Воспитание без проблем и нервотрепки - Татьяна Николаева

А точнее, закон-то вообще один: возлюби ближнего своего, как самого себя. И вариант той же мысли: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.

И не важно, какие человеческие единицы взаимодействуют – целые народы, армии, вожди со своими вассалами или начальник – подчиненный, покупатель – продавец, учитель – ученик, малыши на детской площадке или бабушки на лавочке. Каждому воздается то, что он заслужил своим отношением к жизни, к людям.

И если мы давим на ребенка своим авторитетом, заставляем, а не убеждаем его быть таким, как нам хочется, не уважаем его собственные желания и так далее, мы просто растим себе же большую проблему, домашнего «террориста», трудного подростка, затем неудачника, проблем которого нам хватит до гробовой доски.

Мне кажется, давно пора понять: быть добрым, вежливым, уважать другого – это не просто хорошо. Это ВЫГОДНЕЕ, чем враждовать! И особенно ярко и наглядно это проявляется в семье, в наших отношениях с детьми.

Так сложилось, что мне много приходится общаться с детьми разного возраста, а не только с собственными четырьмя сыновьями. И с годами все больше убеждаюсь, что нет ничего проще, полезнее и педагогичнее в отношениях взрослого с ребенком, чем добрая улыбка и дружеское понимание.

Поэтому даже в самые сложные моменты повторяю себе: умей дружить!

Наши поступки порой учат детей совсем не тому, что мы предполагаем. Думая, что учим выносливости, обучаем невниманию к ближнему. Кажется, демонстрируем справедливость – на деле растим равнодушие и жестокость… Как построить отношения с ребенком действительно справедливо? Наверное, ответ на этот вопрос каждый из нас ищет и находит сам.

…Мы с сыном возвращались с работы. Да, хотя ему еще не было и трех лет, мы ходили на службу вместе. Так сложилось – и работу не бросить, и в детсад не устроить, и бабушка еще не приехала. К счастью, работала я, что называется, не у станка и могла и покормить сына вовремя, и даже уложить днем поспать на служебном диване. Тем не менее сейчас он еле переставлял ноги и скоро вежливо попросился «на ручки». В руке у меня была, как обычно, увесистая сумка, впереди – добрых полкилометра до автобусной остановки, а в голове – длинная гирлянда всевозможных «надо»:

– Надо учить его преодолевать трудности!

– Надо не баловать ребенка!

– Смотри, а то так и будет на шее сидеть!

Словом, весь набор «педагогических» премудростей.

Я остановилась. Огромное солнце клонилось к закату, и даже городской пейзаж не портил тишины и умиротворения весеннего вечера. И мне вдруг отчетливо представилось, как через много лет я в трудную для себя минуту обращаюсь к взрослому сыну с надеждой на поддержку и сочувствие.

– Ничего, маманя, держись! Немного осталось! – бодро ответит он и поспешит дальше по своим делам, искренне полагая, что это и есть родственные отношения близких людей.

В общем, дальнейшие трудности мы поделили по-братски: я тащила его, а он крепко держал в охапке кое-что из сумки, «чтобы мне было легче». И мне действительно так было легче.

Мы пришли домой друзьями, из которых каждый сделал для другого, что мог. Ну а начни я учить его «выносливости»? Думаю, он усвоил бы совсем другое. Например, что можно быть равнодушным, не замечать трудностей, выпавших на долю ближнего. Ведь, как мне кажется, воспитывают не столько наши дела, поступки, слова, сколько отношения, чувства, искренность, с которыми мы действуем. Самое продуманное «воспитательное мероприятие» останется пустой скорлупкой, если идет лишь от ума, но не от сердца.

…Очередь в детской поликлинике продвигалась медленно. Уже и мамы устали от долгого ожидания, а о детях и говорить нечего. Взятые из дома машинки и книжки каждому давно надоели, и мало-помалу незнакомые прежде между собой малыши сбивались в пары, в стайки и бегали наперегонки по коридору или играли в прятки вокруг колонн. Сильно шумевших мамы старались урезонить.

Мое внимание привлекла одна из мам. Она не сердилась на своего мальчика и не ходила за ним, когда он скрывался за поворотом коридора. Она тихо подзывала его к себе и задавала вопросы ровным бесцветным голосом:

– Я просила тебя не убегать?

– Да.

– Ты убежал?

– Да.

– Ты заслужил наказание?

– Да.

– Значит, и завтра ты не смотришь ни одного мультфильма. Правильно?

– Да.

Ее малышу было не более пяти лет. Я видела, как он искренне старался выполнить обещания, которые мама так же ровно и настойчиво заставляла его давать: не бегать, не шуметь… Однако ноги сами несли его к новым друзьям – ведь с ними так весело! И снова – бесстрастный голос матери, улыбка исчезает с лица сына, и, подходя за очередным выговором, он будто становится ниже ростом и бледнее. Можно было не сомневаться: мама твердо и последовательно выполнит все перечисленное, и сегодня, да уж и завтра, ее сыну не светят ни прогулки, ни мультики, ни игры с друзьями.

С одной стороны, невозмутимости мамы можно было позавидовать. С другой – подобное воспитание больше походило на издевательство. Свой «прейскурант» наказаний она, наверное, считала справедливым. В результате же ребенок оказывался постоянно придавлен непомерным для него чувством вины и вечного ожидания неприятностей. Давно известно: такое давление рано или поздно даст отдачу, даже самая слабая личность в конце концов решится на протест, и кто знает, в какую форму он выльется. Ясно одно: такая педагогика ни маме, ни сыну счастья не принесет.

Как же найти, нащупать ту грань, где наше отношение к ребенку будет действительно справедливым? Ответ на этот вопрос я услышала только через несколько лет.

…Случилось так, что мы со свекровью моей сестры остались на хозяйстве вдвоем. «Хозяйство» – это четверо детей моих и сестры в возрасте от нуля до пяти лет, ну и все с этим связанное.

Конечно, старшие шумели и играли, принося в дом песок и разбрасывая игрушки. Конечно, их топот и веселый смех порой мешали дневному сну младших. Конечно, мои замечания скоро приобрели довольно высокую тональность. Вот тут-то я и обнаружила разницу – Таисия Павловна, несмотря на многочисленные заботы, оставалась невозмутимой. Гречанка, выросшая на Кавказе, она являла собой воплощение родительской мудрости. «Дети есть дети» – эту простую мысль я наконец осознала благодаря ей. Действительно, чего я хочу от детей?! Им по природе положено резвиться, много двигаться, быть шумными и веселыми. Это единственный и нормальный путь развития.

Мне что-то мешает? Так это исключительно моя забота, и дети тут ни при чем. Лицо бабушки Тасо оставалось добрым, и как-то она всегда умела договориться с этой оравой разбойников, в которую превратилась группа наших «хрупких и нежных» детей.

Теперь всякий раз, когда, кажется, терпение мое лопается, я вспоминаю: «Дети есть дети» – и ее слегка удивленный взгляд: разве можно этого не понимать?

…Соседка кричала и кричала:

– Ничего себе, образованные! Сынок-то как матерится – я и то таких слов не знаю!

– С чего ж ты решила, что это мат, раз не знаешь? – только и сказала я, в растерянности приостановившись у подъезда. Сына-детсадовца я держала за руку. Что, устроить ему сейчас же допрос при свидетелях? Отругать? Выяснить, где это он нахватался словечек? Да ну, ерунда какая-то!

– Показалось тебе, – ответила я, твердо решив сына «не сдавать» ни за что. – Не может этого быть. Мой сын не ругается никогда.

И потом, за ужином, я ни слова не сказала об этом инциденте. Может, это было неразумно, но я чувствовала: моя безоговорочная вера гораздо нужнее сыну, чем унизительный поиск истины.

Потом он подошел и тронул меня за рукав:

– Знаешь, мы с Вовкой действительно что-то орали, когда прыгали через канаву. Я думал, считалка, звучало смешно, это он предложил.

– Я ж тебе говорила, никогда не повторяй незнакомых слов.

На этом и закончился наш «скандал века». Думаю, не без пользы: анализ и выводы сыну пришлось делать самому.

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»

Особенно – какой отклик найдет оно в душе ребенка.

Это можно только почувствовать.

– Моя пятилетняя дочь не хочет рисовать, не любит долго сидеть за одним занятием. А ведь в школе это будет необходимо. Как быть?

– Сын выучил алфавит еще в четыре года, а приучить его к чтению не могу. С удовольствием слушает, когда ему читают вслух, а попросишь самого прочесть хотя бы заголовок – убегает играть. Ему скоро шесть, хочется получше подготовить его к школе. Что же делать?

Думаю, нам, родителям, во всех сколько-нибудь сложных ситуациях с нашими детьми начинать надо с себя. Давайте внимательно разберемся, что именно вызывает наше беспокойство.

Без сомнения, родители, задающие себе вопросы, подобные приведенным выше, серьезно занимаются своими детьми, и в первую очередь их образованием. Плавать раньше, чем ходить, читать раньше, чем говорить, освоить музыкальный инструмент раньше, чем ложку с вилкой, – все это прекрасно, если бы не одно «но». А именно: мы слишком требовательны к своим детям, и требовательность эта идет не от нашего глубокого знания характера своего чада, его возможностей и потребностей, а от мифического понятия «так надо».