за предоставление неграм подлинно равных прав или, по крайней мере, за постепенное расширение их гражданских свобод. Президент Гарвардского университета Джеймс Набрит отмечал: «Президент Кеннеди за несколько месяцев сделал больше, чтобы повысить уважение к неграм, чем любой другой президент за всю мою жизнь». Создавалось курьезное положение. Высокообразованных негров, имевших хотя бы какой-то опыт государственной деятельности, было очень мало. Между тем руководители министерств и других федеральных ведомств (за исключением Гувера!) стремились выслужиться перед президентом, требовавшим включения представителей черного населения в число ответственных государственных чиновников. Рой Вилкинс вспоминал: «Кеннеди был так требователен по отношению к руководителям департаментов, чиновникам кабинета, главам агентств, что каждый из них стремился найти для себя какого-нибудь негра, чтобы президент слез с его шеи»{1053}.

Особенно озабочен был министр юстиции, отлично понимавший, что назначение малокомпетентных лиц на судейские и прочие юридические должности было чревато немалыми опасностями, но в то же время он и в соответствии с требованиями брата-президента, и по собственному убеждению стремился к фактическому уравниванию черных с белыми в своем ведомстве. В мае 1961 года Роберт направил письма деканам сорока пяти школ права, в которых просил рекомендовать на судейские и прокурорские должности наиболее отличившихся черных выпускников, подчеркивая, что в первую очередь необходимо учитывать их способности, честность и трудолюбие. В течение следующих двух лет только в состав его министерства были включены 90 новых сотрудников из числа чернокожих{1054}.

В качестве министра Роберт Кеннеди обращал особое внимание на соблюдение властями избирательных прав черного населения. Это было естественно, так как право голоса закреплялось за всеми гражданами конституцией, и с этим смирились и те южане, у которых сохранялись расовые предрассудки. Отстаивая неуклонное выполнение конституционного требования, Роберт, однако, не упоминал, что это дает немалые дивиденды его партии, так как абсолютное большинство негров голосовало за демократов. Некоторые наиболее умудренные лидеры негритянского движения обнаруживали эту хитрость, добавляя, что министр стремился конституционными мерами «убрать ниггеров[74]с улицы»{1055}.

Даже с исполнительными распоряжениями по вопросу о равных правах президент не торопился. Активисты негритянских организаций чуть ли не ежедневно напоминали ему о неосторожно вырвавшихся у него во время избирательной кампании словах, что он покончит с дискриминацией «одним росчерком пера». Теперь же Кеннеди отрицал, что это были его собственные, спонтанно произнесенные слова, он сварливо обвинял своих сотрудников, то Соренсена, то кого-то еще, что они написали их для какого-то выступления, а сам он необдуманно включил их в текст. Вполне возможно, это так и было. М. О'Брайен, например, полагает, что написана эта злосчастная фраза была Ричардом Гудвином{1056}.

Буквально в муках рождалось первое исполнительное распоряжение по негритянскому вопросу, касавшееся равных прав на жилье и запрещения дискриминации при государственных и штатных субсидиях на жилые помещения. Даже некоторые либеральные демократы, заседавшие в конгрессе, предупреждали президента, что такое распоряжение нанесет удар по их позициям в избирательных округах. Член палаты представителей Марта Гриффите, избранная в Мичигане, писала Кеннеди через М. О'Брайена: «Ни один конгрессмен-демократ, избранный в городских пригородах, с которыми я говорила, не считает, что существует опасность потери голосов цветных; но каждый из них полагает, что такое распоряжение может стоить им голосов белых»{1057}.

В конце концов вымученное исполнительное распоряжение было подписано 20 ноября 1962 года, то есть тогда, когда соотечественники чуть легче вздохнули после завершения Кубинского ракетного кризиса, да еще накануне расслабляющего Дня благодарения, означающего четыре праздничных дня (два дня собственно праздника, присоединяемых к обычным выходным). Распоряжение относилось только к жилым помещениям, которые в той или иной степени финансировались федерацией или штатами, и распространялось на 20 процентов квартир, находившихся в стадии строительства{1058}. При всей ограниченности и частичности предусмотренных здесь мер оно было немаловажным в том смысле, что определяло направление дальнейшей деятельности высшей администрации в пользу решительной ликвидации дискриминационных традиций в области жилищного строительства и расселения малоимущих.

Против сегрегации — постепенно и осторожно

С огромным трудом в южных штатах преодолевалась дискриминация в учебных заведениях, особенно в университетах. Братьям Кеннеди — президенту и министру юстиции — пришлось непосредственно вмешаться, применить всю силу федеральной власти для защиты интересов одного-единственного человека, когда в начале 1962/63 учебного года на всю страну буквально прогремело дело Джеймса Мередита.

Этот ветеран корейской войны, бывший летчик, получивший несколько наград, осмелился на «невероятное» — он, негр, воспользовался правом бывшего военнослужащего на поступление в университет, минуя конкурсы и собеседования, причем избрал местом будущего обучения университет штата Миссисипи в городке Оле-Мисс, где за всю его историю со времени основания в 1848 году не учился ни один цветной. Вопреки закону в приеме Мередиту было отказано. Тогда он обратился в суд, который принял решение в пользу бывшего летчика. Дополнительными судебными решениями администрация штата предупреждалась, что в том случае, если она или организованные ею группы частных лиц будут препятствовать приему Мередита в университет, федеративная власть будет вынуждена применить силу для его зачисления{1059}.