Дезертир - Евгений Токтаев

– Нет, – повторил Эвдор, – пусть живет.

– Сдался он тебе, – хмыкнул Дракил.

Аристид присел рядом с Филиппом на корточки и внимательно посмотрел на него.

– Не жилец. По любому, – вынес вердикт пират, – так плакался о своей тяжкой доле у Посидея, а тут такой удар. Посадим его в нашу лоханку, а Эвдор? Все равно нам не нужна. У нас теперь какая лошадка есть!

Аристид похлопал ладонью по красной от крови кормовой палубе "Меланиппы". Дракил хохотнул.

– Дай ему, Аристид, пару амфор его кислятины, пусть на Делосе толкнет! Вдруг, снова поднимется?

Филипп молчал, сжав зубы.

– Помогите ему, – сказал кормчий.

Двое пиратов из тех, что присоединились к команде на Родосе стараниями Трифены, подняли Филиппа и помогли ему перейти на рыбацкое судно, которое все еще болталось возле аката, сцепленное с ним канатом. Купец не сопротивлялся и не говорил ни слова, но шел еле-еле, ноги не держали. Пираты оттолкнули посудину шестом. Эвдор подошел к борту.

– Ты неплохой человек, Филипп, хоть и собирался бросить несчастных рыбаков на произвол судьбы, – сказал кормчий, – жаль, что тебе так не повезло. Но ты слишком легковерен, для купца. Такое отличное судно, как "Меланиппа", не для растяпы, подобного тебе. Я бы даже отдал тебе твои амфоры, но ведь не продашь...

– Будьте вы прокляты, ублюдки! – прорыдал купец.

– Не беспокойся, – невозмутимо ответил Аристид, – мы уже прокляты. Всеми богами. Утешься тем, что пираты долго не живут. Но перед тем как отдать концы, мы на твоей лошадке немного погуляем.

– Да чтоб вы все упились моим вином и потонули в собственной блевотине, проклятые!

– А вот это вряд-ли, – усмехнулся Эвдор, – лично у меня другие планы.

– Давай, лови своих "дельфинов", пока не разбежались, – крикнул Дракил и, сунув два пальца в рот, засвистел.

"Меланиппа" удалялась, уходя на северо-восток, против ветра на веслах, с убранными парусами.

– Вены вскроет, – предположил Койон, работая веслом.

– Повесится, – возразил Гундосый, сидевший сзади.

– Заклад? – спросил Койон.

– Как пгавегишь?

– Ну да...

Теперь их было восемнадцать. При захвате судна трое погибли и уже отправились на корм рыбам, вместе с покойниками из числа команды Филиппа. Никто особенно не сожалел. Эти люди присоединились на Родосе и еще не были крепко спаяны с командой Эвдора. Обычные бродяги, еле сводившие концы с концами и ухватившиеся за возможность нажиться морским разбоем. Ни боевых навыков, ни хорошего оружия, смерть в первой же драке – так кончали очень многие из тех, кто стремился пополнить ряды алифоров[33]. Но в желающих сделать этот столь опасный промысел своим образом жизни, никогда не было недостатка.

Их знали под разными именами: сицилийцы, иллирийцы, киликийцы, но принадлежность к какому-либо народу среди них чисто условна. Эллины, любители все раскладывать по полочкам, позабыв про свою обычную дотошность, не мудрствуя, распространили дурную славу морских разбойников на всех обитателей тех частей мира, где алифоры процветали.

Обширный берег, тянущийся от Ликии на восток на четыре с лишним тысячи стадий, до Антиохии-на-Оронте, претендовавшей на звание крупнейшего города мира, после Рима и Александрии Египетской, именовался Пиратским. Страна, которой этот берег принадлежал, именуемая Киликией, считалась пиратским гнездом, а все киликийцы – разбойники. Вот он еще только до чеки тележной дорос, а уже будущий пират, потому что киликиец. Кто-нибудь видел честного киликийца? Правильно, не бывает честных киликийцев. Три худших слова в греческом языке есть на букву "К" – каппадокиец, критянин и киликиец.

Отчасти так и было, но, как и все в этом мире, раскрашенном отнюдь не в одни только черные и белые цвета, лишь отчасти. Нацию Пиратского берега уже столетия составляли не одни лишь родившиеся здесь, но многие пришлые, люди без родины, объединенные общим делом, которое в их глазах было источником пропитания не хуже мирного земледелия или скотоводства, разве что более опасным. Они носили имена сотни разноязыких племен, но объединяющим языком был греческий, давший им, помимо прочего, и общее название – алифоры.

Такая сомнительная честь досталась Киликии, конечно не случайно. Издревле здесь проходил один из главнейших торговых путей, из Египта и Финикии в Элладу. Где овцы, там и волки, а кое-кто из овец при определенной удаче и сам был не прочь показать клыки, ограбив более беззащитного собрата.

Море бурлило жизнью. Дельфины-белобочки, вечные спутники кораблей, легко обгоняя медленно ползущую "Меланиппу", весело выпрыгивали из воды, в прозрачной толще которой виднелись темные спинки тунцов, частых спутников дельфиньих стай. Над волнами носились крикливые чайки, ссорящиеся из-за добычи. Солнце, висящее в ослепительно-голубом небе, отражаясь в миллионах мягких зеркал, слепило глаза любому, кто рисковал бросить взгляд на сверкающую дорожку.

В проливе между Родосом и Ликией все лето дули этесии, северные сухие ветры. Морякам это было прекрасно известно и всякий, кто шел этим путем, стремился держаться ближе к малоазийскому берегу, прикрываясь им от неудобных ветров, как щитом. Знал об этой особенности пролива и Эвдор, но не только это вынуждало его держаться северного берега: родосская триера, остановившая "Меланиппу", была не единственным кораблем Морской стражи, на который можно нарваться в этих водах, а еще можно встетить корабли Ласфена или киликийцев, которые не погнушаются сожрать собрата. На фоне крутых берегов Ликии акат менее заметен, а встречаться с кем бы то ни было, в данный момент пиратам не с руки.

Несколько торговых парусников прошли навстречу, чуть кренясь на левый борт, с туго натянутыми парусами, наполненными встречно-боковым ветром. Хотя кое у кого из алифоров, окрыленных успехом и ослепленных жадностью, уже вовсю чесались руки, Эвдор совсем не собирался грабить кого бы то ни было прямо сейчас. В дымке на горизонте то и дело проявлялись длинные низкие силуэты боевых кораблей и Дракил, обладавший самым острым зрением, влезал на мачту, стараясь получше их рассмотреть. Нанявшийся к Филиппу впередсмотрящим, критянин продолжал играть эту роль. Эвдор правил, остальные сидели на веслах, которых как раз хватило на всех.

Круто зарываясь носом в волны, "Меланиппа" шла вперед, а всех пиратов шилом в заднице мучил один и тот же вопрос: "А что же дальше?" Первым его высказал Койон, продолжая ворочать веслом:

– Дальше-то что, Эвдор? В Коракесион идем?

– Далековато, – прикинул Аристид.

– Нет, – коротко ответил Эвдор.

– Почему?

– А что там делать?

– Как что? Ты что, один охотиться будешь?

– Да.

– Совсем из ума выжил? Сосчитай, сколько нас!

– Я умею считать, Койон.

– Да ну? И много ты добычи возьмешь с такой командой, а? Пару рыбаков ограбишь?

– Людей еще наберем, охотники всегда найдутся.

– Ну, так и я о том же! Идем в Коракесион.

– Что тебя туда так тянет, Койон?

– К Зеникету он хочет, под крылышко, – сказал Аристид.

– Да! – важно заявил Койон, – хочу к Зеникету. Он человек уважаемый. И кораблей у него немало. Пристанем к нему, всегда будем в доле, всегда в выигрыше. Зеникета и Ласфен боится, и Эргин. Все боятся. А если в одиночку, сгинем без толку.

– Сомневаюсь, чтобы Волк кого-то боялся, – возразил Дракил.

– А чего он с римлянами связался?

– Из страха, да, – покивал Дракил.

– Чтобы Зеникета боялся Эргин – давняя мечта самого Зеникета, – сказал Эвдор.

– Да вы... – задохнулся от возмущения Койон, – да сам Митридат его равным считает!

– Эдо во бдогом пгавда, – подал голос Гундосый, – Зедикед, почти цагь. У дего людей и когаблей – уйма.

– Скажи еще, Зеникет почти бог, равный Посейдону, – усмехнулся Эвдор.

– Я слышал, что он обосновался сейчас вовсе не в Коракесионе, – задумчиво сказал Аристид, глядя на горные пики Ликии, – а на горе Феникунт. Там теперь его резиденция. Сидит себе на вершине, орел наш, и все море до Кипра, как на ладони.

– Я тоже это слышал, – сказал Дракил.

– Эдо какой глаз дада ибеть! – позавидовал Гундосый.

– А я слышал, что он в Корике, – сказал один из новичков, но на его слова не обратили внимания.

– Феникунт называют Ликийским Олимпом! – запальчиво выкрикнул Койон.

– А ты угадал, Эвдор, – усмехнулся Аристид, – он, похоже, считает себя богом. Ты, Койон, думаешь, что надо держаться поближе к богам? Уж они-то не обидят. Ты ведь ходил раньше под Зеникетом? Помогло тебе его божественное провидение рудников избежать?

Койон, набычившись, замолчал.

– Так ты не ответил, Эвдор, – напомнил критянин, – что ты собираешься делать. Мутный ты какой-то.

– Да я прозрачен, как вода за бортом, – не согласился кормчий, – глянь, если не веришь, дно видать. Разве я вас в чем-то обманул? Все, как говорил, так и вышло!