И только лошади летают вдохновенно - Екатерина Кастрицкая

Конь поднял голову, как бы очнувшись от своих мыслей, огляделся, заметил, наконец, что он там, оказывается, ОДИН, заржал и галопом помчался в сторону конюшни.

Про индейцев и мустангов

Несмотря на то, что Рыжуль начал пастись и к нему вернулся аппетит, заметных изменений в его кондиции не произошло. К нам ездили ветеринары, повторяли как заклинание, что трава должна вернуть лошадь к жизни, коню едва ли не насильно скармливались пробиотики, пивные дрожжи, травяные сборы, каша из отрубей и детского питания, яйца, и так далее, и тому подобное — все было бесполезно. Я пыталась прозондировать почву на предмет обследования ЖКТ, но результат был неутешителен — у нас в стране провернуть сие оказалось невозможно. И все в один голос говорили, что были бы проблемы с ЖКТ — случались бы колики. А колик у Рыжулина не было ни разу…

Одна из коалиций на конюшне выдвинула теорию, что конь худой, потому что… я не езжу на нем верхом. И начали доводить это до моего сведения (а также до сведения моих родственников, если они навещали Рыжулина) при каждом удобном случае, в весьма категоричной форме и едва ли не обвиняя, что из-за отсутствия верховых нагрузок у коня нет интереса к жизни. Я ничего не имею против верховой езды, но «катацца» на лошади, которая явно не очень хорошо себя в этом мире ощущает — это как-то выше моего понимания. Да и объяснять, что именно полное снятие принудительных нагрузок помогло нам войти в ремиссию, которая продолжалась полтора года, в течение которых мы с успехом обходились без визитов ветеринаров, и конь на самочувствие не жаловался, и причина явно в другом, было бесполезно.

Назойливые попытки сделать из Рыжулина верховую лошадь изрядно напрягали, поэтому я просто старалась во время своих визитов забрать коня и где-нибудь уединиться.

Стало совсем тепло, и мы с Рыжулиным возобновили наши длительные прогулки. Первый раз, когда нас не было 6 часов, начкон встретил наше возвращение словами: «О, надо же, вы все-таки пришли. А мы тут уже думаем: вы насовсем ушли, или вернетесь еще…»

Потом по этому поводу стебались прокатчики, когда мы как-то пришкандыбали из одного из своих «путешествий»:

— Это ты только приехала, что ли? — поинтересовалась Надя. — Так поздно?

— Да нет, — ответила за меня Оля. — Вон ее рюкзак с утра здесь стоит. Это они гуляют где-то целыми днями.

— Понятно! — протянула Надя. — «Ты видишь сурка? Нет? А он есть!»

— Угу, — поддержала ее Оля. — Вы скоро вообще в полях жить останетесь? Будешь там как индеец. *Рыжулину, по всей видимости, в нашем дуэте при таком раскладе выпала бы роль мустанга.* Куда вы хоть ходите там? — поинтересовалась она.

— А я видела, куда они ходят, — включилась Наташа и повернулась ко мне. — Мы несколько раз видели вас возле рощи. Мы обычно там галоп делаем, но я, когда вас вижу, прошу смену не нестись, а то мало ли, вдруг Экзахт решит вспомнить троеборное прошлое.

— Не решит, — отмела я такую возможность.

Мы, собственно, никуда конкретно и не ходили. Просто гуляли. Иногда — в компании других лошадей и их владельцев, или, если попадались «свободные руки», брали еще и Гонжика, хозяин которого к тому времени появлялся редко, но в этих случаях уходили ненадолго. А чаще — одни. И эти прогулки нравились мне больше всего.

Обычно я снимала с лошади даже недоуздок, и мы отправлялись, куда глаза глядят. А глядели они чаще всего в направлении рощи.

Мы разведывали новые маршруты, лазали по лесу, останавливались передохнуть на травяных полянках, которые, наверное, уж точно изучили вдоль и поперек, но, тем не менее, несколько раз умудрялись заблудиться… В общем, с пользой проводили время.

Наши отношения снова, уже в который раз, вступили в новую стадию. Рыжулька практически не отходил ни на шаг. Он даже пасся всегда поблизости, а насытившись, пытался лечь так, чтобы примоститься рядышком, так что иногда доходило до курьезов. Один раз я сидела на своем излюбленном месте, на пригорке с краю рощи, а Рыжуль работал газонокосилкой. Потом он вдруг вздохнул, подошел ко мне, взобрался на пригорок, покрутился и улегся рядышком. Но, поскольку ему пришлось ложиться прямо на склоне, удержаться не удалось. И он просто съехал вниз. Встал с ужасно сконфуженным видом, попробовал еще раз — тот же результат. Тогда вздохнул печально и снова отправился пастись.

Он стал удивительно ручным. И это довелось оценить не только мне.

Однажды мы с Рыжулиным и Лена с Падишахом расположились на близлежащем пастбище, и к нам присоединилась еще одна коневладелица со своей лошадью. И пока лошадки разбрелись по полю в поисках лучшей травки, мы, как водится, обсуждали насущные проблемы.

Впрочем, разбрелись не все. Рыжуль предпочел остаться с нами и поначалу просто «висел над душой», изображая памятник самому себе у меня за спиной. А потом, очевидно, подумав, что чего это мы без дела сидим, и решив, что сложившуюся ситуацию надо использовать с максимальной пользой для себя… аккуратненько ввинтился в центр нашего треугольника, подогнул ножки и улегся.

Все заохали и начали наперебой его гладить, совать под нос травку, отгонять мух, а лошадь, шумно выдохнув, перевернулся на бок и расслабился окончательно.

Лето-2007

То лето было наполнено разными событиями, радостными и печальными, приятными и не очень, но мне оно врезалось в память каждым мгновением. Наверное, потому, что это было последнее лето, когда мы еще могли строить планы на будущее, когда мы еще верили, что все будет хорошо.

Этим летом из конюшни разъехались почти все наши «компаньоны». Вначале увезли Вереска, потом — Ташунку и Падишаха, Гонг и Арабеска тоже вот-вот должны были уехать.

Я задумалась о будущем. С одной стороны, оставаться по некоторым причинам не хотелось. Всей тусовкой даже место нашли недалеко от города, с большими денниками и огромным выгулом, но… Как всегда, имелась и другая сторона медали. Место оказалось уж сильно уединенное: чистое поле, где до ближайшего населенного пункта почти два километра, а до ближайшей цивилизации — все восемь, где дороги были в таком состоянии, что после сильного дождя преодолеть их оказалось не под силу даже внедорожнику, и одна мысль, что моя требующая повышенного внимания лошадь окажется там, с невозможностью примчаться в любой момент, внушала ужас. Так что на переезд я не решилась. Возможно, зря, но об этом я никогда не узнаю…

Однако и приятных моментов было много.