Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник - Сергей Брилёв

БРИЛЁВ: Но вы можете говорить о каких-то сроках полноценного возвращения отца к исполнению своих обязанностей?

КАСТРО: Не только я не могу. Это в большей степени медицинская тема. А уж если какой народ и прислушивается к врачам — это русские. Я-то знаю! После стольких-то лет, которые я здесь провёл!

БРИЛЁВ: Я просмотрел архив имеющихся у нас фотографий вас с вашим отцом. Там достаточно много снимков, когда вы ещё ребёнок, но очень мало сегодняшних фотографий. Как часто вы встречаетесь?

КАСТРО: Мы пребываем в положении, когда отец — политик и государственный деятель, который всю свою жизнь принёс на алтарь революции, посвятил служению кубинскому народу. На общение с семьёй времени остаётся крайне мало. Но мы встречаемся. В том числе и по работе. Главное в другом. Не важно, с нами ли он физически. Главное, что он всегда с нами в наших сердцах.

БРИЛЁВ: Извините меня за вопрос, но он неизбежен. С такой, как у вас, внешностью, с такой фамилией... Но вы всегда говорили, что у вас «никогда не было никаких политических амбиций», и уверяли, что вам «совершенно не важно то, что вы сын самого известного правителя обеих Америк». Это я цитирую ваше же интервью одной испанской газете. Неужели так оно и есть?

КАСТРО: Да, я это много раз повторял. В силу моего характера и профессиональной принадлежности, философски я не отношусь к детерминистам. Я не вижу, как соотносятся моя такая же фамилия и моя похожая на него физиономия с политическим курсом страны. К тому же Куба — никакая не монархия. В нашей стране есть Государственный совет, правительство. И у него есть из кого выбрать. Там собраны дивные кадры, которые могли бы прийти на замену. Я себя в этом коллективе не вижу. Хотя предсказывать будущее не может никто.

После интервью в студии я пошёл проводить Фиделито и сопровождавшего его посла Кубы Хорхе Марти Мартинеса до машины. На капоте звонко щёлкал на осеннем московском ветру флажок Кубы. Несколько трепетал и я, когда, убедившись, что оба гостя остались довольны интервью, решил воспользоваться моментом и спросить-таки у своего гостя, ждать ли на Кубе перемен.

«Знаешь, у нас своя перестройка уже состоялась. И раньше вашей. Называлась rectification, "исправление ошибок", — отвечал мне сын Фиделя и племянник Рауля, явно давая понять, что, по мнению кубинского руководства, и таких перемен достаточно. При этом Фиделито пронзил меня фирменным взглядом Кастро, от которого даже я, никак и ничем семье Кастро не обязанный, испытал очень странное чувство. Этот фирменный взгляд заставляет цепенеть и больше никаких вопросов не задавать. Есть, конечно, у семьи Кастро какая-то поразительная, метафизическая способность подавлять волю.

Впрочем, такие разговоры — действительно метафизика. А если рассуждать рационально, то у клана Кастро действительно есть все основания не суетиться. И не просто не суетиться, а быть уверенным в завтрашнем дне. Фидель-старший и его брат Рауль действительно сделали всё возможное, чтобы и после них власть на Кубе осталась за своими. И тому есть минимум три гарантии.

Первая гарантия — верный государственный аппарат. Тот самый «авангард», который сейчас по госпутёвкам отдыхает в валютных отелях Варадеро и, естественно, хочет свои привилегии сохранить. Кстати, сохранять при этом социализм вовсе не обязательно. Но это, конечно, пусть они сами решают.

Вторая гарантия незыблемости суверенной кубинской власти — военная мощь. Сошлюсь на редкое откровение всё того же Рауля Кастро. Своего рода «момент истины» наступил в мае 1993 года. Тогда кубинцам стало окончательно ясно, что они остаются в полном одиночестве: и Советского Союза больше нет, и новая Россия собиралась выводить с Кубы свою «учебную бригаду» (а наличие такой бригады, естественно, было важным «психологическим барьером» для США, которые в случае вторжения неизбежно соприкоснулись бы с российскими военными, что означало бы перспективу третьей мировой). Вот в этот момент Рауль и дал в общем-то сенсационное интервью мексиканской газете «Соль де Мехико». Когда читаешь это интервью, становится понятным, что обращался Рауль к аудитории не только мексиканской: обращался он и к США. Итак, Рауль решил вдруг вспомнить о том, как за десять лет до этого, в самом начале своего первого срока, на возможность американского вторжения на остров намекнул президент Рейган. Как выяснилось со слов Рауля, Гавана тогда обратилась к СССР: выступить с заявлениями, что Москва военного вмешательства США не потерпит. Ответ Москвы кубинцев ошеломил: «Мы не можем воевать на Кубе. Вы находитесь в 11 тысячах километров. Что же, мы туда отправимся, чтобы нам морду набили?» И вот, вспомнив об этом случае из начала восьмидесятых, в 1993 году Рауль ясно дал понять, что с тех пор Куба поставила и уже выполнила задачу стать самодостаточной военной державой, которая и сама может «набить морду» кому захочет. Судя по тому, что американцы так и не решились на вторжение и после ухода с Кубы российских войск, так оно и есть. Взять один только вариант контрударов по американским АЭС, который, как я понимаю, возник на рубеже 90-х: то есть тогда, когда Куба поняла, что на Москву надежды больше нет.

Итак, верный аппарат и военная мощь как главные гарантии стабильности суверенной кубинской власти. Но к этим двум очевидным гарантиям теперь может прибавиться третья — если мир хоть чему-то научил... Ирак.

И российские, и западные эксперты сходятся теперь в том, что нельзя было распускать саддамовскую партию «Баас»: организацию преступную, но и системную, в которой объективно был сконцентрирован значительный пласт дееспособных иракских управленцев. Распустили «Баас», изгнали баасистов из власти — и по сути распустили государство. Вот и на Кубе было бы верхом глупости после перемен начать «охоту на ведьм». Конечно, и в кубинской компартии хватает «идеологических карателей и садистов». Но в ней же собраны и большинство разумных национальных менеджеров: как и во всех соцстранах, на Кубе карьеру без партбилета было не сделать.

Вопрос в том, понимают ли это кубинские эмигранты, которые, естественно, станут главными советниками Белого дома, когда дело дойдёт до оценки кубинских перемен. Боюсь, что нет, не понимают. Про упёртых старичков с веранды ресторана «Версаль» в Little Havana в Майами я уже писал. Но также сошлюсь на очень пронзительный и очень показательный фильм «Потерянный город», который снял замечательный актёр и режиссёр Энди Гарсия — американский кубинец, который сложился и состоялся уже в изгнании.

Фильм про то, как Гавана и одна конкретная гаванская семья перенесли фиделевскую революцию. Хорошее кино. Его не портит даже то, что снималось оно, естественно, вне Кубы. Но зато Гарсия так тщательно отнёсся к деталям, так тщательно подбирал места съёмок, что временами кажется, что это всё-таки старая Гавана. В обоих смыслах этого слова: настолько похожими на колониальный «старый город» Гаваны выглядят иные пейзажи (вплоть до силуэта зданий) и с такой любовью воссоздана атмосфера старой, дореволюционной Гаваны. Иными словами, в том, что касается реалий до революции, получился эффект «фотошопа», эффект ювелирного фотомонтажа, как на Пятой авеню Майами. И это объяснимо: Гарсии, естественно, помогали — возможно, те самые старички, которые помнят всё.

Но совсем другое впечатление оставляют кадры, где описываются реалии после революции. Взять одну только сцену общения нового революционного руководства с посланцем СССР. К сожалению, даже у такого талантливого автора, как Энди Гарсия, получилась нелепая карикатура. Начиная с деталей (то, как на груди советского представителя развешены медали), заканчивая общей атмосферой. Удивляться нечему: Гарсия про это просто-напросто ничего не знает. Так же, как Ниноска Перес с «Радио Марти» не знала, как сегодня выглядит гаванская набережная Малекон, и ей об этом рассказал я, россиянин.

Понятно, в чём здесь главная опасность. Американские кубинцы имеют сегодня весьма смутное представление не только о деталях, но и вообще о логике жизни своей «исторической родины». А как они могут дать дельный совет, не зная реалий? Но ведь им, американским кубинцам, неизбежно предстоит сыграть значительную роль, когда, как я убеждён, в Гаване дойдёт до перемен: Америка ведь, естественно, не останется в стороне от перемен на острове всего-то в 90 милях от Флориды. Остаётся надеяться на то, что в Вашингтоне не пойдут на поводу у эмоций, а трезво оценят обстановку, памятуя опыт, приобретённый в том числе и в Ираке, где роспуск партии «Баас» привёл к параличу власти и такому насилию, с каким не в силах справиться даже самая мощная в мире армия США.

Одним словом (хотя мне и самому странно формулировать это так, как я это делаю после всех моих же рассказов об ужасах кубинского социализма), только сохранение здорового ядра правящей партии Кубы позволит удержать остров от стремительного превращения в очередную «горячую точку». А как уж там будет называться такая «стержневая» партия — вопрос второй. Мой прогноз такой: если партию сохранить, то она очень быстро избавится от советской бредятины, но продолжит исполнять роль «каркаса» страны. Само собой, она сможет состояться, только если наконец разрешить кубинцам объединяться и в другие партии. Хотя поначалу, уверен, будет такой же хаос, как в пореформенной России.