История Русской армии - Антон Керсновский

Вся эта пятилетняя изнурительная война смело могла бы состоять из одной лишь кампании 1739 года. Более того, Миних мог бы перенести военные действия на север к Хотину еще в 1738 году: неудача предыдущей (очаковской) кампании, казалось, должна была доказать ему неудобство ведения войны на театре, для которого тогдашняя русская армия не была подготовлена. Повторив в кампанию 1738 года все ошибки предыдущей кампании, Миних затянул войну на год и, потеряв этот год даром, не имел уже времени довести до конца свою кампанию 1739 года.

Ласси, видя страдания своих войск в крымских походах, испросил разрешения их больше не предпринимать. Сравнение его полководчества с таковым же Миниха напрашивается само собой — и оно отнюдь не в пользу этого последнего. Для честолюбивого и эгоистичного Миниха страдания войск решительно ничего не значили, он смотрел на войска главным образом и прежде всего как на орудия для достижения своих целей, своих планов, своей политики,

Совершенно другой характер носит деятельность Ласси. Это — благородная солдатская фигура, старый честный и храбрый воин, всегда стоявший в стороне от придворных интриг, живший интересами армии и нуждами своих подчиненных. По словам генерала Д. Ф. Масловского, он был бессменным часовым на страже действительных нужд осиротевшей русской армии, заброшенной во все время владычества Бирона и Миниха… Этой армии он отдал пятьдесят лет своей жизни и, умирая в 1750 году, мог сказать, что вся его жизнь была дана на потребу воинскую его второй родины.

Как бы то ни было, Миних, всегда старавшийся быть на виду, получал первые роли — Ласси оставался в тени.

* * *

Рассматривая состав русской армии в этот упадочный для нее период, мы не можем не поразиться огромным количеством артиллерии и всякого рода обозов. Отправляясь в степной поход 1737 года и имея в строю 60000, Миних запасается колоссальным количеством артиллерии — 646 пушек и мортир, т. е. 11 орудий на тысячу бойцов (тогда как нормой для того времени считалось 3, самое большее 4). Это показывает, что Миних, несмотря на опыт своего похода в Крым в 1736 году, не отдавал себе отчета в свойствах противника и особенностях степной войны. Подвижные скопища татар требовали для борьбы с собой именно легких войск. Собственно осадных орудий (для Очакова) запасено было немного. Последствия этого не замедлили сказаться, и большая часть этой артиллерии брошена в степи. Еще более обременяли армию обозы: в 1737 году — 28000 телег и 2000 верблюдов, в 1738 году — 40000 телег, буквально сколько солдат, столько повозок. По штатам 1731 года на пехотный полк (8 рот) полагалось 152 телеги, но в 1737–1738 годах их было по 250–300. Этот безобразный обоз, парализовавший всю армию, объяснялся отчасти тем обстоятельством, что действовать приходилось в пустынной и ненаселенной местности и все запасы приходилось везти с собою; однако сибаритство и распущенность имеют тоже свою долю вины. Санитарное состояние армии было самым плачевным: не хватало ни лекарей, ни лекарств, большая часть больных умирала. Нераспорядительность провиантской части присоединялась к болезням — при отступлении от Очакова, например, армию несколько дней довольствовали одним сырым тестом.

Австрийский военный агент капитан Парадиз, бывший в степном походе 1738 года, пишет следующее: Русские пренебрегают порядочным походом и затрудняют себя огромным и лишним обозом: майоры имеют до 30 телег, кроме заводных лошадей… есть такие сержанты в гвардии, у которых было 16 возов. Неслыханно большой обоз эту знатную армию сделал неподвижною… Русская армия употребляет более 30 часов на такой переход, на который всякая другая армия употребляет 4 часа… При моем отъезде из армии было более 10000 больных: их перевозили на телегах как попало, складывая по 4, по 5 человек на такую повозку, где может лечь едва двое. Уход за больными не велик; нет искусных хирургов, всякий ученик, приезжающий сюда, тотчас определялся полковым лекарем… Кавалерия, по словам Парадиза{104}, настолько отягчена оружием и кладью, что ее за драгунов почитать нельзя…

Еще так недавно, при Петре, за каких-нибудь 15 лет до этих событий русские войска без чрезмерного напряжения{105} проделывали за одну кампанию 1000 и 1500 верст, нисколько не теряя боеспособности: от Минска с боями до Полтавы, от Полтавы до Риги, от Риги до Ясс… Теперь те же войска не могут сделать и 200 верст, не придя в полное расстройство!

Все что приготовил Петр Великий своим мозолистым трудом было растеряно, пишет один из исследователей этой эпохи, — и в Турецкую войну перевелись ветераны Полтавы…

Шведская война 1741–1743 годов

Война за польское наследство и Данцигская экспедиция принесли Франции мало славы. В чаянии реванша правительство Людовика XV повело интригу в Швеции. Происки эти увенчались успехом, и 28-го июля 1741 года Швеция, отказавшись признать императорский титул Иоанна VI, объявила России войну под предлогом различных обид и несправедливостей, чинимых ей Россией.

Однако удобный момент был пропущен. Турецкая война уже закончилась, и Россия могла обратить все свое внимание на северного врага. К тому же, несмотря на долговременную подготовку к войне, шведские силы оказались совершенно недостаточными для наступления, их не хватало даже на сколько-нибудь серьезную оборону (не свыше 15000 на широком фронте).

13-го августа состоялся указ Императора-младенца о войне со Швецией, а уже 26-го{106} главнокомандующий, фельдмаршал Ласси. наголову разбил корпус шведского генерала Врангеля под Вильманстрандом. У Ласси было 10000, у Врангеля 6000. Наш урон — 2400 убитых и раненых, шведов — 3300 убитых и раненых, 1300 пленных, 4 знамени, 13 орудий.

Этим сражением и закончилась кампания 1741 года. В дальнейшем война велась не столько в поле, сколько в кабинетах. Шведский главнокомандующий граф Левенгаупт, по совету хитроумных версальских политиков, опубликовал манифест, в котором уговаривал достохвальную российскую нацию не сопротивляться шведам, идущим освобождать Россию от ига иноземных временщиков. Манифест этот не имел ни малейшего успеха, но замечателен, как одна из первых попыток разложения тыла противника в военной истории нового времени. По словам Левенгаупта, Швеция взялась за оружие для освобождения русскаго народа от несноснаго ига, которое позволяют означенные иностранные министры… Намерения Короля Шведскаго состоят в том, чтобы избавить достохвальную русскую нацию для ее же собственной безопасности от тяжкаго чужеземного притеснения и безчеловечной тирании и представить ей свободное избрание законного и справедливого правительства… Этого достигнуть будет невозможно до тех пор, пока чужеземцы по своему произволу и для собственных целей будут господствовать над русскими. Вследствие таких справедливых намерений Его Королевскаго Величества, должны и могут все русские соединиться со шведами и, как друзья, отдаваться сами и с имуществом под высокое покровительство Его Величества…

Вступившая 25-го ноября 1741 года на всероссийский престол Императрица Елизавета Петровна, хотя и расположенная к Франции (Шетарди, Лесток), с негодованием отвергла франко-шведские предложения уступки Выборгской области. Война продолжалась, и непрошеным освободителям пришлось круто.

В июле 1742 года русская армия перешла в решительное наступление по всему фронту за Кюмень. Были взяты Тавастгус и Борго, а 26-го августа под Гельсингфорсом Ласси отрезал отступление шведской армии, которая и положила оружие в количестве 17000 человек (русских было столько же).

Гельсингфорская капитуляция нанесла решительный удар Швеции, начавшей мирные переговоры. Переговоры эти, долго тянувшиеся, привели 16-го июня 1743 года к подписанию Абосского мира, по которому Россия получала известные территориальные приращения. Граница со Швецией пошла по реке Кюмень.

В общем, война эта велась вяло, несмотря на наличие с нашей стороны бесспорного превосходства в силах. Военные действия сводятся к двум эпизодам: вильманстрандской баталии и гельсингфорскому маневру, делающим честь фельдмаршалу Ласси. Миних не принимал в этой войне участия. Он стал первым лицом в государстве, свергнув Бирона, но свержение брауншвейгской династии{107} положило конец его политической и военной деятельности.

Елизаветинская эпоха

Воцарение дочери Петра Великого встречено было общим ликованием в армии и во всей стране, как избавление от немецких порядков и засилья немецких временщиков.

Гренадерская рота Преображенского полка, способствовавшая перевороту 25-го ноября, была названа лейбкам-панией, служившие в ней офицеры пожалованы генеральским чином, сержанты и капралы — штаб-офицерами и капитанами, все рядовые не дворяне возведены в дворянское достоинство. Императрица Елизавета приняла на себя звание полковника всех гвардейских полков. Значительное количество старших начальников из немцев было уволено, Миних сослан в Сибирь, где оставался все царствование Елизаветы. Из ссылки Миних (стараясь все время быть на виду) присылал всевозможные прожекты, так что ведено, наконец, отобрать от него бумагу. Возник вопрос, как быть с кирасирским полком опального фельдмаршала, носившим его имя согласно указу Императрицы Анны во веки. Выход был найден, и полк назван бывшим Миниховым кирасирским, но уже в 1756 году получил № 3 (ныне 13 драгунский Военнаго Ордена).