Несгибаемый (СИ) - Агекян Марина Смбатовна

— Я знаю, он просил моего разрешения поговорить с тобой. Вы поговорили?

Клэр отпустила отца, испытывая необходимость отойти от него, когда скажет ему все то, что собиралась сказать, вытерла щеки тыльной стороной ладони и сделала глубокий вдох.

— Папа, он просил меня стать его женой.

До сих пор не верилось в то, что это правда. Что он действительно сказал ей такое.

— Я знаю.

Клэр резко обернулась, уверенная в том, что вот сейчас отец улыбнется ей и скажет, как обычно это бывало прежде, что возьмет ситуацию с Эриком в свои руки, и что ей больше ни о чем не придется беспокоиться.

— Папа, я не могу выйти за него замуж.

— Не можешь? — повторил он почти уже знакомым тоном так, будто никогда не слышал этого слова. — Почему?

— Почему? — Клэр была удивлена его реакцией. Обычно ему было достаточно одного ее слова, чтобы распроститься с нежеланными кавалерами. А теперь он смотрел на нее так, будто нуждался в ее объяснениях. — Я не смогу выйти за него.

Маркиз внимательно смотрел на нее, но при этом не выглядел удивленным, а лишь озадаченным. Затем медленно скрестил руки на груди и повторил:

— Почему?

Сбитая с толку, Клэр всё же осознала то, что должна объясниться. Чтобы он, наконец, понял, что произошло.

— Он… он… — она дрожала так, что не могла связать и двух слов. — Он необычный…

— Эрик — хороший человек и сможет позаботиться о тебе.

Клэр не могла поверить своим ушам. Отец что же, тоже пытается уговорить ее выйти замуж за Эрика? Он что, тоже сошел с ума?

— Но, папа… Я люблю другого!

Маркиз застыл.

— Что? — Он выпрямился и опустил руки. — Кого?

Маркиз был искренне удивлен заявлением дочери. Это еще больше напугало Клэр, потому что стало казаться, будто ей придется объясняться со всем миром.

— Клиффорда. Я люблю его. Отец… — Ее голос дрогнул от боли. — Я не смогу выйти за другого. Просто не смогу…

Выражение лица Грегори так и не изменилось. Он оставался по-прежнему таким же невозмутимым, как и до ее прихода.

— Клиффорд никогда не просил твоей руки.

Вот и все, что он сказал. Всего несколько слов, мощная сила которых разнесла в пух и прах не только ее любовь, но и всю жизнь. Если молния могла два раза бить в одно и то же место, она должна была снова угодить прямо в Клэр. Она всё смотрела на стоявшего перед собой человека, пытаясь найти в нем своего любимого отца, который всегда защищал ее и ограждал от всего мира.

— Папа… папа… — задыхаясь, шептала она.

Глаза маркиза внезапно потемнели.

— Клэр, милая, это ведь…

— Клиффорд уехал… Ему пришлось уехать… Он хотел… — бормотала она, изо всех сил пытаясь вспомнить все те обещания, которые давал ей Клиффорд, но так ничего и не смогла вспомнить.

И словно этого было мало, маркиз добавил то, что стало последней каплей:

— До этого он два месяца был здесь.

В повисшей тишине вся обреченность и тщетность попыток снежным комом обрушилась на нее.

— Что ты делаешь, папа? — убитым голосом молвила она, задыхаясь от боли.

Маркиз внезапно опустил взор и покачал головой.

— Я дал Эрику свое согласие. — Медленно подняв голову, он тише добавил: — И не возьму свое слово назад.

Земля медленно начинала уходить из-под ног. В ушах шумело, и Клэр боялась упасть, но ей пришлось приложить все свои силы для того, чтобы этого не произошло. Все силы для того, чтобы суметь вынести боль от разочарования в отце, которого боготворила.

— Ты сделаешь то, что навсегда разрушит мою жизнь? — прошептала она потрясенно. — Тебе не может быть настолько наплевать на меня.

Маркиз вздохнул и устало провел рукой по застывшему лицу.

— Клэр, ты прекрасно знаешь, что мне никогда не был наплевать на тебя. Не говори так.

— Тогда что вы делаете? — выдохнула она, из последних сил взывая к его разуму, к чувству справедливости, которым так восхищалась. — Что ты делаешь, отец? Что ты творишь?..

Лицо маркиза побледнело, но он смотрел на дочь прямо, уверенно.

— Я устраиваю твою жизнь. Только пока ты этого не понимаешь…

Клэр сделала шаг в его сторону.

— Но я люблю Клиффорда. Папа, прошу тебя…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Придется полюбить другого. Эрик хороший парень, и сможет сделать…

Резко остановившись, Клэр подняла руку и почти, не помня себя, процедила сквозь боль и отчаяние:

— Если ты это скажешь снова, я навсегда возненавижу тебя!

Отец вздохнул с горечью и едва заметной болью.

— Однажды ты скажешь мне спасибо за все то, что я делаю для тебя сейчас.

Клэр выпрямилась, сжимая руки в кулаки для того, чтобы сдержаться, но у нее ничего не вышло. И одинокая слеза, прочертившая ничтожную дорожку, стала олицетворением всей ее боли и одиночества в борьбе за то, что никто не хотел понимать. Даже ее отец.

— Мне сложно будет найти слова благодарности для того, кто разрушает мою жизнь.

Маркиз дернулся так, будто его ударили. Боль Клэр стала сильнее от того, что ей до сих пор приходилось причинять боль тем, кого она любила. Кто ей нравился. Кому она не желала боли…

— Хватит, — прошептал маркиз, качая головой. — Все уже решено, я дал благословение на этот брак, и Эрик станет твоим мужем.

Едва дыша, Клэр каким-то чудом нашла в себе силы поднять руку и вытереть со щеки очередную набежавшую слезинку.

— А что ты сделаешь, если я сбегу?

Взгляд зеленых глаз отца стал почти стальным. Он сжал руку в кулак, давая понять, что действительно всё решил и что ей не дается право голоса в том, что непосредственно касалось ее.

— С этой минуты ты будешь находиться под домашним арестом до тех пор, пока через неделю не состоится твоя свадьба!

— Ч-что?! — Клэр почувствовала, как у нее задрожали колени. Вцепившись побелевшими пальцами в спинку стоявшего рядом кресла, она на мгновение закрыла глаза. — Что ты сказал?

Лицо отца исказилось.

— Ты прекрасно меня слышала, потому что обладаешь превосходным слухом. Я не допущу вопиющих выходок с твой стороны. Тебе придется забыть Клиффорда и принять Эрика. Я все сказал! А теперь ступай к себе в комнату. И без глупостей, Клэр. Я не хочу наказывать тебя за что бы то ни было.

И снова тишина, окутавшая комнату, зловеще улыбалась, глядя на Клэр. Тишина, в которой ей предстояло прожить остаток жизни. Тишина, которая разделила ее с обожаемым отцом, с миром, который никогда не будет прежним. С возлюбленным, которого она никогда больше не увидит. И с другом, который стал причиной всех этих разрушений.

Отпустив спинку кресла, она развернулась и направилась к двери, не видя дороги. Не чувствуя ничего, кроме сокрушительной боли, которая должна была совсем скоро раздавить ее. Но у самых дверей остановилась и в последний раз взглянула на отца.

— За что ты меня так ненавидишь, отец? — прошептала Клэр, прижав руку к груди.

Маркиз весь сник и опустил голову, но все же ответил, почти таким же убитым как у дочери голосом:

— Я люблю тебя, Клэр, и хочу твоего счастья. Надеюсь, однажды ты поймешь, что я поступаю правильно.

Развернувшись, Клэр выбежала из кабинета и помчалась к ведущей на второй этаж лестнице, стремясь как можно скорее спрятаться в своей комнате, подальше от всех тех, кто ранил ее так, что она могла никогда не оправиться от этого.

Она не заметила стоявших в холле сестер и мать. Увидев плачущую дочь, на которой лица не было, маркиза тут же направилась за ней.

— Клэр, милая, что с тобой? О чем вы говорили с отцом?

Клэр не ответила.

Она убежала и спряталась в своей комнате, поражаясь тому, что однажды легкая простуда и один невинный бокал шампанского привели ее к человеку, который по какой-то необъяснимой причине понравился ей, а теперь должен был с благословения ее отца разрушить ее жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 6

Не было ночи более мучительной и бесконечной, чем эта. Темнота сгустилась так, словно не собиралась рассеяться, дабы не позволить наступления светлого утра. Борьба света с тенью боролась в душе с таким же ожесточением, но поражение уже было объявлено.