Враг «Монолита» - Евгений Прошкин

— Грустная история, — согласился Сергей. — Ну и что дальше? Теперь ты превратился в истребителя старлеев? Особенно тех, которые служили в каких-то там ракетных дивизионах? Сколько ты их уже угробил?

— Ты опять меня не услышал, — сокрушенно сказал Хаус. — Ты вообще ничего не понял. Перед кем я тут распинался… Олень — первый и последний, — внятно произнес проводник. — Я был бы очень больным человеком, если бы в каждом офицере видел личного врага. За кого ты меня принимаешь?

— Я действительно запутался, — пробормотал Шведов. — Ты копил в себе злость, а потом свалил чужую вину на Оленя, который к твоему другу вообще никаким боком. И ты считаешь это правильным? Если хотел поквитаться за кореша, то надо было того старлея искать, того самого, который…

— Да видел я его, — перебил Хаус, сдвигая вместе пустые стаканы. — Того самого. Обычный такой чувак, не сволочь вроде и не тупица. Нормальный.

— Ну, так что же?.. Что ты с ним сделал?

Сталкер замер и впервые оставил бутылку в сторону, так и не налив.

— Ничего, — тихо сказал он. — Это было в Москве, на Курском вокзале. Столкнулись случайно. Вернее, это я на него наткнулся, потому что рожу его помнил по фотографиям, которые от друга остались. Хорошо-о помнил… Но что я там мог, в Москве? Убить его? А потом сидеть до старости? Я не испугался, пойми. Даже если бы я его до переулка какого-нибудь довел — все равно не убил бы. Просто… на Большой земле так не принято. Там другая жизнь, совсем другая.

— Это уж точно, — вставил Сергей.

— А здесь все иначе. Здесь я того старлея пришил бы без суда и отходной молитвы. И глазом не моргнул бы. Потому что здесь в отличие от Москвы принято именно так. Здесь это правильно. Придави гниду, и бог спишет тебе один грех. Вот поэтому, — сталкер понизил голос до шепота, — поэтому в Зоне и зависают надолго. Не за бабло. Денег заработать можно и там. — Он показал большим пальцем куда-то за спину. — Но вот чего там нет, так это ясности и справедливости. А здесь они есть. В Зоне, по большому счету, только они и рулят. Тут война, Швед, вечная война. А война — это просто и честно. Всегда.

Сталкер перевел дух и все-таки налил.

— Вот смотрю я на тебя… Хороший ты человек, Хаус. — Сергей поставил тушенку на тумбочку и покорно взял в руку стакан. — Я бы, наверно, хотел, чтобы у меня такой друг был. Но все-таки страшно мне рядом с тобой. Ты сам не заметил, как стал частью Зоны. Возможно, лучшей ее частью… Но я-то пока еще — человек с Большой земли.

— Загрузил я тебя, да? Привыкнешь. Вообще, когда я выпью, многовато болтать начинаю. Если откровенно, то за это меня с работы и поперли, а не за сериалы, — рассеянно улыбнулся сталкер. — Хотя сериалы я тоже смотрел, конечно. Но больше — трепался. Как корпоратив, так я говорю и говорю. Пью и опять говорю… — Хаус потупился.

В бутылке оставалось уже не много, и проводник заметно опьянел. Сергей и сам чувствовал, как нарастает шум в голове, а сальные обои в комнате начинают расплываться.

«В кубрике, — поправил он себя. — В кубрике, а не в комнате. Может, и правда привыкну…»

У Хауса в кармане вдруг что-то пискнуло, и какой-то мужчина с отменной дикцией произнес:

— Внимание! До выброса предположительно десять минут. Всем зайти в укрытие!

— О! — Сталкер поднял указательный палец. — Бегом. После третьего звонка в зал не пускают.

Прихватив с тумбочки недопитую бутылку, он заковылял к выходу.

— Уверен, что успеешь со своей палкой? — спросил Сергей.

— Здесь недалеко.

В коридоре захлопали двери, послышались торопливые шаги. Бойцы быстро, но без суеты выходили из кубриков и спускались по лестнице. Шведов держался возле Хауса, поэтому видел, как последний сталкер идет по коридору и заглядывает во все помещения, чтобы там никто случайно не остался. Был ли это дежурный, или кто-то проверял кубрики по собственной инициативе — Сергей не знал, но такой подход к делу ему понравился.

Убежище было действительно близко, Хаусу с костылем даже не пришлось выходить из гостиницы. На первом этаже лестница не заканчивалась, вниз вел еще один длинный марш, который упирался в последнюю площадку, покрытую обычным кафелем. В стене был открыт толстый люк с закругленными углами и запорным штурвалом. Рядом стоял Чак и то ли пересчитывал людей, то ли просто подгонял их мерными взмахами ладони.

Когда Хаус и Шведов вошли в убежище, Чак перешагнул через высокий порог, затворил люк и легко крутанул штурвал. Механизмы были в исправном состоянии и работали без скрипа.

По стенам стояли полумягкие сиденья, демонтированные с городских автобусов, под потолком висело несколько зарешеченных плафонов. Где-то наверху уютно стрекотал генератор, лампы светили неярко, но ровно.

— Внимание! До выброса пять минут. Всем срочно зайти в укрытие! — одновременно известили десятки КПК.

Народу в подвале было немало, но после того, как все расселись, места осталось еще достаточно.

— В норматив уложились, — удовлетворенно поговорил кто-то в углу.

Какой-то боец, увидев костыль, уступил Хаусу сиденье у входа.

— Пьем за моего нового друга! — громко объявил тот, потрясая бутылкой. — Пассажир нес меня на горбу от самых теплиц, вам ясно? — Хаус, нетрезво щурясь, оглядел помещение. — Кого-нибудь из вас пассажиры вытаскивали?

— Три минуты до выброса, — раздалось из карманов сразу отовсюду.

— Да вырубите вы эту шарманку! — потребовал он. — За моего друга… за нашего нового друга. За сталкера Шведа!

Охотников до виски в убежище оказалось много, бутылку растащили по глотку всего за пару минут. Хаус принялся навязчиво рассказывать о злоключениях группы на маршруте, и в каждом эпизоде Шведов почему-то выходил героем. Сам Сергей, убаюканный этим трепом, тихо сидел рядом и моргал все чаще. Обещанное проводником второе дыхание выдыхалось удивительно быстро.

Как только бутылка опустела, интерес сталкеров к Доктору Хаусу заметно понизился. Несколько человек продолжали его слушать, поглядывая на Шведова — кто с интересом, а кто и скептически, но большинство разбрелись по своим местам.

Вскоре вверху загрохотало — стены и пол завибрировали, а с потолка посыпалась бетонная пыль. Бойцы в убежище не обращали на это внимания: кто-то негромко переговаривался, кто-то резался в карты, один человек чистил пистолет, расстелив ветошь прямо на коленях. Общего впечатления о сталкерах Шведов составить не смог, люди были слишком разными. Кому-то явно перевалило за полтинник, кто-то, наоборот, вряд ли дотягивал до двадцати — здесь собрались мужчины всех возрастов, как на футбольном матче. Единственное, что их объединяло, это выражение на лицах. Хмурые, веселые, безразличные — они все были одинаково сосредоточены, в каждом чувствовалась уверенность. Проводник оказался прав: таких, как Бокс, тут было много, а вот сталкеров, похожих на Оленя, Шведов действительно не видел.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? — сказал Сергей.

— Про Обуха? — предположил Хаус. — Забудь. С ним уже всё. Как и с любым другим человеком, который не успел укрыться до выброса. Да и не только с человеком.

— Из ваших все успели?

— Народу в отряде гораздо больше. Остальные в других убежищах — кого где застало, тот там и схоронился. По крайней мере им стоит этого пожелать.

Гул незаметно стих, через пару минут Чак открыл люк, и сталкеры потянулись к выходу. Хаус стоял у двери, пропуская бойцов вперед, чтобы не задерживать их на лестнице. Некоторым он представлял Шведова лично, хотя рассказ о его героической проводке слышали почти все. Сергея это слегка смущало, но спорить с пьяным Хаусом было невозможно. Шведов отвечал на рукопожатия, стараясь запомнить хотя бы половину имен, и сознавал, что все эти клички моментально вылетают из головы.

Как они поднялись на четвертый этаж, он уже не помнил. Последняя его мысль была о том, что такой удобной кровати он не видел за всю свою жизнь.

Похмелье оказалось тяжелей, чем можно было предположить.

— Таблетки во всем виноваты, — сказал Хаус таким тоном, словно от этого пояснения должно было полегчать. — Вискарь-то хороший.

— Хороший, — безвольно согласился Шведов. — Но будь я проклят, если еще раз на него поведусь.

— А больше и нету. Вставай, построение скоро.

Хаус достал из тумбочки бутылку водки и налил в оба стакана граммов по пятьдесят. От одного этого звука Сергея передернуло так, что зашаталась кровать.

— Никогда… — Он покачал головой. — Никогда больше…

— Умные женщины не верят мужикам как минимум в двух случаях, — рассмеялся Хаус. — Когда те обещают вечером и когда зарекаются утром. На, выпей.

— Я уже сказал.

— Похмелись, иначе до плаца не доберешься.

Чтобы прекратить спор, Сергей отнял у товарища стакан и выпил залпом, отчаянно, как будто прыгнул в прорубь. И тут же почувствовал, что животу становится теплее, а голове — легче. Сказать, что ему стало хорошо, было бы большим преувеличением, но похмельная доза по крайней мере помогла Шведову подняться с кровати.