Усатый-полосатый, бедный и богатый (СИ) - Милок Анна

— Здорово я их? — Дима щегольски подмигнул, вырывая меня из своих мыслей.

— Здорово, не двигайся теперь.

На пляже мы остались одни. В костре, брошенном туристами на произвол судьбы, догорали последние головёшки, но темно не было. Яркие звёзды и луна, отражающаяся в воде лунной дорогой, хорошо освещали всё вокруг. Борька ходил кругами вокруг нас, боязливо косясь на кромку воды. Дима сидел прямо на песке, я же, стоя на коленях рядом, пыталась смыть аккуратно кровь с его лица.

У меня была с собой питьевая вода, но я намочила платок морской и орудовала им. Пусть печёт от солёной воды. В следующий раз умнее будет…

— Губа, похоже, разбита, — вынесла я вердикт, радуясь, что нет больших повреждений.

— Ай, просто царапина. Шрамы украшают мужчину, — мне бы отсыпать его беспечности. Глядишь, и жить стало бы легче.

— Подлецу всё к лицу, — подтвердила я, разглядывая Диму и оценивая, украсила ли его царапина на верхней губе.

— А мама моя в детстве говорила "Такому молодцу всё к лицу".

— Она тебе льстила, — тут же нашлась я с ответом, чтобы в следующую секунду потеряться.

Дима положил руки мне на плечи и неожиданно потянул вниз. Не удержав равновесие, я буквально завалилась на него сверху.

— Ой, прости, — я попыталась встать, приподнимаясь на руках. — Ты чего?

Мои попытки подняться были встречены сопротивлением, а в следующий миг его губы накрыли мои.

Не знаю, на что именно был расчёт у Журавлёва, но я испытала лишь разочарование вкупе с неловкостью. В романтических фильмах и книгах о любви, когда героиню целует красивый мужчина, весь окружающий мир стирается и превращается в сказку. В нашем же случае… сказкой и не пахло.

Ветерок поднял песок и норовил запихнуть его во все труднодоступные места. Чайки издавали истошные надсадные вопли, которые только каким-то идиотам, не иначе, могли показаться романтичными. На фоне этого ансамбля блеял старый козёл, напоминая о себе и говоря тем самым, что на песчаном пляже, где нет ни одного вкусного кустика, ему уже безумно надоело. Но хуже всего его взгляд. Разве при поцелуе парочки не закрывают глаза? В общем, моя розовая фантазия столкнулась с суровой реальностью и разлетелась вдребезги, не выдержав такого удара.

Одной рукой Дима придерживал меня за талию, вторая находилась где-то на макушке, запутавшаяся в волосах. Воспользовавшись моим шоком, его язык ловко проник сквозь губы и хозяйничал во рту, ища партнёра. Тот же был в коматозе.

Я освободила одну руку и резко попыталась оттолкнуться от Димы. Неуклюже поддела пригоршню песк и случайно швырнула его ему практически в лицо. Дима тут же сморщился, как виноград на солнце, но зато выпустил меня из своего захвата.

— Дурак! — припечатала я, переворачиваясь на спину, ничего умнее на ум, увы, не пришло. — Ты что творишь?!

Дежавю какое-то.

— Я наверстывал упущенное, — я даже не ожидала услышать ответ. Как по мне, вопрос был чисто риторическим. — Никогда не целовался с девушкой ночью на пляже. Сам момент обязывал.

— Ни за что не поверю, что ты не был с девушкой на побережье, — нервно хихикнула я в ответ.

— Про это речи не было, был, конечно. Но целовался впервые.

Дима при этом так плотоядно улыбнулся, что захотелось рот вымыть хозяйственным мылом от одной мысли, что же ему доводилось вытворять на побережье с другими девушками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А ты? — Дима повернулся на один бок и пристально посмотрел на меня, прищурив правый глаз.

— Я тоже не целовалась с девушкой на пляже, — я не собиралась делиться с ним откровенными историями своей личной жизни.

— Это радует и смягчает тот факт, что рядом с тобой я никогда не видел парня.

— Не нашла подходящей кандидатуры, — куда-то в небо, не глядя на Диму, проговорила я.

— Выборы, выборы, кандидаты — пидоры, — пропел Дима, подражаю Шнуру, снова заставляя меня рассмеяться. — Надь…

— Мм? — неохотно повернула голову в его сторону.

— А что случилось четыре года и семь месяцев назад?

Надо же… Внимательный, последнее слово, которое я бы применила для описания Димы.

— Мои папа и брат разбились на машине.

— Мне очень жаль, — поспешил он оправдаться, наверняка успев пожалеть о своём порыве любопытства.

— И мне, — жаль или нет, к сожалению, эти слова уже ничего не изменят. — Брат сел пьяным за руль, отец пытался его остановить. Погибли оба. Мне пришлось бросить институт и вот я тут.

— Чтобы помочь маме?

— Да, — отчасти сказала я правду, рассказывать о долговой яме, в которую мы угодили, желания не было никакого.

Дима протянул руку и переплел наши пальцы. В тяжёлые воспоминания возвращаться не хотелось. С грустью отметила, что Дима может не только мастерски разряжать обстановку, но и наоборот.

Всю оставшуюся дорогу мы проделали практически молча. Дима пытался что-то рассказывать, но видя, что я его даже не слушаю, снова замолкал. Только руку мою больше не выпускал, будто я могу сбежать от него куда-то. Было бы ещё куда. Поле, море, ни души. А от себя и своих мыслей и в толпе не убежать.

— Мы почти пришли, — указала я на показавшуюся вдалеке деревушку спустя два или три часа пути.

Перед нами был крохотный посёлок домов на пятнадцать, половина которых давно пустовала. Только такие старики, как Машина бабушка, ещё оставались там жить. Все, кто был помоложе, стремились перебраться в город, в надежде, что там им улыбнётся большая удача.

Ноги гудели после долгой прогулки, даже не смотря на то, что обратно нас с Димой в город отвёз дядя Гоша на своей старенькой газели. Дима пытался балагурить и кривить нос на покрытый ржавчиной автомобиль. Но как только перед ним во всей красе предстала угроза идти обратно пешком, гордыня столичного кутилы улетучилась в неизвестном направлении.

Кажется, Журавлёв порывался меня провести домой. Кажется, я от него отмахнулась как от назойливой мухи. В тот момент было всё равно. Осознание нахлынуло позже, а совесть проснулась как только я сама легла в кровать. Может зря я нагрубила? Разве он виноват в том, что случилось? Он никого не погубил, или не успел. Права отобрали.

Тяжело вздохнула и потёрла виски. Сейчас бы спать и видеть сны, времени и так в обрез, а я вместо этого думаю о своём стажёре. Телефон словно сам собой оказался в руках, а пальцы быстро и привычно набрали его имя. Закладка в браузере с его фотографиями это плохо. Но пока они не скачаны на телефон не всё потеряно. Этим я себя и успокаивала, разглядывая фотки Димы.

Хотелось бы мне верить, что он сейчас занят тем же, особенно учитывая то, что случилось на пляже? Нет, я уже большая девочка, а не фантазёрка.

Три бессонных часа в кровати, горький кофе из-за того что снова забыла зайти купить сахар и я, изображая бодрость, снова на любимой работе.

— Какие люди! — хлопнула Машка в ладоши, едва меня увидела. — У кого была бессонная ночка? У Степановой была…

— Маш, помолчи, пожалуйста… — Жизнерадостность и энергия Марьи раздражали на фоне собственного недосыпа.

Подруга только фыркнула, но всё же сжалилась и продолжила на тон тише.

— Бабушка с утра звонила. Рассказывала, как Борька приживается на новом месте. Говорит, наш старый пострел уже и там поспел и заглядывается на молодую козочку Марту.

— Здорово.

— А ещё… — Маша сделала многозначительную паузу, поигрывая при этом бровями, как профессиональный театрал. Станиславский бы ей аплодировал. — Бабушка мне все уши прожужала о том, какой хороший у Нади мальчик. Красивый, умный и порядочный. Ну натурально прынц!

— Это наверное про другую Надю, — вяло улыбнулась в ответ. Я с детства знаю её бабушку, уверена там были сданы все пароли и явки. Не удивлюсь, что сразу, как только мы вышли через калитку на улицу.

— Ну, колись подруга, — Маша, конечно же, мне нисколько не поверила. — Ноги хоть свести вместе можешь?