Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - Валентин Рушкис

— Труда не будет. Можете идти домой.

Обычно в таких случаях все срывались с мест и спешили в раздевалку, а сегодня все остались за партами. Лица у ребят были такие серьезные, что Эви показалось, что ее не поняли.

— Уроков больше не будет, — еще раз сказала она.

— Ясно, — ответил за всех Андрес.

Эви поспешила в другие классы с тем же сообщением. А когда она обежала всех, кого нужно было обежать, она услышала за окном громкую песню, выглянула и ахнула от изумления: школа шла на стройку.

Первыми с песней шагали ученики шестого класса. Они шли парами, в строгом порядке, точно на демонстрации. Пилы, лопаты и топоры они несли, как боевое оружие. Нет — как знамена!

Колонну вел Андрес Салусте.

Вслед за шестым классом из школы, выбегали и старшеклассники и малыши, процессия становилась все длиннее.

— Они пошли на строительство! — ворвалась в учительскую Эви. — Вальтер, они пошли строить! Неужели мы отстанем от них?

Не дожидаясь ответа, Эви вбежала в квартиру директора, которая находилась тут же, позади учительской. Юхан Каэр вежливо указал девушке на стул.

— Спасибо, что навестили, — тихо сказал он.

— Простите, я только на минутку. На одну минутку. Это очень важно: ребята пошли строить. Сами. Сейчас и мы пойдем туда. Я хотела рассказать вам об этом. Это же чудесно! Вы во всем правы!

— Спасибо, Эви, — улыбнулся директор. — Вы принесли хорошую весть. Проследите, чтобы стены водослива собирали на мху: мох обязательно нужно класть между бревнами. А грунт для засыпки за стены пускай берут перед водосливом — там пора открывать путь для воды. Чтобы весной она шла уже через водослив… Идите. Спасибо.

Эви понимала, что Юхан Каэр не такой человек, чтобы он начал прыгать от радости. Но по блеску его глаз Эви увидела, что директор очень обрадовался. Она кивнула ему головой, пожала протянутую ей руку и побежала к ручью.

Удивительно ясный подошел вечер, и удивительно ясно было у Эви на душе. Вся строительная площадка кишела, словно муравейник. Быстро росли стены водослива, возле которых Эви увидела не только старшеклассников, но и Пихлакаса… Вон и Мёльдер — наверно, зашел взглянуть, посоветовать да так и остался… А как славно идет работа у девочек! Там Айме с Ютой и еще… Да, да, это Эмма Рястас! Конечно, это она!

Девочки разрывали переднюю стенку котлована, ту, что едва не уползла. Пареньки с носилками быстро тащили глину за стены, другие трамбовали ее. Стучали топоры, жирно чавкала глина, все стройнее и красивее становился водослив, все выше поднималась засыпка за его стенами, и все глубже опускалось новое русло, откуда выбирали эту глину. А сами стены высились уже вровень с берегом, уже последнее бревно уложили Калью и Андрес. И целая бригада юных плотников тащила брус, приготовленный как основа моста.

— Раз, два — взяли! Зачаливай, тащи вперед! Опускай конец! Тащи дальше! Теперь поднимай, сейчас перекинем! А ну, дружно!

Так командовал Аугуст Мёльдер, и все с удовольствием слушали его команду. Он сам и зачаливал, и тянуть помогал, и поднимать, и все это у него получалось как-то особенно легко и удачно. Стоя рядом с ним, и Андрес становился сильней и удачливей и тоже кричал вместе с Аугустом:

— Раз, два — взяли!

Потом ребята уложили второй брус, и по новому мостику стало можно ходить и даже бегать, хотя пионервожатая останавливала смельчаков — ведь перил еще не было.

Работа шла дотемна. Малышам несколько раз предлагали разойтись по домам, но и они не ушли. А приказывать им никто не стал: у кого поднялась бы рука лишить ребят такого большого удовольствия, как дружный, веселый труд?

Глава восемнадцатая, где больному оказывают очень скорую помощь

Все было бы хорошо, но в Метсакюлаской школе пропал один из учеников — Волли Круус. Правда, его родители рассказали, что утром он отправился в медпункт. Но, сколько ни пытался Юхан Каэр дозвониться по телефону до медпункта, ему никто не отвечал.

Сам больной, директор тревожился не на шутку. А единственная его дочь, Юта, вообще голову потеряла. Почему она так близко к сердцу приняла исчезновение Волли? Пойди спроси у этих взрослеющих дочек, разве они скажут!

Но что же все-таки случилось с нашим героем?

Передав Харри свою последнюю волю, он пошел домой, прикидывая: прыгнул на инспектора — раз. Не явился к директору — два. Унес телеграмму — три. Наврал про живот — четыре. Кажется, достаточно…

Все это было настолько ужасно, что живот у Волли и в самом деле заболел. Может быть, он слишком усердно его ощупывал, надеясь найти больное место. Впоследствии Калью высказал мнение, что все это случилось с Волли от страха бывает же у людей медвежья болезнь! Правда, инспектор — не медведь, но еще неизвестно, кто страшнее.

Как бы то ни было, к утру Волли чувствовал себя достаточно больным. Он охал, хватался за живот, вздыхал и поминутно выбегал из дому. Мать Волли встревожилась. Уходя на работу, она выдала ему чистое белье и велела вымыться в тазу — Волли собирался в медпункт.

И вот Волли вошел в белый домик медпункта, прошел коротенький коридор и постучался в белую дверь. Медицинская сестра Вильма Роосте крикнула из-за этой двери:

— Войдите!

Волли приоткрыл дверь и осторожно протиснулся в комнату. Здесь пахло лекарствами еще сильнее, чем от Харри, сына медсестры. А сама Вильма сейчас сидела за столом спиной к Волли и занималась важными медицинскими делами: она перекладывала с места на место небольшие листики бумаги.

— Здравствуйте! — сказал Волли.

Вильма не обернулась. Со взрослыми это бывает — тех, кто помоложе, обучают вежливости, а сами уж так заняты, что и головой кивнуть не могут. Была бы хоть голова какая-нибудь особенная, а то просто так, белая шапочка и волосы из-под нее во все стороны, словно пакля. Отец как-то сказал маме, что у этой Вильмы голова плохо варит. А туда же, важничает!

Впрочем, почему бы ей не важничать? Ведь справку нужно получить не ей от Волли, а наоборот… Ладно уж, подождем…

Волли минутку постоял, скромно опустив глаза. Но потом — сколько же можно стоять столбом? — начал озираться.

Слева, глядя на Волли с плаката, здоровенный парень уговаривал спасать утопающих. При этом он настойчиво советовал тащить их обязательно за волосы. Правее два санитара укладывали носом в землю «лицо, пораженное током». Еще правее извивались глисты. Их было так много и они так здорово были нарисованы, что Волли отвернулся…

«У людей вон глисты бывают, да еще какие разные! — с завистью подумал он. — Сейчас эта Вильма как обернется да как начнет расспрашивать, того и гляди, в лужу сядешь!»

— Садитесь, — оглянулась Вильма Роосте. Однако, увидев неказистого пациента, переменила тон: — Что тебе нужно? Заболел кто-нибудь?

— Да, — кротко ответил Волли, — Заболел.

— Отец? Мать?

— Нет. Я сам. У меня болит живот.

— Расстройство?

— Да, — страдальчески подтвердил Волли.

Обстоятельно отвечая на более детальные расспросы медсестры, он загнул столько пальцев на обеих руках, что Вильма Роосте только ахнула.

— Дело-то, кажется, нешуточное, — сказала она.

Какие уж тут шутки! Волли еще вчера, слезая с инспектора, понял, что дело нешуточное.

— И тошнит, наверно?

Волли покосился на плакат с извивающимися глистами и честно ответил:

— Очень!

— Поставь-ка градусник…

Кто их выдумал, эти градусники? Подумать только, какие-то десятые доли градуса играют такую роковую роль в жизни человека! Что-то сейчас будет?

Волли слышал, что температура может оказаться достаточно высокой, если градусник потереть чем-нибудь шерстяным. Вполне возможно — первобытные люди даже огонь добывали трением. Но, во-первых, неизвестно, сколько времени нужно тереть градусник. Во-вторых, это нечестно. В-третьих, как добыть температуру трением, если в трех шагах сидит Вильма?

— Достаточно, — сказала медсестра. — Давай градусник.

— Я могу еще подержать, — предложил Волли, которому очень не хотелось расставаться с последней надеждой.

Роосте не успела ему ответить: в комнату быстро вошел Антс Ярве, монтер местной почты, считавшийся наибольшим весельчаком и наименьшим трезвенником на всю Метсакюла.

— Здорово, Вильма! — подмигнул он медсестре. — Не хочешь ли прокатиться? Еду в райцентр. Вечером обратно.

— Вот еще! Выдумал! Не могу я закрыть медпункт среди бела дня! Видишь — как раз подозрительный случай… — И она отобрала у Волли градусник.

— Пустяки, нормальная температура, — заглянув через ее плечо, сказал Антс.

— Это ничего не значит. Бывает, — поучающе ответила Вильма, — к вечеру может подняться. Мальчика нужно изолировать, сделать лабораторные анализы. Я, пожалуй, направлю его в город.