Око Мира - Роберт Джордан

— Мы ведь уже далеко ушли, правда? — спросил он хриплым шепотом. — Однако они нас еще не поймали. Если не бросим все на полдороге, мы сможем пройти до конца. Я ни за что не махну рукой и не буду покорно ждать, как овца на бойне. Не буду! Понял? Ты собрался стоять здесь, пока не умрешь с голоду? Или до тех пор, пока они не схватят тебя и не сунут в мешок?

Ранд отпустил Мэта, отвернулся от него и двинулся по улице. Ногти его глубоко вонзились в ладонь, но пальцы по-прежнему дрожали. Неожиданно рядом с ним зашагал Мэт — все еще уткнувшись взглядом в мостовую, и Ранд облегченно перевел дыхание.

— Извини, Ранд, — пробормотал Мэт.

— Ладно, забудь, — ответил Ранд.

Мэт едва поднимал взор, чтобы не наткнуться на прохожих, а слова, произнесенные безжизненным голосом, падали одно за другим.

— Не могу избавиться от мысли, что никогда не увижу дома. Я хочу домой! Смейся, если хочешь: мне все равно. Чего бы я только не отдал за то, чтобы моя мать отчитывала меня вот сейчас за что-нибудь. Это как гири на душе — горячие гири. Повсюду кругом — чужаки, и непонятно, кому верить, если вообще кому-то можно верить. Свет, да Двуречье так далеко, словно бы оказалось в другом конце мира. Мы остались одни, и домой нам никогда не попасть. Мы умрем, Ранд.

— Пока еще не умерли, — резко возразил другу Ранд. — Все умирают. Колесо вращается. Хотя я не собираюсь свернуться тут калачиком и ждать, что произойдет.

— Ты говоришь совсем как мастер ал'Вир, — пробурчал Мэт, но в голосе его послышалось облегчение.

— Ладно, — сказал Ранд. — Ладно.

Свет, пусть с другими все будет хорошо. Пожалуйста, не допусти, чтоб мы остались одни.

Ранд стал спрашивать дорогу к «Благословению Королевы». Ответы прохожих были разные, причем проклятия всем тем, кому не сидится дома, или равнодушное пожатие плечами, или пустой, ничего не выражающий взгляд преобладали. Кое-кто шествовал мимо, лишь чуть повернув голову, а то и вовсе не удостаивая парней взгляда.

Широколицый мужчина, почти такой же рослый, как и Перрин, склонил голову набок и сказал:

— «Благословение Королевы», да? Вы, деревенские ребята, за Королеву небось? — На широкополой шляпе у него светлым пятном выделялась белая кокарда, а на рукаве долгополого кафтана белела повязка. — Ну так вы опоздали!

Громко хохоча, он пошел дальше, оставив Ранда и Мэта ошеломленно смотреть друг на друга и хлопать глазами. Ранд пожал плечами — в Кэймлине избыток всякого странного народа, подобных людей раньше он в жизни не видывал.

Некоторые сразу выделялись в толпе: слишком темной или слишком бледной кожей, платьем необычного покроя или ярких расцветок, остроконечными шляпами или шляпами с длинными перьями. Встречались женщины с вуалями на лицах, женщины в широких, с их собственный рост, жестких платьях, женщины в платьях, оставлявших больше неприкрытого тела, чем Ранду доводилось видеть у любой из прислуживающих девушек в самой захудалой таверне. Изредка по переполненным улицам продирался экипаж, броско раскрашенный и позолоченный, влекомый четверкой или шестеркой лошадей, сбруя которых была украшена плюмажами. Мелькали портшезы, и носильщиков нисколько не интересовали те, кого они отпихивали со своего пути.

Ранд видел, как из-за этого завязалась драка. Группа громко спорящих мужчин размахивала кулаками, а бледнокожий мужчина в красно-полосатом кафтане выбирался из лежащего на боку портшеза. Два просто одетых человека, которые до того, казалось, всего лишь проходили мимо, набросились на него, прежде чем он успел ступить на мостовую. Толпа сторонних наблюдателей мгновенно распалась на злобные кучки ворчащих и потрясающих кулаками людей. Ранд дернул Мэта за рукав и поспешил прочь. Дважды того упрашивать не пришлось. Рев и шум маленького бунта катился за парнями, пока они не свернули с этой улицы.

Несколько раз вместо того, чтобы идти своей дорогой, к Ранду и Мэту подходили какие-то типы. По запыленным одеждам ребят легко было догадаться: они только что прибыли в город, и их вид действовал на некоторых словно магнит. Вороватые личности, с бегающими глазами и готовые пуститься наутек, предлагали по «сходной цене» реликвии Логайна. Ранд прикинул, что ему пытались всучить столько лоскутков от плаща Лжедракона и осколков его меча, что их хватило бы на два меча и на полдюжину плащей. Лицо Мэта, по крайней мере в первый раз, оживилось, но Ранд грубо отшивал продавцов коротким «нет», и те, едва услышав отказ, быстро втягивали голову в плечи и с торопливым «Да осияет Свет Королеву, добрый мастер» исчезали. В большинстве лавок и мастерских продавали тарелки и чаши, разрисованные причудливо-фантастическими сценами, долженствующими показать Лжедракона, выставленного в оковах пред очи Королевы. И на улицах кишели Белоплащники. Каждый из них шагал в пятачке свободного пространства, двигавшегося вместе с ним, — совсем как в Байрлоне.

Оставаться незамеченным — об этом Ранд беспокоился больше всего. Он спрятал меч под плащом, но понимал: эта предосторожность — ненадолго. Рано или поздно кто-то задумается, что же он скрывает под полой. Ранд никогда бы не последовал совету Банта не носить меч — то, что связывало его с Тэмом. С отцом.

В толпе у многих были мечи, но ни одного с бросающимся в глаза знаком цапли. Однако у всех кэймлинцев и у некоторых из пришельцев мечи были обмотаны полосками материи — ножны и эфес — красной с белым шнуром либо белой с красным шнуром. Сотню накладок-цапель можно спрятать под этими обмотками, и ни одной не заметишь. Кроме того, следование местной моде позволит более соответствовать городской обстановке.

В доброй половине лавок торговали материей и шнуром, с выставленных на улицу прилавков, и Ранд остановился у одного лотка. Красная материя оказалась дешевле белой, хотя он и не заметил между ними никакой разницы, кроме цвета, поэтому он и купил красную ткань и белый шнур — для пущего сходства с горожанами, несмотря на сетования Мэта на то, как мало денег осталось. Молчаливый лавочник оглядел их с ног до головы, кривя губы, пересчитал Рандовы медяки и разразился бранью, когда Ранд спросил, нельзя ли зайти к нему в лавку и там обернуть тканью меч.

— Мы пришли не на Логайна глазеть, — терпеливо объяснил ему Ранд. — Мы просто приехали взглянуть на Кэймлин. — Он вспомнил Банта и добавил: — Самый прекрасный город в мире. — Недовольная гримаса с лица лавочника никуда не делась. — Да осияет Свет добрую Королеву Моргейз! — с надеждой сказал Ранд.

— Только попробуйте что-нибудь учинить, — сердито заявил лавочник, — и по одному моему слову сюда явится сотня человек, они займутся вами, если того не сделает Гвардия. — Он сплюнул, едва не угодив на ногу Ранду. — Давайте валите, возвращайтесь к своим грязным делишкам.