Конец сказки - Ярослав Зуев

Чуть поодаль виднелся грузовик повышенной проходимости с крытым кузовом. Он только что сдал кормой к широким дверям, которые, как решил Бандура, вели в хозяйственный блок. Трое или четверо бойцов Витрякова принялись выгружать из кунга раненных. Пострадавших оказалось около десяти, кое-кому из них перепало куда серьезнее Бандуры. Двое или трое были обожжены. Ожоги были тяжелыми, люди, насколько понял Андрей, находились без сознания. Двор наполнился стонами, потому что ранить и получать раны – вещи совершенно разные, согласитесь. Появился доктор, тот самый, что оказывал Андрею первую помощь и которому он, возможно, был обязан жизнью. Док держал в руках саквояж с инструментами, уже знакомый Андрею.

На скорую руку осмотрев раненых, док заявил, что их нужно немедленно доставить в больницу. Стриженый громила в камуфляже и кроссовках «Адидас», бывший среди боевиков за старшего, имел от Витрякова другие инструкции. Разгорелся спор, док отстаивал свое мнение, утверждая, что тут он бессилен. Громила в камуфляже ссылался на Леню, который ясно и четко сказал: никаких, б-дь на х… больниц.

– Раз так, пускай Леонид Львович их и лечит, а я умываю руки!

– Так Огнемету и передать, Док?

Доку пришлось апеллировать к Бонифацкому, который очень кстати для него появился на крыльце с массивной трубкой радиотелефона в руке. Значит, Боник все же вернулся, просто Андрей его проглядел.

– Ну, что прикажете делать, Вацлав Збигневович? – доказывал свою правоту док. – Тут срочное переливание крови требуется. Здесь пересадка кожи. Больше пятидесяти процентов обожжено. Чем я помочь могу?! Разве что – вколоть морфин?

Как стало ясно всем, и даже Андрею, который наблюдал за этой сценой издали, судьба пострадавших гангстеров волновала Боника не больше участи каких-нибудь занесенных в Красную Книгу червяков, проживающих в придонном иле далекого тропического моря. Он только отмахнулся:

– У кого из нас диплом? Делайте, как знаете, док.

Пока Боник таким образом разруливал конфликт между доктором и громилой в камуфляже, остальные бандиты таскали раненных в особняк, перебрасываясь отрывистыми фразами бойцов, побывавших в нешуточной передряге и отделавшихся относительно легко. Слышно было плохо, тем не менее, Андрею по обрывкам фраз удалось понять, что какие-то залетные гады исхитрились не просто выскользнуть из ловко расставленных силков, но и сожгли при этом полдесятка машин, пустив им навстречу свою, заранее облитую бензином. Столкнувшись на узкой дороге, автомобили полыхнули одним гигантским факелом, вместе с водителями и пассажирами. Несколько головорезов сгорели живьем, раненых было втрое больше погибших.

– Пять тачек на х… в капусту! – вопили местные бандиты. – Рваный и Лис по п… пошли. Обуглились к такой-то матери.

После разговора с Мотылем Бандура представлял, кем были эти «залетные суки», как их называли местные бандиты, и горячо желал «сукам» удачи. Насколько он понял, его друзьям удалось на время стряхнуть погоню с хвоста, но затем их загнали то ли в какое-то ущелье, то ли в пещерный город, где бойцы Огнемета якобы должны были вот-вот перекрыть им кислород. Но, пока не перекрыли, почему-то.

Как только раненых занесли в особняк, во двор заехало еще несколько машин, к Витрякову снова прибыло подкрепление. Смотреть было не на кого, все те же скупые на мысли лица, узкие лбы и косые сажени в плечах, зато оказалось полезно послушать, чтобы среди бряцания оружия и обыкновенной среди таких людей матерщины в три этажа уловить новости, которым уцелевшие в столкновении местные бандиты делились со своими новоприбывшими коллегами. И у тех, и у других не закрывались рты. Превратившийся в слух Андрей узнал новые подробности о том, как трасса была перекрыта тяжелым грузовиком, но водитель киевской иномарки оказался Шумахером, это и был первый блин комом на сковороде, заготовленной Витряковым загодя.

– Дорогу закрыли качественно, – распинался один из бандитов, по виду «качок», которого и зачали, вероятно, в спортзале мама с папой, свихнувшиеся на бодибилдинге в середине 70-х. При разговоре Качок постоянно надувал щеки, словно продолжал тягать «железо», играя бицепсами, о которых и Протасов мог разве что помечтать. – Я думал, все, вилы козлам. Но, водила у них четкий оказался. Точило на пятачке развернул. И как рванет, б-дь…

– Надо было стрелять…

– Да стреляли, б-дь, конкретно. Я лично два рожка выпустил. Но эти суки все равно ушли. У них тачка была – как бронированная. Только габариты мигнули…

– Что за тачка? – спросили у Качка, Бандура затаил дыхание, хоть, пожалуй, знал ответ.

– Чистый американец. «Линкольн Таун Кар».

– Я знал, – прошептал Андрей.

– Нехилые колеса, – телохранитель Бонифацкого по прозвищу Желтый кивнул со знанием дела. – Только с запчастями труба…

Далее Качок поведал то, о чем Андрей уже, в общем слышал. Беглецов в конце концов зажали в ущелье со сложным татарским названием, которое Бандура не разобрал. Хоть и лез из кожи вон. По словам Качка, в ущелье находился заброшенный пещерный город, построенный в незапамятные времена скифами, киммерийцами или караимами, никто точно не знал. Руины пользовались у местных жителей дурной славой гиблого места, и именно вследствие этого пещерный город оказался исключен из реестра туристических маршрутов и не упоминался ни одним путеводителем по Крыму.

– Бывает, забредет коза, собака, или даже человек – и абзац.

– А чего там?

– Х… его знает, чего…

– Херню молотишь языком, – презрительно заявил Качку боевик, которого Андрей с первого взгляда окрестил моджахедом. Его лысый как яйцо череп сверкал в лучах заката, а густая черная борода, когда он говорил, воинственно оттопыривалась вперед. – Кара-Кале – город спящих воинов, понял да? А вы в штаны наложили, двадцать человек четверых взять не могли, шайтан!

Качок не принял вызова:

– Они крутые…

– Вы-то сами хотя бы кого замочили? – наседали те, что не принимали участия в операции. Качок, под ироническим взглядом Моджахеда не стал пускать пыль в глаза:

– Одного зацепило, это точно, насмерть или нет – неизвестно. Я только видел – они его на руках в пещеру занесли. Своего…

Боевики трепались еще минут десять, каждое слово жалило Андрея как отравленный дротик, брошенный в упор. Головорез, которого Андрей окрестил Моджахедом, предложил немедленно ехать в ущелье, чтобы помочь Витрякову взять пришельцев живыми или мертвыми. Ему возразили сразу несколько ртов, упомянув какого-то Цыгана, который, со своими ментами, уже перекрыл наглухо все выходы из катакомб, следовательно, беспокоиться не о чем, можно оставаться здесь, наблюдая за развитием событий со стороны, что, безусловно, исключительно удобно. Чувства, охватившие большинство бандитов, можно было легко понять. Во-первых, дичь не просто показала зубы, но и вонзила их, и весьма результативно, в кое-кого из охотников. Этот печальный, но поучительный пример охладил пыл уцелевших. Они вспомнили, что приехали на день рождения, а до праздничного стола рискуют не дожить. Во-вторых, в горах свирепствовала непогода, небо над вершинами стало черным, а потом поглотило их, столько там скопилось туч. В самом Ястребином пока было сухо, но все шло к тому, что и усадьбу скоро накроет. Грозовой фронт уже оккупировал большую часть небосклона, воздух пах дождем. Бандура подумал, что если бы Бонифацкий отдал соответствующий приказ, головорезам пришлось бы волей-неволей грузиться по машинам и ехать в пещерный город. Но, Вацик не спешил проявлять инициативу, он вообще зашел в дом и больше не появлялся на людях, во дворе, таким образом, установилось безвластие. Разброд и шатания, как наверняка выразился бы Бандура Старший. И, был бы прав.

Потом пошел дождь.

Когда громовые раскаты послышались совсем близко, на тянущемся к Ястребиному проселке появилась новая машина. Гангстеры заметили ее не сразу, хоть она волокла за собой такой пышный шлейф пыли, словно была торпедным катером, занятым постановкой дымовой завесы, чтобы скрыть от вражеских глаз целую эскадру линкоров.

– Кто это прется? – осведомился Моджахед, он оказался самым глазастым.

«Хотел бы я знать», – подумал Андрей, ощутив звенящую пустоту в животе и сухость во рту. Его охватили самые плохие предчувствия, представился Витряков с паяльной лампой или разделочным тесаком, слова Мотыля насчет того, что бывает разумно уйти, не дожидаясь, пока помогут, загремели в голове набатом.

За сотню метров до усадьбы машина сбросила скорость, пылевой хвост воспользовался этим, догнал и проглотил ее. Андрей разобрал перестук дизельного мотора, давно выработавшего ресурс, затем сверкнули включенные фары и автомобиль материализовался из клубов им же самим поднятой пыли, как джин из бутылки.