Рокировка - Татьяна Герцик

Опомнившись, с горечью радовалась, что слишком от него далеко и не знает о нем практически ничего, даже номера телефона. А то кто знает, не позвонила ли бы она ему в один из приступов меланхолии и не согласилась ли на его условия? А вот это было бы на редкость глупо, для чего ей новая кратковременная связь? Чтобы было о чем жалеть? Так видит Бог, ей и без того в жизни пришлось несладко.

Глава восьмая

Людмила смотрела на Александра непривычно тоскливыми, даже затравленными, глазами. Вынырнув из ставшего в последнее время самоуглубленного состояния, он недоуменно спросил:

– Что с тобой такое?

Она неопределенно хмыкнула, отбросив со лба упавший на него рыжеватый локон. Александр отметил, что ее прическа в некотором беспорядке, а макияжа и вовсе нет, что ей было совершенно не свойственно.

– У меня все нормально.

Он не поверил.

– Неправда. Сдается мне, ты вовсе не в своей тарелке. Я тебя, во всяком случае, на улице без макияжа еще не видел.

Они сидели в небольшом летнем кафе, куда Александр буквально затащил свою бывшую подругу, встретив ее по дороге. Ничего не ответив, Людмила допила кофе и несвязно попрощалась:

– Ну ладно, мне на работу пора. Потеряют.

Он внимательнее посмотрел на нее. Раньше такие пустяки ее не волновали.

– Давай колись, что случилось? По какому случаю такая тоска?

Людмила отвела грустные глаза и безучастно ответила:

– Да ерунда, просто устала.

– У тебя что, друга нет? – он прекрасно помнил, как она говорила, что не может жить без мужского внимания.

Она пренебрежительно взмахнула рукой.

– Не хочу. Надоело все.

Александр пораженно уставился на нее.

– Вот оно что! Неужели после того, как полгода назад выставила Игоря, ты так никого больше и не завела?

Она квело усмехнулась.

– Ты о любовниках как о собаках говоришь. Завела – не завела.

Александр протянул руку и по-дружески накрыл ее безвольно лежащую ладонь.

– Похоже, ты тоже здорово пострадала в этой истории. Неужто влюбилась в этого сосунка?

Свирепо сверкнув глазами, она запротестовала:

– Он не сосунок! – и осеклась, поняв, что выдала себя.

Тихо засмеявшись, собеседник сочувственно проговорил:

– Не волнуйся, я тебя вполне понимаю. Но почему ты его прогнала, раз он тебе так запал в душу?

Людмила с досадой взглянула на настырного следователя. Хмуро ответила, не желая, чтобы он лез к ней с расспросами:

– Мы с ним слишком разные.

Остальное Александр вмиг разгадал сам:

– Понятненько. Ты его старше на пару лет, к тому же уже разведена и репутация у тебя изрядно подмоченная. Не захотела ему жизнь портить, значит. А у него ты спросила?

Измученно прикрыв глаза, она тихо проговорила:

– Да зачем я буду у него что-то спрашивать? Он же заявит, что только меня и любит, я растаю, и все! А что будет через пару лет? Встретит девчонку получше и заявит, что я испортила ему жизнь. Спасибо, это я уже слышала! – Всхлипнув, настойчиво попросила: – Только не говори ему ничего, пусть думает, что я легкомысленная шалава. Да я такая и есть.

Собеседник поправил:

– Была. Это вернее.

Она с сарказмом взглянула на него и резко сменила тему:

– А как твои дела? Нашел свою Ирину? Год ведь уже ищешь.

Потемнев, Александр неохотно признал:

– Не нашел. Она как сквозь землю провалилась. Ни родители, ни друзья, никто ничего не знают. Родителям она иногда звонит, но о себе ничего не говорит. Детективное агентство тоже ничего не разузнало. – И мрачно признался: – Тоска заела – не могу. Как подумаю, что все могло бы быть по-другому, веди я себя умнее, волосы на себе рвать готов.

Людмила тихо утешила:

– Ты просто не сразу понял, что влюбился.

Он кивнул головой и попытался неловко пошутить:

– Да уж, опыта нет, вот и не сообразил.

Она посмотрела на часы и поднялась.

– Ну, я пошла, а тебе счастливо разыскать свою Ирину. Пусть хоть одному из нас повезет.

Он еще долго смотрел ей вслед, размышляя о нелепости человеческих поступков, своих в том числе.

В четверг позвонила мать и с неудовольствием высказала:

– Ты что-то нас вовсе забыл. В этом году на дачу ни разу не приезжал. Надо отцу помочь крышу перекрыть, работа тяжелая, а ты не появляешься. Правильно Костя говорит – ты от всех домашних дел увиливаешь.

Александр хотел возразить, что проще и быстрее нанять профессионалов, но мать строго приказала:

– Чтобы в эту субботу приехал! – и положила трубку.

Уже подъезжая к знакомым местам, чувствовал, как от подступившей тоски болезненно сжимается сердце. Увидев сына, мать сердито попеняла:

– Ты за собой совсем следить перестал! Худой такой, небритый, прямо бомж какой-то!

Костя вступился за старшего брата:

– Мама, ты ничего не понимаешь! Это последний писк моды – недельная небритость. Очень сексуально, между прочим! – и он с завистью провел по своему скудному рыжеватому пушку, нелепыми клочками выбивающемуся на подбородке.

Мать замахнулась на него полотенцем:

– Я тебе покажу сексуальность! Трояк по английскому схватил, и еще супермена из себя изображает!

Младший сын попытался объяснить родителям, что университетские оценки ничего общего с имиджем крутого мачо не имеют, но в наказание был отправлен на самую грязную работу – растапливать битум.

К ночи крыша была перекрыта и, чтобы смыть пыль и грязь, мужчины отправились в баню. Напарившись, Александр, пошел к реке, охладиться. Там купалось уйма народу, и на него никто особо внимания не обращал. Быстро окунувшись, пришел обратно и упал на диван в мансарде, отказавшись от предложения Кости повечеровать на бережку.

Сон, как и два года назад, вновь прервался нежным певучим голоском, на этот раз зовущим его к себе. Он нервно воскликнул:

– Где ты?! – и окончательно проснулся, заполошно озираясь. Вокруг царила убийственная пустота.

Неизвестно на что надеясь, вышел на балкончик и посмотрел на соседскую дачу. Безнадежная тишина, ни звука, ни огонька. Он обессиленно сполз на пол, прижался лбом к резным перилам и замер. Единственное, что осталось ему от их недолгой связи, воспоминания. И он вновь принялся вспоминать их последнюю встречу, закрыв глаза и представив перед собой ее нежное изменчивое лицо.

Не вынеся разочарования, с силой стукнул по стене дома. Кулак свело судорогой от боли, но он только мрачно усмехнулся, коря самого себя. В том, что Ирина сбежала, не сказав ему ни слова, был виноват только он сам. Метался, не понимая, что встретил ту единственную, ради которой стоило жить. Боялся невесть чего. Хотя не так – чего боялся, знал. По предыдущему опыту с женщинами уверился, что любую из них можно купить, если предложить достаточно привлекательную цену. А Ирина цены не имела. Вернее, он ее ей не предложил – свою жизнь, свою любовь. Поэтому она и исчезла, не захотев даже сказать ему «прости».