Торжество жизни - Николай Дашкиев

Старик вначале, казалось, заинтересовался: водил пальцем по строчкам, что-то бормотал. Затем, широко улыбаясь, стал разрывать каждую страницу на мельчайшие частички, с любопытством наблюдая, как они легкими мотыльками кружатся над рекой. Наконец, блеснув замками и монограммой, с обрыва полетел и портфель. Его подхватила вода - закружила, завертела, накрыла грязно-желтым буруном и унесла куда-то в щель между камнями, в глубины подземного русла.

- Макс Максович, что вы делаете? - Степан, очнувшись, подскочил к старику и выхватил из его рук последний уцелевший листок. - Макс Максович, где портфель? Где рукопись?

Он чуть не плакал. А старик жалобно хныкал в ответ;

- Я, профессор Браун, убил человека! Я убил человека!

- Макс Максович, что с вами? - с ужасом выкрикнул Степан. - Скажите, как нам удалось вырваться? Ну, встаньте. Макс Максович! Профессор Браун! Отвечайте же: где вход в подземный город?!

Но перед ним был уже не ученый, а сумасшедший. Он отполз в сторону на четвереньках, боязливо втянув голову в плечи. На его блестящем желтом черепе просвечивали синие жилы, губа отвисла.

Со страхом и жалостью смотрел Степан на помешавшегося старика. Три с половиной года они прожили бок о бок в фашистском подземном городе. Три с половиной года мечтали вырваться оттуда. И вот теперь...

Три с половиной года! Юноша осмотрелся вокруг.

Воля! Солнце! Чистый воздух горных вершин! Май!

Жадными глазами Степан всматривался в сизовато-зеленую дымку на перевалах, вслушивался в шум горного потока, дышал опьяняющим воздухом, - ведь всего этого он был лишен на протяжении многих, многих месяцев!..

А может быть, все прошлое - лишь ужасный сон?.. Может быть, никогда не существовал фашист Валленброт с его смертоносным вирусом "Д", не было казематов подземного города, не было препарата профессора Брауна?

Юноша лихорадочно ощупал свою ногу выше колена и вздохнул с облегчением:

- Есть!

Сквозь тонкую материю его пальцы нащупали продолговатый плотный предмет. Но Степаном вновь овладела тревога: не разбилась ли ампула? Он начал торопливо сматывать с ноги широкий и длинный бинт. Наконец, в его ладонь легко скользнула узкая металлическая трубочка. Юноша вскрыл ее и вынул небольшую стеклянную ампулку, наполненную розовой жидкостью.

Лишь эта ампула да единственный листок из рукописи профессора Брауна и подтверждали, что существовал подземный город, в котором было столько пережито. Но не это сейчас волновало Степана. Там остались люди, сотни людей! Их надо спасти!

- Макс Максович, где выход из института?.. Вот антивирус. Смотрите, смотрите!.. Ан-ти-ви-рус!.. Там погибают люди, люди!

Но тщетны были все попытки. Сумасшедший старик в ответ лишь истерически хохотал.

Степан отошел и тяжело опустился на камень. Он все еще не понимал, что случилось с профессором Брауном, как удалось вырваться из подземного города.

Теперь, когда возбуждение улеглось, Степан вдруг ощутил тупую боль во всем теле. Особенно же болела правая рука и шея. Выше локтя, на мякоти, оказалась кем-то тщательно забинтованная рана.

И Степан вдруг ярко вспомнил кабинет шефа, зеленовато-синюю лампу, вспышку выстрела, боль в руке...

Их было трое в кабинете. Степан жив, значит - Валленброт убит. Профессор Браун сошел с ума.

Вслед за этим Степану вспомнился и весь день. Подготовка к восстанию... В камеру вошел Валленброт... Закрывая собой, люди прижимали Степана к стене... Вот он пробирается вперед, пожимая в последний раз руки своих друзей... И кто-то положил на его ладонь пакетик... Где же он?

Степан торопливо зашарил по карманам. Есть!

Еще не успев развернуть плотную, потершуюся на сгибах бумагу, Степан понял: в пакетике была та фотография, которую показывала Екатерина Васильевна.

Весело и задорно с карточки смотрела полная красивая женщина. Большеглазая девочка с огромным бантом в волосах крепко прижималась к ней.

"Милая моя Галочка! - прочел Степан на обороте. - Дитя мое! Знай, что я сражалась за Родину и погибла с честью! Мама".

Ниже мелко, едва различимыми буквами было дописано:

"В случае моей смерти прошу передать эту фотографию дочери по адресу: Юг СССР, Большой Город, пр. Ст. 7, кв. 3, Сазоновой".

А еще ниже - короткое, как мольба: "Очень прошу, товарищи!"

Резкой болью сжалось сердце Степана. Он понял, зачем Екатерина Васильевна отдала ему самое дорогое и единственное, что у нее было. Она как бы сказала этим:

"Будь мужествен, что бы ни случилось! Я отдаю эту карточку, потому что верю в победу. Верь и ты!"

Нет, она не погибла! И ее, и Зденека, и остальных еще можно спасти! Вход в подземный город должен быть где-то совсем близко! Вот может быть, за этой впадиной... за тем выступом...

...Несколько дней бродил Степан по горам, взбирался на вершины, опускался в ущелья, всматривался в каждый камень, каждую скалу... Но не только.вход в подземный город, а и ту долину, в которую свалился во время своего первого побега, найти не мог. Горы словно сомкнулись над подземным городом.

Степан совсем выбился из сил. Рана гноилась, ее нечем было перевязать. В это время - ранней весной - в горах не найти ничего съедобного, кроме водянистых безвкусных кореньев. Степан выкапывал их и ел, преодолевая тошноту, чтобы поддержать свои силы.

А профессор слабел с каждым днем. Он ничего не хотел есть, весь сжался, утих и, что-то шепча тонкими побелевшими губами, неустанно следовал за Степаном.

Степан чувствовал: еще немного, и он сам сойдет с ума от непрерывного бормотанья старика, от напряженных бесплодных поисков.

И однажды, когда из-за горной вершины в розовой дымке выплыло солнце, Степан, осмотревшись вокруг в последний раз, пошел на восток, - навстречу солнцу, навстречу Родине.

Это был тяжелый бесконечный путь. Когда в долине мелькала лента шоссе или виднелась красная черепичная крыша дома, Степан неизменно сворачивал в горы. Он остерегался теперь не только немцев, но и американцев.

На третий день пути профессор совсем обессилел. Они сели рядом на мох, и Степан забылся в беспокойном тясне. Он проснулся, ощутив чье-то прикосновение.

Профессор умирал. Он дышал отрывисто, тяжело, смотря широко открытыми глазами, и в них светилась обыкновенная человеческая тоска, печаль о жизни, прожитой напрасно. Он силился что-то сказать - и не мог... С его глаз скатились две скупые горькие слезинки.

Через несколько дней после этого в лесу, южнее чехословацкого городка П., бойцы Н-ского артиллерийского полка нашли еле живого юношу - бледного, изможденного и совершенно седого.

Юноша бредил.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ