Трагедия Цусимы - Владимир Семёнов

В моих хлопотах я встретил неожиданное, хотя чисто формальное, препятствие со стороны командира: надо было спросить разрешения наместника. Оказывается, за несколько дней до начала военных действий он посетил «Ангару» и наметил ее как яхту-крейсер, предназначенную для него и его штаба в случае необходимости проследовать куда-нибудь морем. Принимая во внимание, что в военное время штаб наместника достигал 93 человек (адмиралов, генералов, штаб- и обер-офицеров и чиновников), действительно, «Ангара» являлась для этой цели кораблем, наиболее подходящим… Первоначально предполагалось даже совершенно закрыть все помещения первого класса и держать их в полной неприкосновенности для будущего высокого назначения, а командира и офицеров поселить в скромных каютах судового состава.

Впоследствии, когда выяснилось, что эти каюты необходимы для помещения в них кондукторов, устройства канцелярии и малых складов тех артиллерийских, минных и шкиперских материалов, которые нужно всегда иметь под руками, — последовало разрешение командиру и офицерам пользоваться некоторыми помещениями первого класса, но с наказом: ничего не испортить.

— Что ж это? — ворчали иные, — или думают, что мы ни когда не ездили на пароходах в первом классе? Боятся, что перебьем зеркала и мебель переломаем?..

Когда передо мною открыли запертые салоны promenade deck'a и cabines do luxe, я прямо ахнул: они были битком набиты креслами, стульями, легкими диванами, столами, столиками… Тут же возвышались груды ковров, занавесок…

— Как можно? Ведь это — готовый костер.

— Приказано было, — пояснил сопровождающий меня ревизор, — для сохранности, на случай поездки наместника и его штаба…

На меня вдруг пахнуло чем-то далеким, полузабытым… Почему-то вспомнилась гимназия, учебник истории Иловайского и захваченные на поле марафонской битвы цепи, которые Ксеркс, царь персидский, предусмотрительно заготовил для греков, имеющих быть плененными…

Что касается других работ, в которых требовалось содействие порта, то… каждый любитель строго заведенного порядка, несомненно, пришел бы в восторг от стойкости портовых учреждений Артура!.. Гроза войны как будто вовсе их не коснулась. Как и прежде, от момента подачи рапорта командиром судна, просившим о чем-нибудь неотложном, насущно необходимом, и до момента соответственного «наряда» терялось дней 8—10 на выполнение «портовых формальностей»… Господствовало такое настроение, словно не Россия воевала с Японией, а подрались между собой какие-то южноамериканские республики…

Не скрою, был один способ обойти канцелярскую волокиту, способ, практиковавшийся одинаково успешно и в мирное время и не имевший к войне никакого отношения, — просьба «по старому знакомству». Мне, как старожилу эскадры, участнику занятия Артура и лицу, прикосновенному к учреждению нарождавшегося порта, довелось в этом отношении оказать несколько мелких услуг «Ангаре» по просьбам механика, артиллериста и ревизора…

Помню, однажды, встав вместе с командой в 5 ч. утра, набегавшись по пароходу до ломоты в коленях, я позавтракал и только что собирался лечь, заснуть на время отдыха (до 2 часов дня), когда ко мне в каюту постучался механик.

— В чем дело?

— Простите, что беспокою, но вы сами все торопите с заделкой пробоин в непроницаемых переборках… До зарезу нужно! Уж три дня, как подан рапорт, — и никакого толку! Ведь N. N. — вам старый знакомый? — Это в его власти. Не откажите — съездите, замолвите словечко! Не для себя прошу!..

Разочарованный в мечтах об отдыхе, посылая все и всех к черту (механик отнюдь не принимал на свой счет и не обижался), собрался и поехал.

С двух-трех слов дело наладилось. Пока вестовые и рассыльные бегали с срочными записками, я, усталый, недовольный, присел к письменному столу приятеля, закурил папиросу и не удержался, чтоб не поворчать.

— Неужто у вас нет какого-нибудь особого, военного, положения? Так и тяните вашу проклятую канитель!..

— Государь мой, не богохульствуйте! — Старый приятель поднял руку, как для присяги. — Небо и земля прейдут, а отчетность не прейдет!

— Полноте балаганить! Хлопнет 12-дюймовый снаряд в вашу отчетность — и нет ее; хлопнет в склад — и нет склада!

— Исполать им! Чего лучше такого оправдательного документа, как дыра от 12-дюймового! А пока такового не имеется, пожалуйте требуемый законом!

— Однако же вы сейчас распорядились и без документа…

— Это совсем другое дело! Это — уважение хорошему человеку! Вы мне сказали: что, как, почему. Я вам верю и вижу, что документ обеспечен, всё равно, что в кармане… А без этого… ни-ни!

— Так что, будь я не я, не дали бы?

— Пока требование не прошло бы все подлежащие инстанции, ни в каком разе!

— Да если нужно! Понимаете: по условиям военного времени нужно! — горячился я…

— Порядок требований сверх штата ясно определен…

— Вы меня просто травите!..

— Совсем нет, и не злитесь — печенке вредно! — смеялся приятель. — Да что! — вдруг вскочил он. — Вот вам пример! Старка чуть под суд не отдали! Чуть не утопили! А выплыл! Почему? Из-за бумажки! Знаете? Он рапорт подавал о необходимости мер предосторожности… Так вот рассказывают, что как раз 26 января заходит он в штаб и спрашивает: — А что мой рапорт? — Ему показывают. На рапорте резолюция: «Преждевременно». Он его взял… и — в карман. Ему так и сяк, говорят: «Следовало бы пришить к делу»… А он: «Чего же, — говорит, — если отказано…» — и ушел. Тогда-то на это и внимания особенного не обратили, а как пришла беда да повели дело к тому, что он, дескать, во всем виноват, — так он только похлопал себя по карману… «Хотите, мол, покажу бумажку кому следует?..» То-то и есть!.. Нет, голубчик! Бумажка — святое дело! На словах только в любви объясняются! Есть бумажка — чист как голубь. Нет ее — пропал как швед под Полтавой!..

— Какой цинизм!.. А долг службы? Долг перед Родиной?.. Послушать вас… прямо — тошно!..

— Эх вы!.. Знаете сказочку? Жил-был маленький мальчик, жил долго, вырос, состарился, а все еще верил, что папа и мама своих детей либо под капустными листьями находят, либо их аисты приносят в нарядных корзиночках… Ну, до свиданья! Когда что нужно будет по моей части — приходите прямо ко мне.

9 февраля закончено было исправление «Новика». Его вывели из дока и вместо него ввели «Палладу». По поводу результатов взрыва на этой последней доктора рассказывали весьма любопытные вещи. Люди, находившиеся в помещениях, куда проникли газы от взрыва мины, оказались отравленными. Отравление обнаружилось лишь на второй день, причем пострадавшие обратились к медицинской помощи, жалуясь якобы на простуду: «Грудь заложило! Насморк — не прочихнешь!..» На деле же гнойное воспаление носоглоточного пространства и бронхов. Как говорил для наглядности один из молодых докторов: «Что-то похожее на сап…» Из девяти человек четверо умерли, и очень тяжело. Ясно, что в мине был не пироксилин, а что-то новое — мелинит, лиддит, шимоза — кто их знает…