Ритуал - Ричард Байерс

Поднявшись достаточно высоко, они полетели к монастырю. Друзья приближались к крепости на гораздо большей высоте, чем кружащие в небе цветные драконы. Если получится спуститься по крутой спирали, то, может быть, удается проскользнуть незамеченными. По крайней мере, они на это надеялись. Здоровенный красный дракон начал пристально вглядываться в небо. Стало ясно, что змей почуял присутствие посторонних, даже на таком расстоянии.

Кара испытала приступ жестокого разочарования, но понимала также, что в известном смысле ей и ее спутникам повезло, ведь цветные драконы почуяли их еще до того, как они начали снижаться. Друзья все еще были на сотни ярдов выше противника, и это могло дать им шанс улизнуть целыми и невредимыми.

Кара приподняла одно крыло и опустила другое, разворачиваясь, готовясь улетать. В это время красный дракон прорычал слова заклинания. Магия запульсировала в холодном, разреженном горном воздухе, и Шатулио с Рэруном неожиданно сделались видимыми.

Кара задохнулась, Дорн выругался, но не потому, что они увидели своих друзей. Видимые или нет, Шатулио и Рэрун вполне могли улететь прочь. Но дело было в том, что медный дракон, выставив когти перед собой для боя, несся вниз, навстречу цветным, унося на своей спине беспомощного карлика.

Малазан била крыльями, поднимаясь все выше, выискивая восходящий поток воздуха. Она жаждала насладиться убийством медного сама, прежде чем любой из ее сотоварищей сумеет забраться на такую высоту и присоединиться к потехе.

Красной драконихе нужно было чем-нибудь отвлечься, чтобы забыть о крушении своих надежд. Сначала она думала, что вместе с другими цветными сможет взять монастырь за день-другой. Она также полагала, что, поскольку была здесь старшей и явно превосходила остальных по опыту и знаниям, все другие будут пресмыкаться перед ней и безусловно ей повиноваться. К сожалению, ее ждало разочарование.

Конечно, время все меняет к лучшему. Крепость, в конце концов, падет, люди, слуги Саммастера, трансформируют Малазан, и тогда, став могущественным драконом-мертвяком, она беспощадно уничтожит всех, кто не выказывал ей абсолютного подчинения. После этого, когда ее репутация будет восстановлена, она сможет отправиться домой, в свое логово, к груде сокровищ, которые она любит больше всего на свете.

Скоро, пообещала она себе. А пока убийство одного из ее металлических сородичей, возможно, поднимет ей настроение.

На воздух вокруг монастыря она наложила заклятие, чтобы никто не смог удрать, воспользовавшись магией полета или невидимости. Оно не позволяло ей разглядеть напарника медного дракона, но давало общее представление о том, где тот находится. Благодаря этому она узнала, что тот, второй, снижается быстрее, чем его товарищ, и засмеялась от удовольствия. Даже если второй – из древних золотых, это неважно. Два металлических дракона не в состоянии справиться с полудюжиной цветных, кружащих в воздухе. Несомненно, бешенство совсем сбило этих двоих с толку и они не смогли оценить численный перевес противника. И оба они летят навстречу смерти.

Однако ей вовсе не понравилось, когда тот из драконов, что все еще оставался невидимым, начал петь высоким, приятным, вибрирующим голосом. Судя по всему, это была певчая дракониха. Малазан могла распознать заклинание принуждения и поняла, что та снижается не для того, чтобы ввязаться в самоубийственную драку, а хочет оказаться достаточно близко к медному и подчинить себе его волю.

Медный вздрогнул, когда чары подействовали на его разум.

– Улетай! – закричала певчая дракониха. – Спасайся!

Тот послушно замахал крыльями, пытаясь прервать стремительный спуск.

Поздно, подумала Малазан. Он уже опустился слишком низко, а с ним вместе, вынужденно, и певчая. Цветные смогут поймать обоих, если постараются. Красная дракониха проревела приказ своим подчиненным, ведя им лететь быстрее и выше. Потом она прорычала заклинание, чтобы лишить певчую ее маскировки, и гибкое сверкающее синее тело стало видимым. Оказалось, певчая тоже несет на себе седока, нелепого увальня, наполовину железного, наполовину из плоти.

Один из подручных Малазан послал в медного искорку желтого пламени. Тот метнулся в сторону, увернулся, как раз в тот момент, когда искра взорвалась морем огня. Пламя все же должно было опалить его, но даже странный карлик с белыми волосами и красным лицом, сидящий на его спине, остался цел.

Голубая, как горный хрусталь, дракониха пропела одну-единственную пульсирующую ноту, которая переросла в чудовищный удар грома. Оглушительный грохот пронзил уши Малазан болью, будто копьем, и она завертелась в воздухе. Некоторые из ее никчемных помощников отвернули в сторону или опустились ниже, потеряв высоту, которую с таким трудом набрали. Красная самка заревела от ярости.

Медный и певчая улетали к горам, на север, двигаясь зигзагами, пытаясь спастись от посланных им вдогонку языков огня и молний, потоков кислоты и вспышек смертоносной тьмы. Время от времени беглецы огрызались, опаляя противников огнем или склеивая их крылья гигантской паутиной. Большей частью, однако, они были заняты оборонительными заклинаниями. Медный сотворил несколько иллюзий – собственных копий, чтобы сбить с толку преследователей. Певчая дракониха окутала себя защитной светящейся аурой.

Всадникам, прильнувшим к спасительным драконьим спинам, явно недоставало магических талантов, чтобы творить собственные сколько-нибудь могущественные заклинания. Однако, когда головокружительная погоня позволяла им прицелиться, они выпускали стрелы, летевшие прямо в цель и наносящее преследователям ощутимые раны.

Но это не имело значения. Ничего из того, что они могли сделать, не имело значения. Малазан и ее помощники намеревались поймать их. На самом деле красная дракониха была уже почти рядом, чтобы вместо заклинаний пустить в ход дыхательное оружие, когда ее вдруг окутал густой перламутровый туман.

Она могла бы рассеять созданное магией облако, но была уже так близко от врагов, что вместо этого предпочла пролететь сквозь него, положившись на слух и чутье, которые должны были вывести ее на жертву. И тут она нырнула в другой туман, замаскированный колеблющимися струйками первого. Желудок ее сжался от приступа тошноты. Где-то неподалеку, в тумане, ее приспешников тоже выворачивало наизнанку.

Хлопая крыльями, борясь с головокружением и спазмами в брюхе, она добралась до верхней границы тумана. Слабость прошла так же внезапно, как и началась. Более того, она снова могла видеть медного и певчую. Они лишь ненамного опережали ее и, наконец-то, опустились на ту же высоту, что и их преследователи.