Занимательная сексопатология - Баян Ширянов

Наконец, заскрипел дверной замок, дверь галереи широко распахнулась, но вместо Ольгерта на пороге возникли трое обнаженных мужчин. Они, поеживаясь от холода, взяли в ладони свои мужские достоинства и принялись поливать из них собравшихся. Некоторые, особо непонятливые, разразились гневными выкриками, но большая часть, хотя и отшатнулась, но смотрела на групповое мочеиспускание взглядами ценителей такого рода искусства.

В то же время, усиленные динамиками, дворик заполнили звуки мощного журчания.

Закончив акцию, актеры скрылись в галерее, куда все прочие вынуждены были подниматься по политыми мочой ступеням. Внутри нас уже ждал Ольгерт. Он, одетый во фрачную пару, из брюк которой, спереди, был вырезан порядочный кусок, выставлявший на всеобщее обозрение гениталии художника, стоял около некоего сооружения, покрытого черным целлофаном и издающего булькающие звуки.

- Сегодня, - проговорил Текучая в микрофон, - В день и момент равноудаленно расположенный между 23 февраля и 8 марта, я представляю вам мою новую инсталляцию: «Вечные струи»!

Иван, с помощью обнаженных актеров поднял целлофан и взорам собравшихся предстало удивительное зрелище. В воздухе висел огромный, в человеческий рост, член. Из него била толстая изгибающаяся струя желто-оранжевой пенящейся жидкости, которая с громким журчанием падала в громадный муляж вагины. Из той, впрочем, тоже извергался нехилый фонтанчик, а на ее краях висели, стилизованные в виде вагин же, ковшики.

Текучая, подавая пример, взял один из ковшиков и, провозгласив: «За эти вечные струи!», зачерпнул жидкость из генитального резервуара и немедленно выпил.

Сперва публика была в шоке. Но потом, когда до первых рядов дошел своеобразный запах жидкости, появился первый дегустатор.

- Господа, да это же водка с фантой! - воскликнул смельчак. После этого ковшики были нарасхват.

Поглощение «мочи» сопровождалось и видеорядом. Одна из стен была полностью занята выстроившимися в несколько рядов телевизорами. И там, на доброй полусотне экранов ежесекундно кто-то демонстрировал «золотой дождь».

После трех-четырех ковшиков, я набралась. В смысле, смелости. Отыскав Текучая среди поклонников, я обнажила свой эротический диктофон и задала первый вопрос:

- А что вы хотели сказать этой инсталляцией?

- Все, что я хотел сказать этой инсталляцией, я сказал этой инсталляцией! - гордо ответил Иван. И, видя в моих глазах полное понимание этого факта, добавил, - На самом деле тут огромная куча смыслов.

Во первых, то, что член висит в воздухе на собственной струе - означает и парадоксальность существования такого органа, да и вообще, мужского пола. То, что он ее исторгает во влагалище - олицетворение его репродуктивной функции. Влагалище лишь придает форму, а содержание целиком на мужской совести. И то, что это содержание сегодня содержит немалую часть алкоголя - аллегория повсеместной алкоголизации мужского населения.

Видите этих зрителей? - Текучая явно входил в раж, - Они не обращают внимания на саму струю, предпочитая зачерпывать из вагины! Ибо из самой струи в данном зачерпнуть невозможно, несмотря на кажущуюся легкость этого процесса. Итак, что все это значит?

Мы хотим вернуться туда, но не к истокам, заметьте, Фрейд тут был явно не прав, возвращение в матку матери - лишь первый шаг к изначальной реальности, а возврат в член - вот чего должен добиваться любой, кто понимает метафизику современной сексологической доктрины!

Дальнейшее объяснения гениального художника и, по совместительству, эротического философа, я вынуждена опустить. Но не потому что в них мало смысла, а лишь из-за их перенасыщенности научными и художественными терминами. Могу привести лишь общий смысл, как я его поняла.

Член и вагина равноценны, но не равнозначны. И объединяет их именно мочеиспускательная функция.

- А все-таки, почему он не падает? - я указала на фаллическое чудище.

Текучая спустился с теоретических высей на землю:

- Элементарно. От него в вагину идет толстая трубка из небьющегося стекла. По ней раствор поднимается. А стекает он по внешней стороне трубки.

- Но она не кончается!

- За стенкой - резервуар. Становится меньше чем надо, мои помощники доливают. Сообщающиеся сосуды из школьной физики не забыли?

Спрашивать, вроде, было больше не о чем и я вернулась к струям и ковшику. Но, как видно, или Текучая что-то не рассчитал, или его помощники «забастовали», но вечные струи неожиданно иссякли, породив при этом обширную пьяную тусовку, во всю разглагольствующую о смыслах «Вечных струй». И это было весьма метафорично.

Не знаю, как другие обитатели Единого Эротического пространства, а мы, люди творческие, на Новый год отрываемся по полной программе. К творческим людям я, конечно, причисляю и себя, даром что ли эротической журналистикой занимаюсь, даже преподавать ее заставляют, а в полную программу входят неизменный тазик с салатом «оливье», бухло и здоровый свальный трах. Есть, конечно, и всякие дополнения, но они вещи непостоянные и, поэтому, вызывают меньше положительных эмоций, нежели три вышеперечисленные позиции. Но бывают и исключения. Приятные даже.

Кошачий год мы, с моей подругой Светкой, решили встречать у моего знакомого художника. Знаком он и постоянным читателям «Ещё». Ольгерт Текучая, гремящий в богемной Москве устроитель эротических презентаций.

Резонно подозревая, что мужики - сволочи и ни о ком, кроме себя не думают, мы захватили пару шампанского московского разлива. Начинать, по-моему, надо именно с него, а водкой уж кончать. М-да… Кончить водкой?! Оригинально. Интересно, после какой пьянки мужик на это способен?

Потрясения для моей подруги начались после того момента, как мы, поднявшись по крутой, истертой веками лестнице, нажали на кнопку звонка. Внутри немедленно раздался истошный женский вопль, плавно перешедший в эротические повизгивания.

- Там что, уже кого-то имеют? - С ужасом спросила Света.

Не успела я ответить, как дверь широко распахнулась и на пороге возник сам хозяин мастерской, Ольгерт Текучая. Его наряд заслуживает отдельного описания. Он, очевидно, взял на себя роль интеллигентного и очень сексуального Деда Мороза. Костюм его состоял из искусственной бороды и плавок, сшитых из двух детских слюнявчиков. Помимо этого Ольгерт был обвешан немыслимым количеством галстуков, всех оттенков красного, а между ними высовывались головки нескольких десятков фаллоимитаторов.

- О, девочки, заходите!

Светка, подозрительно косясь на искусственные пенисы, протиснулась мимо Ольгерта, стараясь не задеть интимные дивайсы. Сбросив дубленки на ворох другой верхней одежды, мы прошли в саму студию.

Там стояло еще одно потрясение - трехметровая ёлка. Стоит ли упоминать, что за игрушки на ней висели? Но поражало не это. Концы всех веток и веточек оканчивались членами! Зелеными, под цвет хвои. Самый большой венчал это произведение эротического искусства.

Веселье, как оказалось, было уже в самом разгаре. Голые представители богемы, среди которых мелькали знакомые по различным журналам лица, водили вокруг фаллической елки хороводы. Впрочем, это действо больше напоминало смесь жмурок и салок. Мужская часть общества, вооруженная, как и хозяин торжества, некоторым количеством лишних органов, отлавливала представительниц прекрасного пола. Пока поймавший вставлял один из своих членов в рот жертве и жал на грушу, другие занимались с ней всякими нестандартными видами секса. Типа, под мышку, между бедер или грудей.

Дамы же, объединившись в стайки, занимались тем же самым. Они наседали на понравившегося субъекта и впихивали ему в рот резиновые пиписьки. Мужики, впрочем, не особо отбивались и с видимым удовольствием припадали к оным органам.

Несколько господ, как мне показалось, гомофобов, кучковались в сторонке, не принимая участия в общем веселье. Но потом, приглядевшись к ним внимательнее, я поняла, что ошиблась, ибо они тоже припадали к гениталиям, и не только искусственным.

- Эй! Новенькие! - Заметил нас кто-то.

- Штрафной! Штрафной! - Возбужденно заголосили почти все присутствующие. Те, кто не голосил, или уже назюзюкались в стельку, или были слишком заняты колебательными движениями.

Ко мне подскочил огромный мужик, похожий на Маркса и Энгельса вместе взятых, и нежно вставил мне в рот свой пенис. Один из четырех. Но, к счастью, пока не настоящий. Он надавил на грушу, и я едва не захлебнулась чистейшей водкой. Светку постигла та же участь.

- Позвольте представиться, философ макро - мокро - и сухокосмист Иммануил Кац. - Сказал мужик и вновь сжал грушу в своей лапе.

Так, мои благие намерения обойтись одними игристыми винами разлетелись в прах. А праздник продолжался.