Поверить в чудо (трилогия) - Елена Сарафанова

— Всё пропало, — через минуту ответила Галина. — Ты что-то сделала?

— Защитный амулет, — Ольга решила не вдаваться в подробности и не раскрывать свои тайны. — Мне знакомый "чёрный" в Киеве заколдовал, чтобы я не бросалась в глаза видящим.

— Ты в столице дружишь с нашими? Интере-есно.

— Ага. И как сказал сегодня один мой товарищ — спины болят у всех, неважно, кто он и какое место занимает. Именно так и появляются в моей жизни разные люди, а я с ними стараюсь ладить, даже с "чёрными".

— Мудро, хвалю. Ты к нам надолго, Оля? Потому что, хоть сияния сейчас и нет, но присутствие твоё ощущается. Раньше я этого не замечала, зато сейчас… видимо ты вошла в полную силу и теперь "белый" перевес, когда ты в городе, особенно заметен.

— Завтра утром я уезжаю домой, так что потерпи дискомфорт ещё немного.

— А куда деваться? — хохотнула Галина. — Потерплю. Ты молодец, что продолжаешь приезжать в свой "Салон" и принимаешь пациентов. Люди это очень ценят, поверь. А когда тебя нет, даже мои приходят править спину к твоему Роме, он ведь отличный массажист.

— Знаю, способный, но главное — обучаемый. Умеет наступить на горло своей гордости и амбициям и всегда готов учиться. Спасибо за похвалу.

— Тебе спасибо, Оля. Ну ладно, не буду больше мешать, отдыхай, спокойной ночи.

Городское кладбище за последний год разрослось. Ольга хмуро рассматривала новые надгробья, полностью покрывшие склоны кладбищенского холма, и вздыхала. "Люди умирают. Так много могил. То ли жизнь стала короче, то ли время быстрее — не пойму". Она подошла к могиле Виктора — большой гранитной стеле — перекрестилась, поздоровалась, а потом принялась за работу. Очищала памятник от снега, вытерла и отполировала его до блеска, выбросила в мусор засохший букет гвоздик (видимо, сын посещал или друзья), вместо него водрузила у подножья корзину с розами, а затем присела рядом на лавку и заговорила.

— Я всё ещё скучаю по тебе, но мне уже легче. А недавно у меня появился новый мужчина и, возможно, он останется в моей жизни надолго. Так что я отпускаю тебя, Виктор… Прости меня за всё. И хотя я понимаю, что не виновата в твоей смерти и, наверное, никто не виноват, даже сумасшедший старый Звенигора — всё равно это было несправедливо. Ты должен был жить…Мне понадобилось три года, чтобы смириться с этим. Смириться и простить себя саму. Счастливой тебе новой жизни, дорогой. Я всегда буду навещать тебя. И всегда буду помнить.

Ольга позвонила Дыму в восемь вечера.

— Привет, я уже дома. Родителей отправила, всё нормально, вот, готовлю ужин. Приедешь?

— Уже в пути, — бросил он торопливо и отключился. А через полчаса, вломившись в квартиру, Сокора закружил девушку в объятиях и зацеловал-залюбил до беспамятства. "Какой ужин? Я так соскучился!" Они за несколько часов измочалили постель, да ещё так, что пришлось её заново перестилать, а потом, улёгшись на Дыма, Ольга молча начала рассматривать его лицо, словно увидела впервые. Крупный небритый подбородок, умные серые глаза и красивые дуги бровей над ними, а ещё породистый нос — внешность мужчины впечатляла. "Ой, как мне нравится!" — мысленно хихикнула Ольга. А Дима смирно лежал, обхватив любимую за талию, и тихо радовался, что вот она здесь, рядом, и открыта, как никогда, словно они перешли на новую ступень общения, когда уже начинаешь понимать, что ЭТО — уже не просто постель, а гораздо, гораздо больше.

И тут у Ольги в животе громко заурчало.

— Ну вот, — рассмеялся Дым. — Такой момент испортила.

— Есть хочу, — смущённо объяснила красавица.

— Я тоже.

— Тогда пошли на кухню.

Сокора сидел на диванчике, старательно орудуя вилкой, но при этом не отводил взгляда от Ольги, потому что было на что смотреть. Красавица надела к столу роскошный атласный халат, который скрывал её тело, словно броня, и на фоне пышной восточной вышивки тонкие кисти девичьих рук казались особенно изящными, а глубокий вырез, в котором мелькала высокая грудь, вызывал горячее любопытство и манил потрогать и покрыть частыми поцелуями.

"Моя", — удовлетворённо подумал Сокора, а затем вслух спросил:

— Интересный халат, такой сейчас и не купишь. Откуда раритет?

— Это не раритет, это винтаж, стиль двадцатых годов прошлого века. Подарок бабушки.

— А кто у нас бабушка?

— О, это великая женщина, почти королева — королева моды Вильнюса. Она была главной закройщицей города много десятилетий…

— Закройщицей?

— Сейчас бы её назвали кутюрье высокой моды Литвы. У мадам Тильды шили наряды все известные модницы города и этот халат — из бесконечных запасников бабушки. Она подарила мне целый гардероб невероятных нарядов, правда носить мне их некуда и некогда.

— Ошибаешься, — запротестовал Сокора. — Мы можем ходить на различные приёмы (мне ведь постоянно высылают приглашения), посещать премьеры в театрах или опере, бывать на Неделе высокой моды, да мало ли…

— То есть, я должна стать публичной особой? Вот уж и правда не моё, — улыбнулась девушка и тряхнула головой, отчего отросшая чёлка закрыла пол её лица. — Тем более, что светиться мне не желательно.

— Жаль, мне бы хотелось похвастаться тобой. Но, возможно, однажды…?

— Конечно, я с удовольствием. Слушай! — вдруг воскликнула Ольга. — А Дворянское собрание в Киеве есть?

— Есть, я точно знаю, потому что несколько моих знакомых периодически посещают его, там даже бал давали в прошлом году. А что?

— Вот на бал в Дворянском собрании я сходить бы хотела. Просто посмотреть, да и самой покрасоваться. Что ты удивляешься? У меня папа — барон, и страшно гордится своей родословной.

— Ты баронесса? — опешил Дима.

— Нет, к сожалению. Этот титул передаётся лишь по мужской линии. Вот если бы мой муж был бароном — тогда да, была бы баронессой, а так я всего лишь дочь барона Варгаса и это почему-то меня ужасно умиляет и смешит…только папе не говори, может обидеться.

— Обалдеть, я сплю с баронской дочерью!

— Вот-вот, и кидаешься на меня, как варвар.

— А как нужно? — заинтересовался Сокора, сдерживая смех.

— Медленно и элегантно, расшаркиваясь в реверансах, словно менуэт танцуешь, — фыркнула Ольга и высокомерно задрала бровь.

— Счас! — Дым вытер подбородок, встал, поклонился и…прыгнул. Схватив в охапку чаровницу, он уволок её в комнату, закинув на плечо, а там, швырнув на постель, прорычал:

— Молись! Сейчас варвар покажет тебе всю силу своей страсти.

— О да, — взвыла девушка, протянув к нему руки. — Я хочу страсти, иди ко мне, мой варвар.