Сиротка для Дракона. Голос Его Истинной (СИ) - Ева Кофей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты такая красивая, — он берёт меня в тупике каменных стен лабиринта, — впрочем, как и всегда…
— Всегда?.. — накатывают колкие слёзы, но в тот же миг я дрожу не из-за них — всему виной удовольствие, которое я никогда раньше не испытывала… У нас ещё не было настолько…
Я даже не могу думать сейчас, удивительно, как ума хватает дышать.
Так мы проводим всё дозволенное время, а после идём на гулкий, громкий зов, который издаёт… У меня такое чувство, что тот самый дракон, которого я видела в первое мгновение.
Пары собираются в большие круги, берутся за руки и отдают частичку пламени в общий лиловый костёр.
Там никто ничего не объяснял.
Мы просто знаем.
После кураторы собирают учеников и одиночек, решают, кто с кем и куда пойдёт, что-то записывают… Ощущение интимности таинства спадает, и мы с Квентом болтаем с ребятами у портала, прежде чем вернуться в Драгон-Холл.
Я стараюсь ни о чём не думать. Главное, что мой дракон рядом. Мы со всем справимся.
Но…
Когда я шагаю в портал, держа его за руку, он вырывает пальцы и остаётся позади. Меня выбрасывает вовсе не у здания школы… Я оказываюсь на пороге дома Квентина. Совсем одна.
За спиной смыкается портал.
В воздухе гудит… чья-то насмешка?
Глава 16. Его отец (1)
Выбрать ненависть так легко…
Словно в сказочке дверь особняка отворяется сама собой со скрипом.
Разве здесь не должна быть охрана или хотя бы прислуга? Почему я вообще оказалась тут? Одна. Кто может так тонко манипулировать порталами?
Я стою озадаченная в белом платье, над головой собираются тучи. Вечереет, прохладно, ветер колышет волосы. Заходить внутрь совершенно не хочется.
Оглядываюсь беспомощно, надеюсь, что кто-нибудь знакомый появится позади. Квентин или Седрик. На худой конец — хоть это и невероятно — Радион. Каким бы странным он ни был, как бы больно не делал, он не дракон, он не родственник мэра, и это уже делает его безопасным вне зависимости от замыслов и поступков.
Надо же… На празднике я чувствовала себя частью иного мира, частью того янтарного дракона, что является второй ипостасью Квентина. Одной из тысячи осколков магического витража. Но теперь, когда оказалась здесь, у дома возможного врага, теперь есть только я и они.
— Вас уже ждут.
Вздрагиваю от мужского голоса. Ко мне выходит высокий человек, скорее всего, дворецкий.
Выгибаю бровь.
— Ждут?
Он сдержанно кивает. Словно этого достаточно.
— Кто и зачем?
Мужчина впивается в меня взглядом синих глаз. Недоумевающе.
— Значит… я здесь оказалась не случайно?
— Не могу знать, мисс. Мистер Бауэр попросил вас пройти в его кабинет на втором этаже. Вас проводить?
По телу проходится тяжёлая, острая дрожь. Мэр хочет меня видеть? Одну, без Квентина, вот так? Зачем?
Я чувствую, как тело цепенеет. Как я становлюсь свинцовой статуей самой себя. Если увижу его вживую — точно узнаю. Как сейчас помню, как высокий мужчина ходил туда-сюда, дожидаясь полицию. И громко, страшно смеялся. Несколько раз. И каждый я думала, что смех этот доберётся до моего сердца и остановит его.
— Мисс? — дворецкий выгибает бровь.
Я стискиваю кулаки, костяшки становятся белыми как мел.
Перед глазами стоит окровавленное лицо матери. До слуха доносятся последние хрипы из горла папы. А дальше слова Радиона о том, что я примкнула к тем, кого должна ненавидеть. Продалась.
С лица спадает краска, словно вуаль. Я киваю дворецкому, бледная, словно фарфоровая кукла, и на деревянных ногах иду за ним к кабинету мистера Бауэра.
Уже не надеясь, что всё разъяснится, и он не будет причастен к смерти родителей.
Привычка не ждать ничего хорошего не подводит и в этот раз. Когда захожу в кабинет, красивый мужчина поднимается с кожаного кресла и улыбается той самой безумной улыбкой, которую я уже видела.
Драконья магия бесится в его больших янтарных глазах.
— Да, не модель… — первое, что он говорит. А затем: — Узнала меня, что ли? — слегка наклоняет голову. — Мы же не будем делать из этого драму, правда? Авария, несчастный случай. Не хотелось бы, чтобы…
Но договорить эта тварь не успевает, потому что я с криком кидаюсь на него.
В мыслях горит огнём всего один вопрос:
Как
можно
убить
дракона?
Глава 16. Его отец (2)
Он со смехом скручивает мне руки, отбрасывает на кресло и связывает собственным галстуком. Я пытаюсь вырваться, всё происходит так быстро, что не успеваю ничего осознать. В венах кипит ярость пополам с беспомощностью.
Снова связана.
Он точно знал, в каком положении я была рядом с миссис Ретти, и решил использовать это как референс для нашего разговора?
Сердце глухо, больно стучит в груди. На что я рассчитывала? Ни на что. Мне просто хотелось бы, чтобы он исчез. Исчез от одного взмаха моих ресниц. Ведь… так будет справедливо.
Тот огромный дракон, древний как сам мир, разве и он считает, что вести себя как Бауэр — это нормально? Ведь отец Квента был в том мире когда-то, отдавал пламя вместе со своей истинной… И был надеждой людей.
А в итоге…
Не знаю, чего я ждала.
Извинений?
Неужели смогла бы их принять?
Едва ли…
Но и они были бы уместнее этого самодовольного оскала. Мистер Бауэр склоняется надо мной, всматривается в лицо так, будто сканирует, а затем… обжигающим языком проводит от виска по щеке до подбородка и отстраняется.
Меня передёргивает.
Он снова смеётся.
— Зови меня Ником, мы ведь теперь семья.
— Нет, — выплёвываю в ответ, — лучше умереть…
— Нет, не лучше. Желаешь смерти моему сыну? — он выгибает бровь. — Сделаю вид, что этого не слышал.
Я закусываю губу. Противоречия бьются в мыслях. Квентин? Да, я не хочу ему навредить… Но эта семья…
Я никогда не стану её частью!
И никакая истинность не перечеркнёт мою ненависть к тому, кто так легко вышел сухим из воды. Спровоцировал аварию и даже глазом не моргнул. Уже спустя час, наверняка, жил дальше как обычно.
Никакого раскаяния.
Ничего, кроме звенящей пустоты в глазах. Глазах того, кого я люблю. Квентин — копия отца. Это пугает меня.
— Итак, я решил поговорить с тобой лично, когда узнал, что вы всё-таки истинные. Скажу честно — надеялся, что это всего лишь досадный сбой. Но — увы.
Он вновь подходит ко мне, касается рукой груди, сильно сдавливает и хмыкает.
— Сделаем тебе нормальные сиськи, — бросает так обыденно, что я
