Игры для взрослых. и другие рассказы - Александр Прохоров

Паша Макаров был отнюдь не из породы жуликов. Раньше работал, как все, а как завел свое дело, проявилась в нем хватка мужицкая, уцепился и держался намертво. Кто-то, видно, был у него в родне из кулаков недобитых. О том, хорошо или плохо, от налогов уходить, ловчить, заискивать перед администрацией и потакать порой бандитам, он особо не задумывался – принимал жизнь такой, какая она есть. То, что нужно было сделать ради спасения Дела, было для него святым. В этом и заключалась его правда.

«Слава богу, дорогу люблю, за рулем отдыхаю, и машина радует», – думал Макаров. Джип бежал резво, сто пятьдесят шел играючи. Шоссе пустое почти. Дорогу Паша знал хорошо. Возле постов ГАИ сбрасывал до шестидесяти, и то днем тормознули. Документы проверили.

Хорошо, что он по случаю «ксиву» сотрудника ГИБДД себе справил – в разговоре с гаишниками иногда помогало. Черт его знает, что за начальник, может лучше не связываться – иной раз по такой схеме удавалось мирно разойтись с милицией. Тут каждая минута дорога, а они, как мухи осенние, еле шевелятся. Морды красные от жары, потные. Скучно, видать, вот они человека остановят, если есть к чему придраться – заработают, нет – лишних пять минут убьют.

Вот кого Паша терпеть не мог, так это ментовскую братию. Дармоеды, сидят на государственной шее, а пользы от них никакой. Лучше бы бандитов ловили.

«Так они же и есть бандиты, – вел он сам с собой диалог. – Мафия самая настоящая. Это я раньше думал: как же так, стоит какой-нибудь лейтенантик и с каждой тачки по сотне сшибает. Полковник, небось, и в неделю столько не заработает, который на зарплате сидит. Что же, получается, у полковника место хуже, чем у лейтенанта? Полковник-то, что же дурак, что ли? „Мучился вопросом пока друзья не объяснили: „Что ты“, – говорят, – да его, лейтенантика твоего, на хлебное место больше в жизни не поставят, если он полковнику хоть раз вовремя не отнесет. Он полковнику, полковник генералу. Это же структура!“. Ясно, кто туда идет – крохоборы и жулики».

А недавно случай был. Тормознули на въезде в Москву, попросили багажник открыть, а у него как раз полный багажник огурцов, по случаю взял для дома, для семьи.

И сходу вопрос: «Командир, огурчиками не поделишься?». Он и согласия дать не успел – уже выбирают, какие покрепче. Да огурцов не жалко, хамство неприятно. Какой он им командир! Ведь ни стыда, ни совести, ясно же зачем им огурцы – закусить просто нечем.

Или вот приятель на днях рассказывал. Возвращался из пригорода, смотрит – девчонка стоит, зазывает. Ну что, парень разведенный, можно сказать, пожалел, чтобы зря не стояла, тормознул, заплатил хозяину, через полкилометра буквально останавливают:

– Кого везете?

– Дочку в школу, – говорит (мол, мужики, сами не видите что ли, кого везу?).

А те улыбаются, но все равно комедию ломают:

– Не положено!

В конце концов, второй раз пришлось за одну девчонку платить: первый раз сутенеру, второй раз ментам. Ну как это?

Только Павел предался воспоминаниям, как – бац, мента и не заметил. Когда увидел, было уже поздно, гаишник показывал жестом: «Тормози, нарушил…»

Павел чертыхнулся, взял документы из бардачка, вылез из машины злой как черт, пошел навстречу милиционеру. Шли друг на друга, прямо как в детстве во время уличной драки.

Что-то в лице есть неуловимое, по каким-то признакам всегда один определяет, что противник слабее или, наоборот, сильнее. С одним стоит права качать, а с другим лучше уступить. Павел обладал этим чувством, а потому сразу взял, как ему показалось, верный покровительственный тон:

– Лейтенант, какие проблемы?

– Инспектор Ерофеев, превышение скорости, – отдал честь лейтенант. – Это у вас проблемы, а какие – сами, наверное, знаете.

– Извиняй, командир, лечу, опаздываю.

Макаров терпеть не мог, когда к нему обращались подобным образом и, тем не менее, автоматически сам же перешел на этот хамовато – начальственный тон (черт, а как к нему еще обратиться? Не ваше же благородие господин офицер). И, продолжая злиться теперь еще и на себя добавил:

Конец ознакомительного фрагмента.