Принцесса лилий (сборник) - Юлия Галанина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
• опять же из-за того, что прямыми словами все обозначать запрещено, кавалер знатную даму в постель укладывает окольными путями. И пока он про турниры любви да про охоты на куропаток не упомянет, лучше не соглашаться. И пусть сначала все свои чувства и мысли в письменном виде изложит, желательно в стихах. Под окном страдать ему тоже полагается. Это приятно – значит, есть в положении знатной дамы кое-какие преимущества;
• знатная дама просто обязана иметь злого, ревнивого супруга и пылкого, верного любовника. Любить собственного мужа крайне неприлично. В особом случае можно, но никому чужому про такой грех говорить нельзя. Да-а, немного жаль такого бедолагу, но поскольку каждый пылкий и верный любовник одной дамы является в то же время злым и ревнивым супругом другой, то все в порядке;
• знатная дама может не помнить точного количества своих детей – все равно найдется кому подсчитать. Главное – помнить, каким кормилицам они отданы;
• знатная дама не должна оставлять без работы своего духовника, а значит, грехов должно быть много, ничего не попишешь;
• знатная дама должна назубок помнить своих родственников, настоящих и придуманных, и тыкать ими всем в глаза по поводу и без повода.
А не зная таких тонкостей, в знатные дамы и соваться нечего – сразу разоблачат!
Глава IX
Но даже до зубов вооруженная собственноручно составленным «Кодексом Знатной Дамы», Жаккетта отчаянно боялась.
Ведь госпожа Фатима любовно и тщательно готовила из нее настоящую восточную женщину, способную посоперничать с любой гаремной красавицей.
А Жанна и не собиралась сделать из нее настоящую знатную даму, она просто на скорую руку придавала камеристке видимость особы относительно благородных кровей.
Жаккетта поняла это так, что хозяйка больше рассчитывает запудрить господам мозги, плетя всякие небылицы о загадочной Нарджис, чем полагаясь на ее, Жаккетты, таланты.
Жаккетта и боялась, и злилась: в случае чего госпожа-то отопрется, ей не привыкать. Только для чего ей все это надо, интересно знать? Не к добру, ой не к добру затеяла весь маскарад госпожа Жанна.
Веселее от таких мыслей Жаккетте не стало, и она впала в совсем траурное настроение.
Особенно когда узнала, что первый выход в роли Нарджис предстоит сделать сегодня вечером.
– Ну вот, наконец-то у тебя нормальное выражение лица, – заметила Жанна, глядя на перекошенную от страха физиономию камеристки.
У Жаккетты даже кивнуть в ответ сил не было.
Трясущимися руками она натянула новое платье, сделала себе прическу, накинула свое белое покрывало.
Обихаживать дам пришлось служанке госпожи Беатрисы. Жанна хотела, чтобы она одела и причесала Жаккетту, но та с ужасом отказалась, не представляя, как чужой человек будет хлопотать вокруг нее.
«Началось…» – с ужасом думала она.
* * *Карета доставила трех дам к небольшому трехэтажному особнячку на улице Джулия. Окна его были озарены теплым светом, звуки музыки были слышны издалека.
Мадам Беатриса и Жанна, подпирая Жаккетту с двух сторон, словно конвоиры узника, ввели ее в первый дом, где никто ведать не ведал о существовании камеристки графини де Монпезá, но скоро все должны были узнать загадочную красавицу Востока Нарджис…
Будь воля Жаккетты, она так бы и простояла все время у входа. Но Жанна с баронессой настойчиво увлекали ее вперед.
Жаккетта переставляла негнущиеся ноги и тоскливо думала, как же хорошо жилось ей раньше. Если бы она была на этом вечере в прежнем качестве прислуги, уж тогда бы не растерялась.
Глаза мадам Беатрисы весело искрились. Ей было любопытно, произойдет сегодня скандал или нет. И как справится служанка с новой ролью.
Жанна была надменно спокойна и равнодушна. Казалось, она вообще в этой компании случайно.
Через несколько мгновений Жаккетта немного освоилась.
Никто не тыкал в ее сторону пальцем и не кричал: «Да это же камеристка!»
Хотя глазели со всех сторон.
Жаккетта уверяла себя, что все смотрят на госпожу Жанну, а на нее и смотреть незачем, кому нужно…
Баронесса улыбалась и раскланивалась направо и налево, и при этом умудрялась тихонько говорить:
– Хорошо, милая, не трясись, хорошо.
Но стоило Жаккетте чуть-чуть расслабиться, тут же не замедлила возникнуть первая опасность.
К дамам приблизился человек в кардинальском одеянии.
«Ничего странного… – старалась успокоить себя Жаккетта. – Это же Рим, тут кардиналов больше, чем на замковой кухне кастрюль. Подошел и ладно, может, отойдет…»
Но после безобидной беседы с дамами кардинал ласково спросил ее:
– А как нашей юной гостье, почти всю жизнь проведшей за морем, понравился Рим?
У Жаккетты от страха пот рекой потек по спине.
Она тихо и ровно сказала:
– Рим красивый город, – надеясь, что этот исчерпывающий ответ закончит их беседу.
– Ты, дитя, наверное, никогда еще не видела столько храмов божьих? – не унимался кардинал. – Богомерзкие мечети вытеснили их в тех землях, где ты жила.
«Вот прицепился!» – обозлилась Жаккетта.
– Да, я не видела раньше столько храмов. Они больше похожи на творения ангелов, чем на работу людей, – с трудом, но справилась Жаккетта и с более длинной фразой.
– Наверное, нелегко быть христианкой в мусульманских землях? – продолжал допрос кардинал. – Просто удивительно, что твой шейх не обратил тебя в ислам.
«Да отвяжись ты!» – Жаккетте стало тоскливо.
Похоже, кардинал собрался пытать ее до Страшного суда.
– Я католичка, – только и вымолвила Жаккетта.
Жанна пришла ей на помощь.
– Да, Ваше Высокопреосвященство, сохранить верность истиной вере в тех краях нелегко, но Господь не оставляет своих чад и в мусульманском плену. Госпожа Нарджис никогда не забывала свою веру и не расставалась с крестиком, подаренным ей матушкой.
Жаккетта неохотно предъявила кардиналу крест.
Подарок нубийца Абдуллы вызвал восхищение у всех, находившихся поблизости. Правда, баронессе показалось, что центральный рубин креста формой, цветом и размером как-то очень ей знаком.
А Жанна довольно отметила, что Его Высокопреосвященство, приговаривая:
– Действительно, чудо! Какой теплый розовый цвет, какая округлость форм! – смотрит совсем не на восхитительный розовый жемчуг креста, безумно дорогой сорт «Золотая роза», нет, его взгляд точнехонько нацелен на полуобнаженную грудь Жаккетты, еле умещающуюся в тесном для нее корсаже.
Глаза у Его Высокопреосвященства стали добрыми и ласковыми. А взгляд очень заботливым. Неся на лице печать высоких дум, Его Высокопреосвященство удалился.
