Чужой астрал - Сергей Буянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Немедленно! Считайте сегодняшний день первым! С этого часа началась ваша служба в Советской армии! – отчеканил полковник. Он пожал руку ничего непонимающему лейтенанту и выпроводил Лазарева за дверь.
– В чём дело? – спросил у женщины Георгий.
– Вас призвала Родина!
– Боевые действия?
В ответ она красноречиво пожала плечами и кивнула в окно. У крыльца стоял воинский «уазик».
Полковник не шутил, служба Лазарева началась с этого дня. В госпитале ему выдали обмундирование и белый с иголочки медицинский халат. Не успев примерить форму, Георгий вновь переоделся, теперь в костюм оперирующего хирурга. Через четверть часа лейтенант медицинской службы Лазарев стоял в операционной…
Глава 14
За время отпуска Егора на ТЭЦ ничего не изменилось. В мастерской он увидел знакомые инструменты, в числе прочих разбитую кувалду с раздолбанной железной трубкой вваренной за место ручки. Слесари в промазученной закопчённой робе сидели за облезлой столешницей, отполированной костяшками промазученного домино. Егор понял, здесь ему ловить нечего.
– Привет, отпускник!
– Здорово, отдыхающий!
– Где Мастер? – спросил Егор, пожав руку каждому.
– Рассчитываешься? – спросил Лапа, глядя в глаза Егору.
– Увольняется, а не рассчитывается! – поправил дед Никола. – Не отставай от жизни, Лапа! Это родителям твоим расчёт давали, а теперь только увольняют.
– А расчёт? – не понимал Лапа.
– Жди-пожди! До китайской пасхи!
– Уходишь? – включился в разговор Тихоня.
– Ухожу.
– Поступил?
– Поступил.
– А чё не радуешься? А-а, понял! Ставить жалко! – Лапа со всего маху дружески шлёпнул Егора по спине.
– Конечно, жалко! – разулыбался Егор. – Жалко расставаться.
– Не ври! – сказал дед Никола. – Я бы сам двинул куда, да песок мешает!
– Какой песок?
– Сыплется, зараза! На путёвую дорогу уже не выйти, вышвырнут за свинство! – пояснил дед Никола. – Скажи-ка, братец, что там, в Москве-то?
– Стоит, – по привычке ответил Егор.
– А мы было подумали, не легла ли под кого? – сощурился дед Никола. – Что там за путч? Хорошо ли генеральному трезвеннику животик вспучило? Просрался ли, болезный?
– Ха-ха-ха! – работяги не удержались от смеха, глядя на растерянное лицо Егора.
– О, брат! А в Москве ли ты был? Ты куда поступил-то? В канализационную контору? – продолжал хохмить дед Никола. – Мы – деревня, и то знаем!
– Я тоже знаю! Президентом остался Горбачёв.
– Президентом! Ты б, его ещё Михаилом Сергеевичем назвал!
– А что? – не понял Егор.
– Сняли его, вот что! Как Никиту Сергеевича в своё время! Так, порисуется и исчезнет! Я всегда говорил, трезвость до добра не доведёт!
– Так он же в Кремле! Никто ёго не снимал! – сказал Егор.
– Верно! – вдруг раздался голос Мастера. – Кто же так снимает? Надо бы пленум ЦК собрать! Проголосовать, как положено, а так… – он махнул рукой. – Ни уму ни сердцу!
Все притихли. Мало того, что Мастер появился внезапно, так ещё несёт крамольные вещи! Коммунист, и такое?
– Егор, тебе на сегодня задание, – сказал Мастер.
– Он отработался! – заявил дед Никола, перебив начальника. – Теперь студент!
– Как студент?
– Медицинского! – дед Никола продолжил отвечать за Егора.
– Точно? – Мастер взглянул в глаза Егору.
– Да.
– А почему смущаешься? Молодец! Скажи спасибо Тихомирову, – Мастер кивнул на Тихоню. – Хоть он тебя надоумил. А то треть жизни прожил, а всё на третьем разряде!
Егор смутился. Мастер сказал правильно, с одной стороны. С другой же, сам и не давал повышения разряда. То квалификационную комиссию из-за одного Егора собирать не хотел, то в отпуск уходил, как срок сдавать Егору. Впрочем, дело прошлое, Егор улыбнулся.
– Пиши тогда заявление!
– Уже, – Егор протянул мятый лист бумаги в клеточку, другой бумаги в слесарке не было.
– После перекура подойдёшь в отдел кадров, – сказал Мастер.
– А в бухгалтерию?
– В бухгалтерию? – переспросил Мастер, будто не понял. – Да, в бухгалтерию. Это по окончании института, не раньше!
Рабочие опустили глаза. Сегодня Мастер либо поддатый, что маловероятно, либо знает что-то, чего никто ещё не знает. Что ж, он партийный, ему положено.
На удивление, увольнение прошло за один день безо всяких проволочек. Мастер подписал обходной за все графы, расчёта, конечно, не дали. Даже не пообещали. Выдали только то, что полагалось – трудовую книжку. Да ещё подкинули тридцать процентов от суммы отпускных. Егор стоял у окошечка кассы и смотрел, как пересчитывают его тысячи. Если бы батя увидел, сколько он зарабатывает! Да по тем деньгам! Егор вздохнул. Этих процентов хватит на неделю жизни в Белокаменной, а дальше? Думать об этом не хотелось, надо было ставить отходную.
Выручил дед Никола. Он предложил пятилитровую банку из-под болгарских огурчиков, полную самогона-первача.
– После сочтёмся! – сказал дед. – Может, когда бесплатно полечишь? Да не пучь глаза! Когда закончишь свою академию, не только лечения – кислорода задаром не дадут!
– Да ты же здоров, как бык!
– А песок?
– Какой песок?
– Который сыпется! Надо же дырочки латать, или как?
– Всё шутишь? Спасибо, дед Никола! А то, сам понимаешь, неудобно перед ребятами.
– Всё я понимаю! Ещё в дорогу бутылочку возьмёшь, для Митрича. И ещё, пока я трезвый, совет дам! У Митрича долго не задерживайся!
– А что?
– Слаб он на это дело, – дед Никола щёлкнул пальцем себе под горло. – Лучше бабу тебе найди. Какую-никакую, пусть без «хлюзды», но работящую!
– Митрич просил, чтобы я прописался у него.
– Пропишись!
– Как думаешь, зачем ему это?
– У их там свои правила, – сказал дед Никола. – Излишки площади какие или ещё что, – вдруг дед Никола поднялся во весь рост. – А ты что подумал? От Митрича пакости ждёшь?!
– Да не сверкай так глазами! В мыслях не держу! Просто, интересно. Люди жилы рвут за московскую прописку, а тут предлагает на блюдечке!
– Это у него в крови, дипломатия! Они, писатели, народ странноватый.
– Так он, в самом деле, писатель?
– Конечно! А ты думал, они все с бородами и рубахами навыпуск, как у Толстого? Не смеши!
– А про что пишет?
– Да хрен его разберёшь, галиматью какую-нибудь! Что он может путного написать? Скукоту да муть всякую – для избранных читателей. Тебе не будет интересно, точно!
Дед Никола перешёл к делу: когда и где лучше собраться, что сообразить на закусь, чтобы дёшево и со вкусом. Дед предложил свою квартиру. Егор отказался, у него тоже есть жилплощадь, пока в Москве не прописан. Разговор зашёл о жилплощади. Как быть с этой квартирой?
– Жена с детьми прописаны? – спросил дед Никола.
– Конечно.
– Подашь заявление в домоуправление, что никто в квартире не живёт, и делу конец! Платить не заставят. Правда, через полгода отберут.
– Спасибо, утешил!
– Тогда без заявления, платишь каждый месяц! – предложил дед Никола и, подумав, добавил: – Опять же, соседи стуканут. Мол, никто не проживает. Для проформы поищут тебя и супругу, а потом заселят пустующую жилплощадь.
– Так и так отберут!
– Тогда сделай так. Перепиши квартиру на меня. Всего и делов-то!
– Это как?
– Что не понятного? Запишешь меня в ордер. Придут из ЖЭКа проверять, а я-то тут! Этажом выше. Моя квартира, и я смотрю за ней!
– Без согласия жены не получится.
– Получи согласие! Объясни ей, так и так. Мол, останемся без квартиры.
– А если она не захочет прописать тебя?
– Сделай, чтобы захотела! Иначе без ничего останешься! Или квартирантов впустит, или по суду разделит, а ты знать не узнаешь! ЖЭК заселит своих людей – не выгонишь!
– Думаешь, она так может?
– Она всё сможет! Думаешь, одна там сидит, детишек охраняет? Да уже под юбкой пригрела кого!
– Вряд ли.
– А если меня пропишешь, а сам выпишешься – я займу твоё место, понял?
– А когда вернусь, ты отдашь мне мои квадраты, так?
– Во! – дед Никола сложил кукиш. – Не квадраты, а всю квартиру!
– Не дашь разменять? И судиться она с чужим человеком не сможет!
– Вот же, голова! Дом Советов! Недаром ты в медакадемию прорвался! – от души похвалил Егора дед Никола.
К этой теме они не возвращались.
Вечером Егор собрал товарищей по работе. Мужики отметили его отходную, нажелали всего-всего и ещё с коробом!
Посидели неплохо. Утром болела голова. Егор отлежался по примеру Митрича, а вечерком засобирался к тёще. Разговор предстоял нелёгкий и неприятный, но вынужденный. Егор прокрутил в голове возможные протесты жены и не нашёл их логичными.
Егор решил отправиться в путь утренней электричкой. Не смотря на конец августа, жара ещё не ушла – в автобусе душно. Да и покурить нельзя.
Егор прошёлся по квартире. В три годика его привезли сюда, тогда отцу дали двухкомнатную. Вот тут он спал в детстве, включал по ночам свет, и ничего ему за это не было. В этот угол однажды его поставила мама за то, что он разобрал настольные часы – подарок отцу на производстве. Батя ничего ему не сказал, молча собрал часы. Они шли, но запчасти почему-то остались лишними. Егор прошёл в спальную, здесь стоял их первый цветной телевизор. Он показывал теперь только коричневым цветом разных оттенков. Жена порывалась вышвырнуть его, но Егор запретил. Телик ещё работал, жаль было расставаться с памятью. Когда-то, вдвоём с отцом, тащили на саночках этот сундук через половину города. Ни один таксист почему-то не захотел их брать.
