Обратная сторона жизни. Книга вторая - Денис Кавченков

Лкетинг же с Такеши в отличие от Дмитрия поймали посуду по счету раз, но ежели насчет взращенного джунглями воина-масаи понятно, то маленький японец сумел ухватить пикирующую сверху посудину, выполнив движение, которому мог позавидовать Нео из «Матрицы», но больше он удивил не этим, а вторым своим действием.

Тарелки, бросаемые весело-хрюкающим сатиром по женщинам, целеустремленно летели в немытых, растрепанных дам, однако низкорослый азиат молниеносно поймал первые четыре, спася Лизу и трех ее товарок от гулкого звона в черепных коробках. До сих пор моргающий от удара в голову Дима очумело посмотрел на него, а Лкетинг широко и белозубо улыбнулся.

– Желтый брат ловкий, как пантера! Та-ке-ши быстрей, чем воин-масаи! – на что азиат зарделся, спрятав узкоглазый взор меж грязных ног спасенной им девахи.

– Это обычная гимнастика. Я много занимался в детстве, в школе побеждал на соревнованиях, так что удивляться нечему… Ловкость рук и никакой фантазии, – он поднял кисти и пошевелил хрупкими пальцами, положив тарелку на голые коленки, и стеснительно уставился в нее, старательно вымытую, а может просто отлично вылизанную прежним временным хозяином.

Остальные сидящие на четвертой цепи узники Ада получали по головам все, как один, без права на помилование от хохочущих сатиров, профессионально метающих тяжелую посуду, заставляя плакать и вскрикивать обнаженных рабов. Искренние вопли боли, звуки ударов об черепные коробки и безвольно обваливающиеся тела создавали несмешное шоу, за которым наблюдали огромные черти, чьи глаза были немного больше, чем внимательные, ибо в них изредка мелькали пляшущие под веселую музыку бесята.

Конечно, когда Такеши поймал свою тарелку и другие женские, то кидающийся тяжелой посудой жирный сатир обратил на это внимание, азартно оскалив свиную пасть и принявшись метать еще быстрей, но как раз в тот момент ловкий японец перестал спасать соседей, ввиду короткой длины цепи. Вот тогда-то визгливые соседи японца, то бишь самые наглые узники, не дающие спокойно жить «Спящим», да и другому живому товару Джумоука получили в дурные головы крепче братьев по разуму.

Кровожадный Варг, закончивший отворачивать скрипящие крышки огромных бочек, часто-часто моргал, наблюдая за летающей по всему хлеву посудой, будто пытаясь проследить за каждой тарелкой, но у него не очень хорошо получалось, поэтому, когда все закончилось, он грустно взрыкнул и посмотрел на аппетитных сатиров. Утыканный шипами монстр последнее время пребывал в задумчивости, будто впав в депрессию от того, что его не кормили сладкими и ужасно орущими людьми. Последний раз был, наверное, в Хароне, когда всем делали операцию и больше ароматной человечинкой он полакомиться не смог, ведь на Рынке уже нельзя, ибо людской скот идет на продажу.

Скорее всего, этот, когда-то бывший гадким человечишкой монстр больше всего любит Сортировочную, уж там-то можно вдосталь голов пооткусывать, рук поотрывать, да попить горячей крови… Огромное, неповоротливое чудовище тяжело вздохнуло, и жадно поглядело на спящего в руках Лизы ребенка, что было мигом замечено грудастой девчонкой, мгновенно превратившейся из коричневой в серую, настолько она побледнела.

– Я тебе его не отдам!! – крикнула она с такой силой, что не только Дима, но и Лкетинг с Такеши подскочили, зазвенев звеньями цепи. – Ты слышал меня!? Слышал?! – она привстала на колени, сверкнув бритым лобком и карими глазами полными храброй ярости. – Не отдам!! Никогда!! – младенец зачавкал маленьким ротиком, словно собираясь проснуться, но видимо организм еще набирался сил после выращенной заново кожи и решил продолжить отдых. – И вам тоже!! – она, хрустнув костями и колыхнув притягивающей грудью, резко повернулась и уставилась в налитые кровью глаза сатиров, издевательски смотрящих на нее и огромных рогатых, чьи оранжевые взгляды были непроницаемы. – Не отдам… Ни за что… – она бессильно села, будто вложив последние силы в эти выкрики и произнеся последнюю фразу уже полушепотом, а малыш все-таки открыл маленькие, блестящие глазки-бусинки.

– Не отдашь Лиза… Не отдашь… – не очень-то веря самому себе, произнес Дмитрий, грустно глядя на девушку, будто опустошенную кратковременной истерикой.

– Ли-за должна быть сильной! Ребенку нужна сильная мать! – четко выговорил Лкетинг, внимательно рассматривающий ее пронзительным взором. – Ты будешь жить! И он будет жить! – глаза масаи мерцали странным огнем, а Лиза уставилась в них, словно взор покрытого шрамами туземца засасывал, но ее малютка заорал, и взгляд Лкетинг потух, словно чернокожего воина отпустило нечто, дающее знания о будущем.

– Ты еще и провидец?! – не слишком уверенно спросил Дима, сквозь закладывающий уши рев очнувшегося от безмятежного сна младенца, а татуированный негр непонимающе уставился на него. – А-а-а! – парень, исхудавший до размеров не очень толстой жерди в хлипком заборе, вспомнил, что тот не понимает многих слов. – Видишь будущее?! То, что произойдет?!

– Да! – величаво кивнул мускулистый воин, внимательно взглянув на проницательного парня. – Лкетинг видит будущее, но не часто! Лкетинг должен был стать шаманом! – страдающий от голода Такеши прислушивался к их диалогу, однако судя по его виду, пища волновала японца намного больше. – Только очень мало и редко! – туземец уныло приподнял уголки мясистых губ и дернул крепкими плечами, между делом звякнув поржавевшей цепью. – Как говорит шаман масаи, нить легко рвется! Картинки пропадают! Малыш Лизы… – он ободряюще кивнул страдальчески кривящейся девушке, а та отсутствующе улыбнулась, покачивая верещащего на весь хлев ребенка. – Проснулся и все! Не вижу! – негр развел руками, однако тут раскрыл голодный рот Такеши, не знающий куда сунуться, то ли в разговор, то ли молча ждать пищу.

– А как ты это видишь?! – страдальческий вой младенца разрывал уши, а чуть не плачущая Лиза пыталась его успокоить, суя под нос налитую сиську, но тому, оказывается, требовалось не это, ибо внезапно потянуло вонью, разбавившей и так не благоухающую скотскую стоянку, а девчонка как-то облегченно вздохнула, поняв, что ее обосрали.

– Разные картинки! – зашевелил крыльями носа Лкетинг и развел руками, где мускулистая правая легонько всколыхнула воздух перед лицом вздрогнувшего Дмитрия. – Без голосов и слов! Я видел, что она… – он ткнул пальцем в загорелую девушку, прислушивающуюся к его словам и аккуратно кладущую обделавшегося малыша на коленки. – И он… – его палец ткнул в орущего ребенка, заставляющего кривиться и нервничать всех уроженцев Земли с Адом. – Будут жить! Я видел их и много песка! Видел их и много воды! Видел их и много домов! – говорил масаи, а взор Лизы наполнялся надеждой на более-менее нормальное существование. – А дальше пусто! Малыш заплакал! – лицо туземца искренне погрустнело, и он моргнул ярко-голубыми глазами.

Тем временем соседки Лизы, будучи безвозмездно и совсем не за красивые фигуры спасены от летающих тарелок, стали смотреть на троицу «Спящих» понежней, и сейчас прислушивались к разговору между странными рабами, глупо раскрыв рты, и совершенно не кривя хари от вони и воя малыша.

– Хочу есть! – произнес Такеши, словно не было вопросов к воину-масаи, объясняющему принципы своего видения будущего. – Чего они там застыли?! – судя по наглости, увеличивающейся пропорционально чувству голода, маленький японец являлся еще тем проглотом. – Варгх стоит и ничего не делает, а эти свиньи к нему идут… – все больше храбреющий азиат называл трехметрового монстра по имени, будто тот был наглым пьяницей-соседом, любящим обоссать подъезд после чекушки самогонки. – Как они нас кормить будут?! Когда?! – но ответа ему никто не давал.

Сатиры, улучшившие настроение путем разбрасывания тяжелой посуды по «гостям» с Земли, пошли обратно, проваливаясь в прелый от старости пол в сторону Варгха, угрюмого и надутого, как огромный, обиженный мопс. Каждый из жирных поросят гнусаво ругался, проклиная наваленный в таком количестве растительный мусор и круглосуточно срущихся рабов-животных и вообще, судя по услышанному, ранее, когда деревья были молодыми, голожопые узники спали под открытым небом, не то, что сейчас разнежились, как продажные самки неких гуписов.

«Да-а-а-а…. Клянусь, чем угодно, раньше Ад представлял, как ужасное, фантасмагорическое место, где все серьезно аж пи..дец… Очнулся ты такой, а рядом стоит куча чертей-бездельников, ожидающих именно твоего прихода, ведь ты такой ценный, да и типа каждый человек на Земле ценный, что демоны ждут его и никак не дождутся… И вот очнулся ты, а они радостно тебя режут, сдирают кожу, жарят, варят, бьют…. Без слов, без эмоций, лишь чистая, незамутненная чувствами и желаниями работа… И так из столетия в столетие… Бессмысленные мучения, бессмысленный Ад… Это я сейчас понимаю, что если такой мир и существует, то где-то очень далеко и создан он могущественным существом, ненавидящим людей из-за некой душевной травмы, отчего мстит каждому представителю человеческой расы, да и то… Где он их берет? В астрале вылавливает, пока к чертям не улетели? Нанял работников с сачками для душ, которые сидят, курят, да перехватывают адские посылки… Это вряд ли, конечно… Люди не настолько хороши, дабы сильно запомниться… Но вот здесь, в Геенне Огненной я понимаю… Все при деле, работают, чего-то хотят, дом, рогатые детишки, охота, рыбалка и само собой недовольство жизнью…», – коричневый, даже почти черный благодаря сумасшедшим солнцам Ада парень понял, что сейчас кому-то придется наполнить грязное подобие ведра, дабы нести его к желающей жрать человеческой скотине.