Майдан. Нерассказанная история - Соня Кошкина

«Когда приехал грейдер, ребята начали меня убеждать, чтобы я на него поднялся и говорил уже оттуда. Я отказался. Тогда меня просто взяли под руки и вытолкали на этот трактор. Мне ничего не оставалось, как начать говорить И «вэвэшников» и протестующих я воспринимал как одно — украинцев, которые не должны начать калечить друг друга на радость врагам и манипуляторам».

На какое-то время Положинскому удалось «притормозить» ход грейдера. Правда, пока он обращался к протестующим, стоя практически на ковше трактора, пространство перед машиной расчистили, и она опять двинулась вперед, на ряды солдат Внутренних войск.

«Я не знаю, какая сила меня подтолкнула, потому что, честно говоря, было очень страшно. Очень! — говорит Положииский. — Но я выскочил вперед и встал перед ковшом — лицом к кабине, руки вперед, ладони тоже вперед выставлены. Ко мне сразу со всех сторон бросились люди.

Кто-то — чтобы защитить, кто-то — чтобы оттащить. Началась толкотня, такое преддверие драки. Я помню, что стоял, впившись пальцами в ковш грейдера. Сколько точно это продолжалось, сказать не могу. В какой-то момент почувствовал удары. Сперва по печени, потом по голени, очень так «по-ментовски», ниже пояса.

Туг на Банковой появился Петр Порошенко:

«Я как раз закончил свое выступление на Майдане, и тут стали звонить активисты: просили прийти на Банковую. Мы пошли втроем: я, мой старший сын и его друг. Нам даже в голову не пришло, что нужно взять с собой охрану, кого-то из ребят с Майдана (Самообороны тогда еще не было. — С. К.), — ведь тут такой драйв, такой позитив, и представить невозможно, что в пятистах метрах отсюда что-то может случиться».

Случилось. А для самого Петра Алексеевича события на Банковой стали моментом, начиная с которого он из обычного оппозиционного депутата стал превращаться в рейтингового электорального политика.

«Поднимаемся вверх, по направлению к Нацбанку. На перекрестке Банковой и Институтской я замечаю небольшую группу людей, которые просто беснуются. Другого глагола нет. Причем беснование их хорошо организовано. И тут же грейдер. В кабине какой-то деятель в балаклаве, который кричит: «Мочи ментов!». Это потом балаклава станет привычным атрибутом майдановцев, а тогда это сразу настораживало, — продолжает Порошенко. — Грейдер начинает движение. Я заскакиваю на его подножку. Первая задача — вытащить водителя из кабины. Подключились еще люди, которые там были, и после короткой стычки нам это удалось. Дальше решаем оттеснить провокаторов поближе к стене здания справа, в котором Комитеты ВР, — это позволит сузить территорию конфликта. Когда провокаторы поняли, к чему все идет, начали делать две вещи. Первое: активнее провоцировать силовиков, стоявших в шеренге напротив. Второе: атаковать — бросаться петардами, взрывпакетами, распылять газ из баллончиков.

В какой-то момент слышу: кто-то коротко вскрикнул. Оборачиваюсь — друга моего сына пырнули ножом. Мы его оттуда быстро эвакуировали, а сами продолжали оттеснять провокаторов к стене здания. Нужно было «развести» их с шеренгой правоохранителей — тогда бы исчезла «картинка» (телевизионная. — С. К.) и терялся смысл провокации. До стены остается метров двадцать, не больше. В принципе, задача выполнена. И хотя провокаторы активно сопротивлялись, бросали булыжники и т. д., нам удалось их заблокировать под стеной здания.

И вот, когда опасность столкновения исчезла, силовики начинают штурм. Причем силовики бьют не провокаторов, которые их оскорбляли, забрасывали камнями, — нет, они бьют обычных людей, наших активистов, которые помогали справиться с провокаторами. Я пытался помешать, пытался добиться, чтобы задержали хоть кого-то из провокаторов — их было человек пятьдесят, не больше, все на виду, очень легко с ними справиться. Но у силовиков был свой план. В довершение всего они пустили мощную струю слезоточивого газа, очень мощную. Толпа отпрянула назад, многие попадали. Большинство людей не понимали, что вообще происходит.

В разгар этой всеобщей сумятицы я вижу, как в арке одного из зданий открываются ворота, и милиция запускает «титушек»-провокаторов внутрь, во двор, чтобы их обезопасить. Ну, это уже последняя капля! Я спрыгиваю с грейдера и пытаюсь пробраться к милиции, чтобы этому помешать. Двигаюсь в облаке слезоточивого газа — почти ничего не видно и очень тяжело дышать. В итоге «выловил» какого-то силовика, он отнекивается, отмахивается от меня. Стало окончательно ясно, что они действовали согласовано и что это была спланированная операция. Сколько все это длилось, сложно сказать. Думаю, минут сорок — час, что-то около того».

Буквально через несколько дней Петр Порошенко передал в МВД и ГПУ сумму доказательств того, что события на Банковой не были стечением обстоятельств.

«Все свидетельства я лично передавал Пшонке. Встреча была короткой. Позвонил, сказал, что у меня есть заявление и я лично хочу его передать. Он пригласил зайти. Я пришел в прокуратуру, мы встретились, я передал материалы, все. Внятного ответа, увы, мы не получили», - сообщает Порошенко.

Позже через подконтрольные СМИ власть пыталась приписать авторство случившегося оппозиции. Черное уже привычно называли белым. И хотя никто этому не верил, подконтрольные СМИ давали «правильные» материалы для мониторинга, которые потом ложились на стол первым лицам страны. С тем, чтобы создавать видимость: «В Багдаде все спокойно — на улицы вышла кучка проплаченных оппозицией маргиналов».

Схваткой за грейдер события на Банковой не исчерпались.

«После я вернулся на Майдан. Политики все уже отвыступали и собрались в Доме профсоюзов, — говорит Порошенко. — Я рассказал им о происходящем. Сказал, что, первое, я срочно созываю прессу и делаю заявление о том, что видел собственными глазами. На Банковой совершено преступление, и мы не можем оставить это без наказания. Второе, беру подмогу и возвращаюсь на Банковую. Там пострадали люди, их нельзя оставлять одних. К АП вместе со мной пошел Виталий Кличко».

Самое страшное началось, как водится, с наступлением сумерек. Ряды Внутренних войск расступились, из-за их спин выступил «Беркут». Под предлогом противодействия провокаторам «Беркут» применил силу к рядовым митингующим. «Волн» атаки было несколько. Происходило это так: врезавшись в толпу, что стояла ближе всего к кордону Внутренних войск, «Беркут» погнал людей к Институтской. Тех, кто падал, избивали ногами и дубинками прямо на земле. Многие, чтобы себя обезопасить, застывали на месте, подняв вверх руки, — этих тоже валили наземь и жестоко били: по почкам, по голове, по конечностям.

Людей можно было понять: Киев не привык к насилию, никто и представить не мог, что «беркутовец» поднимет руку на безоружного человека, который просто стоит на месте. Но времена изменились. Тех, кто не оказывал сопротивления, избивали как раз с особым ожесточением. «На колени! На колени, мразь!» — самый распространенный рефрен «Беркута», после которого обычно на абсолютно беззащитного человека сыпался град сокрушительных ударов. Многочисленные видеокадры, это зафиксировавшие, долго еще сотрясали Интернет. Мы никак не могли поверить, что подобное произошло в нашей стране, в центре столицы, в ходе мирной акции протеста.

Отличной мишенью оказались журналисты. Их выдавали камеры, а некоторые имели специальные жилеты с крупной надписью Press. Сначала били по камерам, прицельно, чтобы разбить (одного удара резиновой дубиной для этого, как правило, хватало), затем — по головам обладателей жилетов. Банковая, как было сказано, не отличается обилием дворов и подворотен, где можно было бы спрятаться. С началом активной фазы противостояния многие фотографы и операторы вскарабкались на декоративное заграждение, отмечавшее фасад одного из зданий. С высоты снимать-то удобнее. Однако пробегавший мимо «Беркут» их оттуда стаскивал и избивал. Крики: «Пресса, пресса!», «Я журналист!» — не действовали. Всего в тот вечер на Банковой пострадало несколько десятков представителей СМИ, в том числе зарубежных: у оператора Euronews была разбита голова, аналогично — у журналиста польского телевидения. Кому-то в ноги впились осколки от светошумовых гранат, кто-то наглотался слезоточивого газа, плотное облако которого вилось над Банковой целый день.

Сотрясение мозга, перелом конечностей, выбитые или поврежденные глаза, перебитые пальцы — самые распространенные травмы. Медиков, которые оказывали первую помощь возле «скорых», припаркованных тут же, в самом начале улицы, тоже били. И тоже в основном по голове. До потери сознания. Поэтому единственным верным решением в той ситуации было уносить ноги. Как можно быстрее.

Но тогда на Банковой люди этого не понимали. Сухие цифры статистики говорят: в ходе столкновений пострадало 165 человек Хотя на самом деле их было гораздо больше. Одних только журналистов — 52 человека. Тех, кого все же вынуждены были забрать в больницы, наутро спешно выписывали, чтобы не «портить отчетность». Избитых, окровавленных протестующих «Беркут» тащил в автозаки. Случайных прохожих, не принимавших участия в протесте, тоже прихватывали — за компанию. В тот вечер захрясни девять человек. На них завели 11 уголовных дел. Всем вменяли одно и то же: сопротивление силовикам, нападение на них. посягательство на их жизни. Всем задержанным дали по два месяца ареста. В перспективе нм светило от пяти до восьми лет лишения свободы.