Девушка для супермена - Дарья Лаврова

Тем не менее я продолжала думать о нем.Я не надеялась, но ждала.

Полина с Ромой так и не сошлись снова, с Олегом она тоже не смогла помириться. С Ромой я сталкивалась иногда у магазина, в метро или просто в парке. Мы не здоровались, но он ни разу не сделал вид, что не знаком со мной. Мы проходили мимо. Я ни разу не обернулась, хотя мне было интересно, смотрел ли он на меня – как в той старой песне, которой лет – столько же, сколько и мне, – про девушку-видение.

Тем не менее я продолжала ставить себе «плюсы», когда не говорила ему «привет» при встрече и не писала сообщений после. То есть это уже два «плюса». И, конечно, песни. Я продолжала их запоминать и помечать в айподе, чтобы позже, когда их накопится двадцать или больше, перенести в отдельный плейлист и больше никогда не слушать.Кстати, я не выхожу на улицу без плеера. Иногда мне кажется, что я забываю, как звучит наш район и город. В такие моменты невольно думаешь, что упускаешь что-то важное, не слышишь необходимых слов, не замечаешь удачные возможности, которые могли изменить жизнь в лучшую сторону, да и вообще – возможно, проходишь мимо случайных знакомств, которые совершенно не случайно могли бы сделать кого-то счастливым. Даже если и не меня, но кого-то из моих друзей – точно.

В ноябре, когда «песен о Роме» накопилось пятнадцать, я решила перестать постоянно слушать айпод и прислушаться к себе и окружающему миру, который ненавидит большинство пользователей социальных сетей, когда забывают дома наушники.

В первый день без наушников со мной познакомился парень в социальной сети. Дима кинул красивый видеоклип мне на стену и ничего не написал. У нас два общих друга, а у него знакомое лицо – скорее всего, он живет в нашем районе, учится в одной из соседних школ, и мы наверняка сталкивались однажды в супермаркете на перекрестке или в «Макдоналдсе». Дима был симпатичным, и я ему ответила. Мы стали переписываться по вечерам. Так прошло две недели.

* * *

Шел пятнадцатый день без наушников. После школы мне не нужно было ехать на курсы, поэтому я пошла домой по обычному маршруту. У подъезда соседнего дома резко затормозила машина, раздался громкий визг, похожий на плач, и машина быстро исчезла за поворотом.

У подъезда начали собираться дети. Я побежала к ним. На асфальте у самого бордюра, где начиналась детская площадка, лежала худая рыжая дворняга. Обе задние лапы были в крови, собака тяжело дышала.

– Маленькая, ей так больно… – шептала девочка пяти лет и поднимала глаза на серьезного мальчика. – Она теперь умрет?

– Наверное, – ответил мальчик. – Ее ведь машина сбила.Я присела рядом с собакой и дотронулась до нее. Она подняла голову, грустно взглянула на меня и лизнула руку. Ничего не говоря и недолго обдумывая, я осторожно взяла собаку на руки и понесла к себе домой. Нужно было взять деньги и идти в ветеринарную клинику. Денег должно хватить.

Я написала Диме и попросила его помочь отнести собаку в клинику. Написала, не надеясь на помощь. Просто он был единственным парнем, который сидел онлайн в три часа дня. И он согласился – через десять минут уже ждал нас внизу.

– Здесь недалеко, – сказала я, выходя ему навстречу.– Давай лучше на машине, – ответил Дима, – пойдем.

Мы приехали за десять минут. Дима аккуратно взял собаку на руки, я шла за ним. Через несколько часов исследований нам сказали, что у собаки сотрясение мозга и перелом запястья правой передней лапы.

Собака поправилась через три недели. Дима так привязался к ней, что решил оставить себе. Дворняга была неглупой, но немного странной. Она неправильно реагировала на простые команды.

На «сидеть» – собака начинала лаять. На «лежать» – садилась. А на «голос» – давала лапу.

Похоже, бывший хозяин специально так научил ее – делать все наоборот. Наверное, она не всегда была бездомной. Интересно, как ее зовут?

– Пускай будет Бэби, – сказал Дима. – У меня плохая фантазия.На следующий день у Димы сломались наушники, а по дороге из школы он подобрал у дома замерзающего полосатого кота.

9. Про happy end

В школе Полина с Олегом не разговаривали, даже не здоровались. Ее дни теперь были похожи один на другой. Каждое утро она шла в школу и надеялась, что сегодня он подойдет к ней и они, наконец, обо всем поговорят и помирятся. Или что она сама решится подойти к нему и все объяснить.

Не происходило ни первого, ни второго. Каждый вечер Полина шла домой ни с чем. Жмурилась от первого снега, что летел прямо в глаза, надевала новые вакуумные наушники, что изолировали все внешние звуки, и медленно шла по свежему льду, боясь поскользнуться, упасть и ощутить себя еще более несчастной, чем она была.

Каждый вечер, подходя к подъезду дома, Полина почти плакала. А каждое утро снова надеялась, что все будет хорошо.

– Сядь прямо, Олег! – не выдержала биологичка после пяти минут пристального наблюдения за непоседливым Олегом. Сидя в одиночестве за первой партой – перед учительским столом, – Олег умудрялся поддерживать общение со всеми интересующими его одноклассниками. – Сколько можно, в конце концов! Это крайнее неуважение!

Тамара Ивановна, учительница биологии, любила поучать по любому поводу. А повод появлялся раз в десять минут. Иногда ее возмущала даже такая мелочь, как доклад, спрятанный в прозрачный файл не той стороной.

– Ну извините! – возмущенно ответил Олег.

Всех учителей выводила из себя его вечная довольная ухмылка, с которой, казалось, он родился, и привычка с улыбкой говорить «спасибо», когда ему ставят очередную двойку.

– Да я вообще молчу! – не мог остановиться он.

– Иди к доске!

Самые яркие эмоции у биологички вызывали равнодушные детские лица, меланхолично двигающие челюстями. Тамара впадала в бешенство, когда на ее уроках жевали жвачки. В лучшем случае она посылала к мусорному ведру и заставляла выплюнуть, в худшем – выгоняла из класса до конца урока и писала замечание в дневник.

Но это мало кого останавливало, скорее наоборот: за нелюбовь к жвачкам школьники обозвали Тамару Большой Жвачкой и между собой только так ее и звали.

– Я не знаю, я не готов, – честно признался Олег. – Ставьте мне «два»!

– Видишь, он даже с Большой Жвачкой общается, – шептала Полина мне на ухо. – А со мной – нет. Он готов общаться со всеми, кроме меня. Готов добавить в друзья любого, с кем знаком больше минуты! А меня вообще в черный список занес, блин.