Ведьмы из Эсткарпа - Андре Нортон

Если Лоис была бесцветною дочерью мглы, то Фалк был созданием пламенным и энергичным. Доброе тело его только начинало поддаваться последствиям грубых наклонностей, и он все еще был более чем просто красив и нес свою огненную голову с достоинством принца, только лицо его чуть обрюзгло. В Верлене любили своего господина; его умение искренне благодарить, пусть и недолго бывал он доволен, подкупало, а пороки… что же, такие пороки понимали и разделяли все его люди.

Лоис видела его в зеркале, бравого, яркого, рядом с ним она еще больше съеживалась и блекла. Но оборачиваться не стала.

— Приветствую вас, властитель Фалк, — сказала она безразличным тоном.

— Что значит властитель Фалк? Разве так разговаривают с отцом, девчонка? Стоит проверить, девица, есть ли у тебя в крови что-нибудь кроме льда!

Он положил ей на плечо руку и развернул, стиснув с такой силой, что синяку не пропасть за неделю. Она знала, отец сделал это нарочно, но не подала виду.

— Так, значит, прихожу я с вестью, от которой всякая нормальная девица запрыгает от восторга, а ты встречаешь меня этой своей пресной рыбьей мордой, — деланно пожаловался он. Но из глубины глаз его выглядывал отнюдь не отеческий смешок.

— Вы еще не огласили эту весть, господин мой.

Пальцы его впились в плечо еще глубже, словно желая найти и сломать кости.

— Ясно, не огласил! Но от подобной вести подпрыгнет сердце любой девушки. Со свадьбы в кроватку, милая моя, да-да и в кроватку!

Лоис изобразила непонимание, но с незнакомым еще ей страхом.

— Вы берете госпожу для Верлена, господин мой? Да обратится удача лицом к вам в этом случае.

Хватка его не ослабла, и он крепко тряхнул ее, с виду не злобно, игриво, но чтобы причинить ей боль.

— Может быть, ты и впрямь сухарь, а не девушка, но ты не глупа, и не пытайся обмануть меня. В твои годы пора уже быть настоящей женщиной. По крайней мере у тебя теперь будет повелитель, который займется этим. И я не советую тебе шутить с ним. Говорят, он предпочитает в постели сговорчивых!

Наконец настал он, тот миг, которого она долго боялась, и все-таки вовремя не сумела скрыть свои чувства.

— Для свадьбы требуется согласие… — она умолкла, стыдясь явной оплошности.

Он захохотал, услышав вырвавшийся у нее протест. Рука его скользнула вверх по ее шее с силой, от которой она невольно охнула. А потом, словно тряпичную куклу, он повернул ее к зеркалу и, не снимая руки, стал сечь ее словами, как он надеялся, более горькими для нее, чем простое битье.

— Посмотри на эту кислятину, которую ты называешь лицом. Неужели ты думаешь, что мужчина может поцеловать его с открытыми глазами, не пожелав себе оказаться в другом месте. Радуйся, девка, что кроме твоего лица и этих костей, которые ты называешь телом, у тебя есть еще кое-что привлекательное для жениха. Ты дашь согласие любому, кто пожелает тебя. И радуйся, что у тебя есть отец, который устроит сделку повыгоднее. Лучше встала бы ты на колени, на свои негнущиеся колени, да благодарила бы своего Бога, что Фалк приглядывает за своей собственностью.

Слова его громыхали, и в зеркале она уже ничего не видела, разве что какие-то туманные тени, порожденные ее собственным воображением. Какому же мерзавцу из собственной свиты кинет он ее… конечно же, не без выгоды для себя.

— Сам Карстен… — под возбуждением Фалка крылось удивление. — Представь себе, сам Карстен, а эта недопеченная булка еще квакает что-то о согласии. Ты, должно быть, и вправду глупа! — И он отпустил ее, подтолкнув, так что она врезалась в зеркало, загремевшее о стену. Она изогнулась и устояла на ногах, а потом обернулась лицом к отцу.

— Сам герцог, — она не верила своим ушам, — зачем правителю герцогства дочь берегового барона, пусть даже мать ее была из древней и гордой семьи.

— Да герцог! — Фалк, подпрыгнув, сел на кровати, скрестив перед собой ноги. — И ты говоришь о фортуне! Да, какая-то добрая фея присутствовала при твоем рождении, девочка. Герольд Карстена въехал сегодня и предложил свадьбу с топором.

— Почему?

Фалк перестал качать ногами. Теперь он больше не усмехался, его лицо стало строгим.

— Причин, словно щетины в спине кабана.

Подняв руки, он принялся загибать пальцы на одной руке указательным пальцем другой.

— Первое: герцог, при всем своем нынешнем могуществе был предводителем наемников, когда ухватил власть в Карстене, и я сомневаюсь, что он может точно назвать имя даже собственной матери, не говоря уже об отце. Он раздавил возмутившихся, тех, кто пытался свергнуть его. Но с тех пор минуло уже с полдюжины лет, и ему надоело разъезжать в броне и выкуривать мятежников из замков. Раз герцогство завоевано, теперь он хочет понаслаждаться вволю властью. А взять жену из тех, кто боролся с ним, значит предложить мир. Пусть Верлен и не самое богатое владение в Карстене, кровь его властелинов благородна… Разве не это мне твердили, когда я сватался к твоей матери. А я все-таки не из белых щитов, я — младший сын Фартома с северных гор. — Губы его искривились от неприятных воспоминаний. — И как наследница Верлена ты весьма привлекательна для него.

Лоис рассмеялась.

— Но разве я единственная благородная девица на выданье во всем Карстене?

— Верно. И ему было бы нетрудно найти жену получше тебя. Но как я уже говорил, драгоценнейшая из дочерей, у тебя есть и другие достоинства. Верлен — береговое владение со столетними привилегиями, а устремления герцога теперь носят мирный характер, он устал размахивать мечом. Что бы ты сказала, Лоис, если бы мы здесь построили гавань для торговли с севером?

— А что будут делать сулкары, если эта гавань появится? Те, кто клянется Сулом, ревностны к своим владениям.

— Те, кто клянется Сулом, быть может, скоро перестанут клясться вообще, — ответил он со спокойной уверенностью, несущей в себе нотку убежденности, — у них беспокойные соседи, которые становятся все беспокойнее. А что такое Эсткарп, у которого они ищут помощи, — пустая скорлупа, разъеденная колдовством. Всего лишь толчок, и эта страна рухнет в грязную пыль, в которой она должна была упокоиться еще много лет назад.

— Значит, учитывая мое происхождение и возможность постройки порта, лорд Ивьен предлагает свадьбу, — настаивала она, не в силах поверить в истинность этих слов. — Но как может этот могущественный господин посылать сюда топор для венчания? Я — девица и веду уединенную жизнь вдали от Карса, но даже я слыхала о некой Олдис, которая приказывает, а все люди герцога повинуются ей…

Олдис у Ивьена остается, будет и еще с полсотни таких, как она, и это не твое дело, девочка. Роди ему сына — если только в твоей жидкой крови может зародиться мужчина, — в чем я, увы, сомневаюсь! Дай ему сына и сиди тогда гордо за его высоким столом, но не вздумай мяукать, что ждешь от него большего, чем простая любезность. Радуйся оказанной тебе чести, и если сумеешь быть мудрой, то когда-нибудь рассчитаешься с Олдис и прочими. Говорят, что Ивьен нетерпелив и ничего не прощает.