Концерт для колобка с оркестром - Дарья Донцова

К чести бывших коммунистических руководителей, следует отметить, что вдов своих товарищей они никогда не бросали в беде. Сонечке платили за мужа и оставили все льготы: продуктовый набор, ателье, одежную секцию ГУМа, возможность покупать в спецмагазине книги. Ее не открепили от поликлиники, раз в год давали путевку в элитный санаторий. Вот дачу отобрали, она досталась другому высокопоставленному лицу, черной «Чайки» с шофером тоже не стало, в остальном же жизнь текла по-прежнему.

Смерть супруга никак не повлияла на отношение коллег к Софье. Ей выражали соболезнование, выделили энную сумму от профкома в качестве материальной помощи, а две аспирантки помогли Соне организовать стол на девять дней. Поминки были пышные, и оплатили их на работе покойного, а на девять дней собрались лишь свои. Аспирантки накрывали стол и мыли потом посуду. Делали они это не из-за денег, а потому, что любили и уважали свою научную руководительницу.

– Ваша мама, – шепнула одна из соискательниц Люде, – просто образец для нас. Подлинный ученый, великолепный лектор, внимательный научный руководитель, идеальная хозяйка и мать. Ее покойный супруг, наверное, был с ней очень счастлив.

Людмила кивнула. Она искренне считала своих родителей образцовой парой, примером для многих.

Ни разу Люда не слышала, чтобы папа повысил голос на маму. Впрочем, Софья идеально вела домашнее хозяйство. Глядя на папу и маму во время их очень редких совместных походов в театр, Люда всегда вспоминала фразу: «Они жили долго, счастливо и умерли в один день».

Но в действительности все оказалось не так. Папа скончался раньше, а мама вовсе не впала в депрессию. Люда ждала тяжелых, долгих дней, наполненных слезами и истериками, вызовов «Скорой помощи», врачей со шприцами, она приготовилась даже поместить обезумевшую от горя Соню в стационар, но та на редкость легко перенесла кончину мужа.

Отплакав на похоронах и поминках, на девять дней Соня сидела во главе стола совершенно спокойная.

– Какое самообладание, – шептались знакомые, – редкое умение владеть собой. Кабы не знать, как Сонечка любила мужа, то подумали бы всякое.

Люда тоже вначале не ощутила отсутствия папы.

Отец постоянно ездил в командировки, дома бывал от силы пару дней в месяц, да и то в основном приходил ночевать. Мобильных телефонов тогда не водилось, и в кабинете отца около обычного телефонного аппарата стоял еще один, светлого цвета, его диск украшал государственный герб СССР, это была так называемая «вертушка», особая, кремлевская связь, по которой общалось между собой руководство страны. Людочка очень хорошо помнила внушение, которое сделал ей один раз папа. Будучи шестилетней девочкой, она вошла в отсутствие отца в его кабинет. Вообще говоря, делать это запрещалось, но Милочке срочно понадобилась писчая бумага. Вытащив пару листов, она собралась уходить, но тут резко затрезвонил телефон, тот самый, с гербом. Люда, вообразив себя совсем взрослой, схватила трубку и произнесла, как мама:

– Алло!

Послышался глухой, недоуменный мужской голос:

– Сергей Никифорович?

– А папы нет, – бойко отрапортовала девочка.

– Где же он? – потеплел голос.

– Папа живет на работе, – сообщила Люда, – так мама говорит, мы его совсем не видим, почти никогда! Я всегда сплю, когда он приходит, проснусь – а его уже нет.

Послышался тихий смешок.

– Ты, наверное, просто много спишь, – сообщил голос, – вставай пораньше и увидишь отца.

– Нет, – протянула Люда, – он иногда вообще не приходит. Мой папа следит за страной, ему некогда со мной играть! Представляете, сколько всего везде случиться может! А мой папа приедет и порядок наведет, он живет для народа.

Из трубки раздалось покашливание.

– Ну-ну, – произнес голос, – а сколько тебе лет?

– Шесть, – сообщила Люда и, увидав, что в кабинет входит няня, крикнула:

– Я вам сейчас бабу Клаву дам, спросите у нее, когда папа появится.

Няня взяла трубку, сначала она страшно побледнела, потом закивала головой и в конце концов еле-еле выдавила из себя:

– Да, конечно, больше такое никогда не повторится.

Осторожно, словно хрустальную, няня положила трубку на рычаг, быстро-быстро перекрестилась и залепетала:

– Людочка, упаси тебя бог еще когда-нибудь трогать в папином кабинете телефон! Уж что теперь получится, прямо не знаю.

Вечером отец неожиданно пришел домой в восемь.

Дал Люде очень красивый пакет, в котором оказались роскошная коробка конфет, кукла с замечательными белокурыми волосами, и сказал:

– Это тебе от дяди, с которым ты сегодня по телефону разговаривала.

– От кого? – удивилась пришедшая чуть позже мама.

– От самого, – вздохнул папа.

– Ой! – воскликнула мама и побледнела, почти как няня Клава.

– Людочка произвела на него неизгладимое впечатление, – усмехнулся папа.

На мамины щеки вернулся румянец. Отец взял дочку, посадил на колени, обнял и сказал:

– А теперь, душенька, дай мне честное слово, что больше никогда не притронешься к аппаратам на моем столе.

Естественно, Людочка пообещала это папе, она была очень послушным ребенком. С тех пор телефон с гербом стал для нее этаким символом отца. Отчего-то в глубине ее души поселилась уверенность: если аппарат спокойно стоит – у папочки все в порядке.

И вот, спустя месяца два после смерти отца, Люда зашла в его кабинет, который остался почти без изменений, в нем все будто ждало возвращения хозяина.

Почему-то на цыпочках Люда двинулась к шкафу, где стоял нужный ей словарь. Путь лежал мимо стола, взгляд упал на зеленое сукно, которым была затянута его поверхность. Возле письменного прибора высился всего один аппарат, самый обычный, второй, с гербом, исчез.

Людочку словно ударило током, ноги приросли к паркету, она моментально вспомнила, как в день папиной кончины, буквально через час после того, как врачи зафиксировали его смерть, в квартиру прибыли мрачные мужчины, одетые в безукоризненно отглаженные костюмы. Они забрали все бумаги из стола, выгребли содержимое сейфа и срезали телефон с гербом на диске.

Люда впервые после потери отца зашла в его кабинет. И только сейчас она окончательно осознала: отец умер, он не уехал в очередную командировку, он лежит на Новодевичьем кладбище в могиле, и это навсегда. Люде впредь предстоит жить без папы.

С ней случилась истерика. Люда выла, колотила ногами по ковру, потом упала на пол и неожиданно успокоилась. В голову пришла одна, очень банальная мысль: слезами горю не поможешь, назад из могилы папу не вернешь, у бога его не выпросишь, остается лишь одно, жить так, чтобы любимый папочка, глядя с небес на дочку, не корчился от стыда.

Пошатываясь, Люда побрела в ванную умываться.

Она радовалась тому, что мама на работе. И еще девушка, воспитанная родителями-атеистами, совершенно не понимала, с какой стати в ее голове возникла мысль о боге. Только она, никогда не читавшая Библию и ни разу не ходившая в церковь, была уверена: папа сейчас в раю, смотрит на любимую дочь, сидя на облаке.

Спать в тот день Люда легла рано, в восемь, но в два часа ночи проснулась и пошла в туалет. У мамы в комнате горел свет. Людочка услышала судорожное всхлипывание. Соня рыдала в одиночестве. Дочери стало ужасно жаль маму. Люда неслышно вошла в спальню, желая ее утешить.

Соня лежала головой в подушку.

– Господи, – бормотала она, – господи, прости меня, доченька, прости! Измучилась я вся, извелась, еле жива! Доченька, любимая, бросила тебя, ягодку, прости! Прости!

Рыдания превратились в жалобный стон.

– Мама, – испугалась Люда, – что с тобой?

Я здесь! С какой стати ты просишь у меня прощения?

Соня оторвала голову от подушки.

– Это кто?

– Да я же, Люд очка.

Соня глухо воскликнула:

– Это ты! Но не она!

– Кто?

– Моя доченька, маленькая!

Люда перепугалась окончательно, похоже, у мамы помутился рассудок.

– Мамуся, очнись!

Соня повернула голову.

– Да?

– И кого ты видишь?

– Тебя.

– А я кто?

– Людочка.

– Правильно, кем я тебе прихожусь?

– Дочкой, – вполне разумно ответила Соня.

– Верно, и других детей у тебя нет.

– Есть, – всхлипнула мать, – девочка маленькая.

– Мама! Успокойся, я сейчас валокордин принесу.

Люда сгоняла на кухню, накапала в мензурку лекарства и понеслась назад.

Соня, уже спокойная, сидела в кресле. Увидев дочь, она сказала:

– Спасибо, теперь выслушай меня.

– Может, потом? – попыталась остановить ее Люда. – Ты сейчас не в форме.

– Нет.

– Давай завтра поговорим.

– Сядь! – резко приказала Соня. – И слушай.

Пришлось Людочке устраиваться в кресле.

– Мы с Сергеем, – спокойно произнесла мать, – никогда не любили друг друга.

– Мама! – возмутилась Люда. – Что за чушь!

У вас был образцовый брак.