«На суше и на море» - 82. Фантастика - Александр Казанцев

Звук, разбудивший меня, был несильным. Что-то среднее между ударом гонга и треснувшим металлом. Чистый, глубокий, хотя и заканчивающийся каким-то неприятным скрежетом. Минуту я лежал, прислушиваясь, но звук не повторился. «А может, это было во сне? Да нет! Было слышно отчетливо». Я посмотрел на часы. Два часа двадцать минут. Мои товарищи спали, сладко посапывая. Я сел на койке и закурил. Мне уже не хотелось спать. Не зажигая света, я оделся и тихо, чтоб не разбудить спящих, вышел из палатки. Ночь, хоть и холодная, была прекрасной. Сквозь кроны деревьев просвечивали хороводы звезд на ясном, безоблачном небе. Я стоял, вслушиваясь в шум леса. Догорающая сигарета обожгла пальцы. Я бросил окурок и старательно втоптал его каблуком в землю. Ну, так. Спать я уже, кажется, не буду. Скоро рассвет. И тогда я вспомнил слова моего друга о слабом свечении обелиска. Вот случай посмотреть на это. Через час уже светло, потом приедут саперы и — прощай! — увезут обелиск. Как можно тише я вошел в палатку и отыскал в чемодане фонарик. Освещая себе путь, я без труда нашел тропинку. Мой друг оказался прав. Пройдя несколько десятков метров, я уже мог выключить фонарик. Сквозь заросли сочился призрачный зеленоватый свет, хорошо освещающий близлежащую территорию. Еще несколько шагов, и я стоял перед сияющей колонной. На полянке было светло, как в полнолуние. Просматривался каждый камень, каждый стебелек. Я сел на тот же пенек, что и в прошлый раз. Не нравилось мне здесь. Освещение было каким-то нереальным. Что-то тут было не так. Я пригляделся внимательнее и вдруг понял. Ну конечно! Не было теней. Несмотря на то что свет исходил от изящного обелиска, предметы не отбрасывали теней. Было похоже, что светится не обелиск. Нет! Свет ниоткуда не падал. Им было насыщено все пространство! Я сидел без движения, напрасно пытаясь найти хоть какое-то разумное объяснение этому странному явлению. Поднеся руку к глазам, я заметил, что даже она испускала слабое, но вполне различимое фосфорическое свечение. Неужели это какой-то неизвестный вид излучения? И тут меня охватил страх: а что, если это вредно для человеческого организма? Нужно побыстрее уходить. Я хотел вскочить с пенька, на котором сидел и бежать, но не мог. Какая-то странная слабость не позволила мне встать. И тогда я услышал этот звук еще раз. Как будто прозвонил колокольчик или лопнула пружина. Звук близкий, явно исходящий от все более интенсивно светившегося обелиска. На его поверхности началось какое-то движение. Сверху, от более темного пояса, стали медленно стекать волны сине-бурого тумана, а сам обелиск начал вибрировать. Сначала медленно, потом все быстрее, пока эта вибрация не стала почти неразличимой. Резко очерченные контуры вдруг размазались. Быстрей… еще быстрей. У меня закружилась голова. А перед глазами начали клубиться и густеть космы тумана. Внезапно движение прекратилось. Я чувствовал это… чувствовал без всяких сомнений… я видел. Все вокруг застыло без движения. Стена леса с темными контурами стволов и веток стояла словно вырезанная из плотной зеленой бумаги. Все оставалось так, как прежде. Только не было самого обелиска! В том месте, где он должен был находиться, зияла дыра. По крайней мере так это выглядело. Как будто кто-то одним искусным движением вырвал его и аккуратно разровнял края. Я отчетливо видел темный, почти черный, наклонившийся ствол дуба до середины его высоты, потом полный каких-то светлых, радужных переливов просвет, а выше — черный контур того же ствола. Впечатление фотографии, разорванной на две хоть и удаленные друг от друга, но идеально совмещаемые половинки Я почувствовал капельки холодного пота на лбу и какую-то странную парализующую слабость. Силы мне отказали. Наклонившись вперед, я мучительно, до боли в глазах всматривался в радужный просвет. Не знаю, как долго это продолжалось. Я потерял счет времени. Перламутровая полоса как будто расширялась, раздвигая границы леса, и одновременно приближалась ко мне. Все ближе, ближе. Вот она уже рядом, на расстоянии вытянутой руки. Еще минута — и она поглотит меня. Я метнулся было в сторону. Куда там! Какая-то чудовищная сила сковала меня, будто бы впаяла в твердую глыбу кристалла. Я с трудом дышал: стокилограммовая тяжесть навалилась мне на грудь и… Вдруг все прошло. Ошеломляющее чувство парения. Легкие с блаженством втягивали чудесный ароматный воздух. Я стоял внутри небольшой стеклянной кабины. Над головой было черное небо, усеянное миллиардами удивительных немерцающих звезд. Они казались золотыми гвоздиками, вбитыми в черноту.

Я посмотрел вниз и вскрикнул. Под ногами, далеко внизу, лежала вогнутая чаша Земли. Сквозь разорванные клочки облаков были отчетливо видны контуры континентов и оловянная недвижимая гладь океанов. Справа, далеко уходя вглубь, белело неправильной формы снежное пятно полюса. Только одного. Другой был скрыт где-то за горизонтом. Видимость была исключительно четкой. В одном месте можно было даже различить вихревую спираль циклона, медленно перемещавшуюся на серо-синем фоне. Я абсолютно не понимал, что происходит. Не анализировал ситуацию, не старался ничего себе объяснить. Мне было хорошо. Я просто смотрел. Только спустя какое-то время мне показалось, что поверхность земного шара приближается. Медленно, но неуклонно. Я падал. Вернее, падала кабина, представляющая собой, по-видимому, часть чего-то большого целого, ибо надо мной с левой стороны были видны тени конструкций. И вдруг картина размазалась. Закружились разноцветные пятна, полосы. Исчезло черное, усыпанное звездами небо и разбухший земной шар. Вокруг меня возвышались остроконечные, достигающие облаков светло-голубые здания. Стены их излучали едва заметный приятный свет. Но они не были неподвижны. Как при наплыве кинокамеры, они едва заметно надвигались на меня и расходились в стороны. Широкая, вся в разноцветных пятнах правильной формы, изумительная по краскам, как персидский ковер, площадь… В центре ее стоял знакомый мне обелиск с поясом вокруг верхушек. И повсюду пустота. Никакого движения. Удивительный, сказочный город без жителей. Странный блестящий снаряд, ибо это был снаряд — без сопла, элеронов, крыльев. Без всего того, к чему привык глаз человека. Все явное, близкое, чуть ли не осязаемое… и накладывающийся на эту картину белый круг. Концентрические окружности с золотой глыбой в центре и медленно вращающиеся на орбитах малые осколки. И снова хаос цветов, беспорядочные полосы. Гладкая, невероятных размеров плоскость. Как страница гигантской книги. Как экран телевизора, на который кто-то проецирует изображение. Равнобедренный треугольник. Теорема Пифагора. Длинные ряды странно расположенных точек, создающих впечатление регулярности… системы, сущность которой я не был в состоянии понять. Lingua kosmika. Шум в ушах, чудовищная боль и черное полотнище ночи.