Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Не смей! — Прохрипел побледневший Сергей.

— Что — не сметь? Не мог бы ты конкретизировать?

— Ты знаешь, о чём я, — бледнея ещё больше, произнёс Сергей. Сначала он был не на шутку рассержен, а теперь — не на шутку перепуган.

— О чём ты? А-а, должно быть о том, как это плохо — спать с чужими девушками? Да, Авдеев, тут я с тобой соглашусь, это отвратительно, низко и подло. Хотя, знаешь, — тут Мишель провёл рукой по волосам, откидывая чёлку назад, и улыбнулся томно, — глядя на неё, я уже начинаю задумываться — а так ли это ужасно, с другой стороны?

— Только попробуй! — С каждой фразой голос Сергея становился всё тише и тише. — Только тронь её, и я…

— И ты…? Ну, Авдеев, чего замолчал? Продолжай, я с удовольствием послушаю! — Мишель демонстративно скрестил руки на груди и склонил голову на плечо, глядя на Серёжу сверху вниз. — Чем же ты таким можешь мне пригрозить? Смелый стал? Так давай, попробуй.

— Я убью тебя. — Просто сказал Авдеев, не придумав ничего лучше.

— А, знаешь, я согласен. Ради такой девушки я, пожалуй, готов умереть!

— Волконский, не смей! Ты же не такой, ты не станешь мстить мне подобным образом!

— А может, ты просто хорошо обо мне думаешь?

— Мишель… — Набрав в грудь побольше воздуха, Сергей со всей возможной серьёзностью произнёс: — Мы совершили большую ошибку тогда. Я и Ксения… я не хотел, клянусь тебе! То есть, я… мы… я не думал, что всё так получится! Мы были пьяны, и… и я вообще не помню половину из того, что произошло тем вечером!

— Ох, ну тогда другое дело! Тогда это тебя, конечно, оправдывает!

— Нет. И язвить вовсе не обязательно! Я знаю, что оправдания моему поступку нет. Я лишь пытаюсь сказать, что я не со зла это… у меня не было никаких дурных помыслов, всё произошло как-то само собой, и я… не хотел, не думал оскорблять тебя лично! Я не думал, что она вообще согласится поехать со мной! И я… ох, Мишель, я ничтожество, я знаю. Но я готов ответить за это! Хочешь, убей меня? Или ударь, в конце концов! Но, прошу тебя, не трогай Сашу! Я ведь люблю её.

— Ну, да. Я Ксению тоже любил, — с философским видом произнёс Мишель, а бедняга Сергей застонал, взявшись за голову.

— Миша, послушай! Всё это было большой ошибкой, о которой я уже тысячу раз пожалел! Мне безумно стыдно самого себя, но я готов понести наказание! Только, умоляю, оставь в покое Александру! Это… это просто низко, использовать её, чтобы отыграться на мне за Ксению!

Да не было у Мишеля таких намерений, не было. Ни на секунду он и в мыслях не допускал подобной подлости, но позлить Авдеева страсть как хотелось! Отрадно было наблюдать, как побледнело его лицо, и как губы дрожали в невероятном волнении.

«А он и впрямь её любит, надо же», заметил Мишель, и едва ли не улыбнулся по этому поводу. Потом спохватился, что улыбаться этому мерзавцу — последнее дело, и в последний момент сменил улыбку на усмешку.

— Все мы когда-нибудь поступаем низко, Серёжа! — По-дружески похлопав его по плечу, сказал Мишель. — Ни ты, ни я, как видишь, не исключение…

— Я убью тебя, Волконский! — Клятвенно пообещал Серёжа, не забыв грозно сжать кулаки. Можно подумать, Мишеля это хоть сколько-то напугало! О, скорее позабавило.

— Сколько угодно, Серёжа. А теперь, прошу тебя, позволь мне уйти, мне нужно найти полковника Герберта!

Сказать, что Сергей был в ужасе — не сказать ничего. Этот бездушный мерзавец собирался отобрать у него его Сашеньку! Он собирался использовать её, подло и грязно, чтобы отомстить таким образом за поруганную честь Ксении Митрофановой! Да была бы ещё она, эта честь! Можно подумать, он, Авдеев, был первым, с кем она…

Но Сашу, в любом случае, нельзя было давать в обиду. Она же такая невинная, такая добрая! А это чудовище вполне в силах сломать её жизнь, и сделает это с огромным удовольствием, чёртов мерзавец! Вне себя от ярости, Сергей направился прямиком к своей возлюбленной, что премило беседовала с Антоном Голицыном за бокалом шампанского. Это Авдеева тоже покоробило: да с какой стати она так со всеми ними любезничает?! С Волконским они терпеть друг друга не могли, а теперь, видите ли, танцевали как ни в чём не бывало! А Голицын?! Этот-то с чего вдруг за неё увивается? Всем известно, что он давно и безнадёжно влюблён в одну-единственную Ксению Митрофанову — всем, кроме самой Ксении. И зачем этому ветренику сдалась его бедная Сашенька?

— Друзья мои, добрый вечер! — Радушно произнёс Авдеев, остановившись возле дивана. Обидным показалось то, что они шутили и смеялись вместе, и тут же замолчали, стоило Сергею подойти. — Надеюсь, я не помешал вам?

— Разумеется, нет, Серёжа, — ответил за двоих Голицын, похлопав по мягкому сиденью рядом с собой. — Присядь, отдохни! Может, хочешь шампанского? Элла сегодня на высоте, сухой закон на неё, похоже, не распространяется!

— Да, шампанское мне сейчас не помешает, — согласился Сергей, но как только он собрался присесть, Александра тотчас же встала, и, не глядя на него, сказала:

— Господа, прошу меня извинить. Я совсем забыла, что обещала маменьке не задерживаться этим вечером. Рада была повидаться, Антон Васильевич! — И, начисто игнорируя опешившего Сергея, сделала Голицыну реверанс на прощанье, и удалилась.

— Да как, чёрт возьми, это понимать?! — Возмущённый до глубины души, воскликнул Авдеев. — Она, что, не заметила моего присутствия?!

Голицын только ухмыльнулся, и, пригубив игристого шампанского, равнодушно пожал плечами.

— Господь всемогущий, Волконский наверняка рассказал ей… — Догадался Сергей, схватившись за голову. — Но… это же низко! Он же офицер, чёрт возьми, а не дворовая девка, чтобы опускаться до досужих сплетен! Как он посмел?!

— Он?! — Фыркнул Голицын. — Я тебя умоляю, Серёжа! Он не стал бы этого делать ни за что на свете! Нашлись, видать, у тебя другие завистники.

— Ты? — Предположил Сергей, теперь уже ожидавший удара в спину от кого угодно.

— Я?! Да ты рехнулся? Делать мне больше нечего, как рассказывать о твоих похождениях! — И, обиженный, что друг посмел уличить его в такой подлости, Антон отвернулся в сторону, потягивая своё шампанское. Он искал взглядом Ксению среди гостей, но не находил, и это его беспокоило. Где она сейчас? Найти бы её, утешить…

Что ж, в утешениях нуждалась не только она. Саша, например, тоже не отказалась бы от хорошей порции дружеской заботы или поддержки. Но, увы, никому не было до неё дела. Волконский тем и занимался, что старательно выводил её из равновесия, а Авдеев, которого она так любила, ныне стал ей отвратителен. А от услужливого Голицына с его болтовнёй у Саши просто болела голова.