Смерть на коне бледном - Дональд Томас

Так на Бейкер-стрит появился первый клиент. Через некоторое время после осмотра военной медкомиссии я получил отставку и небольшую пенсию, на которую, однако, невозможно было прожить. У меня оставался один выход — заняться частной медицинской практикой, но для этого требовалось найти партнера и внести определенную сумму. Мне вдруг подумалось: а что, если пока поработать вместе с Холмсом? Скромный доход детектива вкупе со скудной пенсией позволил бы мне кое-как существовать. Вероятно, со временем удастся скопить небольшие средства и вновь сделаться доктором. Например, купить место, пусть даже младшего врача, где-нибудь в провинции. У меня ведь были родственники в Девоншире. Я не видел их много лет, но они наверняка оказали бы содействие.

Увы, я жестоко ошибся, недооценив притягательность профессии сыщика! Мы с Холмсом стали партнерами, и нашим первым совместным делом было то самое убийство на Брикстон-роуд. Разумеется, мы придерживались определенных принципов. Например, почти никогда не брались за брачные споры и разводы, которыми в основном и занимаются так называемые частные детективы. Пришлось долгое время привыкать к Холмсу, вернее — к невыносимому высокомерию, которое он демонстрировал во время следствия. В манерах сыщика, как мне казалось, было чересчур много того самого «пустого бахвальства». Но чем дальше, тем лучше мы ладили.

Меня перестали удивлять его богемные наклонности и необъяснимые исчезновения. Холмс мог взяться за работу в любое время суток. Днем он обыкновенно собирал информацию, а ночью без устали занимался вычислениями. Не раз и не два припозднившийся прохожий или констебль, обходящий в полуночный час Бейкер-стрит, поднимали голову и видели знакомый силуэт в окне за занавеской! Высокая тень беспрестанно расхаживала туда-сюда, сцепив руки за спиной и склонив голову в глубоких раздумьях.

Свидетели этих ночных бдений неизменно воображали, как искусный ум детектива анализирует улики и разоблачает очередное преступление. Но Холмс был человеком, а человеку свойственно ошибаться. Мой друг, как и каждый добившийся успеха джентльмен, любил повздыхать о том, что истинное его призвание — совсем в ином. Ах, если бы начать все сначала, он сделался бы тихим пчеловодом где-нибудь в Суссексе. Домик на берегу моря, ветерок, шелест набегающих на берег волн. Пока же более всего он радовался, когда видел свои инициалы в «Ноутс энд кваериз» или «Классикал квортерли» под кратенькой статьей на какую-нибудь запутанную, но весьма глубокую научную тему, которая, вероятно, была интересна пятидесяти читателям на всем белом свете.

Партнерство наше крепло. Мы расследовали дело дома Месгрейвов, похищение чертежей подводной лодки Брюса-Партингтона из конторы Арсенала в Вулидже. А в это время мир беспрестанно менялся и становился все более и более опасным.

Те, например, кто помнил о былом военном величии империи, прекрасно понимали: дела британцев в Африке идут из рук вон плохо. После поражения у подножия Изандлваны неприятности не закончились. И ситуацию омрачало открытие новых запасов алмазов и золота в Трансваале. Территория буров, голландских поселенцев, ранее принадлежала Великобритании. Но по возвращении из Индии я узнал, что буры восстали против английского владычества и вторглись в Наталь, наши южноафриканские владения.

Имперский отряд попал в засаду и был почти полностью перебит бурскими повстанцами. Затем последовала битва у перевала Лэнгс-Нек, в которой британцы сотнями полегли на поле боя, тогда как противники не досчитались лишь нескольких десятков солдат. Разгром оказался сокрушительным и полным.

Читая обо всем этом в «Таймс» или «Морнинг пост», я задавался вопросом: не связаны ли каким-то образом роковые события? Изандлвана казалась теперь просто прелюдией к потере всей Южной Африки. Что же будет с Индией и другими колониями? Не раз я говорил о своих опасениях Холмсу, но он не желал обсуждать политику Великобритании, его гораздо больше волновали кровавые пятна и гемоглобин.

Как бы то ни было, наша армия потерпела тяжелое поражение на горе Маюба, погиб генерал Джордж Колли, пали сотни английских солдат и офицеров, а буры потеряли всего несколько человек.

Один мой коллега, вернувшийся в Англию, рассказал: противник на этой высоте стрелял настолько метко, что похоронные команды, собиравшие тела погибших, обнаружили в голове у некоторых несчастных по пять или шесть пуль. Наша пехота в ярко-красных мундирах оказалась гораздо уязвимее отлично замаскированных врагов. Спустя два месяца мы уступили им огромную территорию, и буры вошли в Наталь. Еще через три месяца был подписан акт о капитуляции. А ведь не так давно генерал Гарнет Уолсли хвастал, что «пока солнце сияет на небе, Трансвааль останется британским».

К тому времени я обустроился на Бейкер-стрит, и больше ничто не напоминало мне о военной карьере и связанных с ней перипетиях. В конце концов, какое отношение ко мне имели жуткие события в Зулуленде и Трансваале? Детективное партнерство процветало. За делом об убийстве на Брикстон-роуд последовали другие, хоть и не столь значительные. О них я еще когда-нибудь напишу. И вдруг неожиданно я получил письмо, которое уверило меня, что ужасы прошлого не дадут так просто забыть о себе.

Вышеупомянутое послание, подписанное мистером Сэмюэлем Дордоной, пришло на Бейкер-стрит холодным мартовским утром. После завтрака Шерлок Холмс, который всегда внимательно просматривал корреспонденцию, перебирал запечатанные конверты. На тарелке перед ним лежали останки двух селедок.

— Прошу прощения, Ватсон, но это вам. Что вы можете сказать, глядя на адрес?

И он протянул мне через стол конверт из добротной плотной бумаги, купленный, несомненно, в хорошем канцелярском магазине. Письмо предназначалось мне, и притом весьма педантично было указано не только мое имя, но и медицинское звание. Отправитель явно навел справки о моем прошлом. Я внимательно изучил почерк.

— Не вижу ничего необычного, Холмс. Отправитель, по всей видимости, немолод. Буквы выведены с изящным наклоном, так больше не пишут, разве только в школе.

— Превосходно, Ватсон! Именно так! Минули дни славной английской каллиграфии!

— Что касается самого адреса… — протянул я и еще раз осмотрел конверт. — Нарочито вежливо, даже чересчур. Обычно ко мне обращаются «мистер Дж. Ватсон» или «доктор Джон Ватсон». А здесь пустились во все тяжкие: «Джону Х. Ватсону, эсквайру, бакалавру медицинских наук, бакалавру хирургии, больница Святого Варфоломея. Проживающему в данный момент на Бейкер-стрит, 221б». Приятель явно отыскал мою фамилию в медицинском реестре.

— И кто же это, любопытно? — милостиво поинтересовался Холмс.

— Человек образованный, — самоуверенно заявил я. — И чрезвычайно обходительный. Полагаю, священник. Но не англиканской церкви, как мне кажется. Методист? Или, быть может, баптист? Что-нибудь в подобном роде. Ну как?

Шерлок Холмс так радостно усмехнулся, что мне стало не по себе. Его усмешка обычно не сулила ничего хорошего. Я взял чистый нож, разрезал конверт, вытащил исписанный с обеих сторон листок и, посмотрев на подпись, рассмеялся.

— Преподобный Сэмюэль Дордона, иностранная медицинская миссия Евангелической церкви! Вот видите! Я прав!

— Поздравляю, дружище! — Холмс хлопнул по столу ладонью. — Будь это школьный экзамен, я без всяких сомнений вручил бы вам золотую медаль. Наконец-то в вас проснулась способность предугадывать будущее. И что же ему нужно? Кто-то покусился на блюдо для воскресных пожертвований или похитил кафедру?

Его радость по-прежнему вызывала у меня смутные подозрения. Еще раз поглядев на письмо, я увидел пришпиленную к листку вырезку из газеты. Всего одна колонка.

— Смотрите, что послал нам наш корреспондент.

— Действительно, — небрежно кивнул Холмс. — Я понял, что тут есть вкладыш, когда передавал вам письмо. По всей видимости, из какого-то еженедельника. Они используют гораздо более качественную бумагу, нежели ежедневные газеты. Ощущается даже через плотный конверт.

Меня чуть задел его высокомерный тон, зато в моих руках была заметка, а Холмсу не терпелось ее прочесть.

— «Иахлеил Брентон Кэри, капитан девяносто восьмого полка, участник печальных событий в Зулуленде и жертва многочисленных гонений, к нашему сожалению, погиб при загадочных обстоятельствах в Индии». И больше ничего.

Я снова пробежал глазами колонку. Капитан Иахлеил Брентон Кэри? Я уже слышал это имя, однако никак не мог вспомнить, где именно. И конечно же, не связал его со своим пребыванием в Индии или Афганистане. Но вдруг туман в моей памяти рассеялся.

В госпитале в Пешаваре мне попалась на глаза статья в одном журнале. Это было какое-то симпатизирующее радикалам издание, кажется «Пэлл-Мэлл газетт». Редактор критиковал военное командование за разные несправедливости, творящиеся в армии. Помимо прочего, он коснулся и гибели наследника французского престола, принца империи, в Зулуленде. Зулуленд! Снова это роковое место! Хотя у бедняги все равно было мало шансов заполучить власть. Его отец лишился трона после поражения Франции во Франко-прусской войне 1870 года. С того самого времени королевская семья находилась в изгнании, а во Франции распоряжалась Третья республика.