Фамильная реликвия (СИ) - Винтер Ксения

А после была неторопливая прогулка при тусклом свете карманного фонаря по ночной деревне. Поскольку одета я была как всегда чересчур легко, Николай набросил мне на плечи свою кожаную куртку, которая скорее подошла бы огромному бородатому байкеру, нежели худому фельдшеру, но о вкусах, как говорится, не спорят.

— Как думаешь, кто мог подбросить тебе голову петуха? — спросила я по дороге до бабушкиного дома, держа Николая под руку якобы чтобы не споткнуться, а на самом деле просто наслаждаясь возможностью ещё немного побыть рядом с ним.

— Дети, скорее всего, — предположил он. — Мне почему-то не верится, что взрослый, адекватный человек будет заниматься подобной чушью.

Я лишь насмешливо фыркнула на это его заявление.

— Тебе напомнить, чем мы втроём вместе с Семёном занимались последнюю пару дней?

— И то верно, — был вынужден признать Николай. — И всё же одно дело ставить сомнительные эксперименты, и совсем другое — убивать птиц и писать жуткие кровавые надписи на заборе.

— Думаешь, это всё-таки была кровь? — я поёжилась от одной мысли об этом. — Может, всё же краска?

— На краску не похоже, — покачал он головой и накрыл мою руку, мирно покоящуюся на сгибе его локтя, своей ладонью. — Не волнуйся, всё это ерунда, просто дурацкие шутки.

Мне подобные вещи шутками не казались, но я предпочла промолчать, чтобы не казаться паникёршей.

В окнах нашего дома горел тусклый свет — судя по всему, бабушка ещё не ложилась спать. Вряд ли она дожидалась моего возвращения, скорее, опять декламировала молитвы. Подойдя вплотную к калитке, я уже собиралась попрощаться с Николаем, но тут мой взгляд упал на какой-то тёмный предмет, висящий на пике забора. Вытащив из кармана сотовый, я включила фонарик и ощутила, как у меня душа ушла в пятки: на заборе висела окровавленная тушка чёрного петуха. Без головы. А под ним крупными алыми буквами было выведено слово «Ведьма».

— Звони Семёну, — мрачно скомандовал Николай, тяжёлым взглядом разглядывая находку.

— Это же просто шутки? — ядовито процитировала я его собственные слова, одновременно набирая номер Сёмы.

— Пока это касается только меня — да, шутки, — Николай был серьёзен как никогда. — Когда же на кону твоя безопасность и безопасность Анны Степановны, я предпочту перестраховаться. И Семён, я уверен, полностью меня в этом поддержит.

Гадание

После моего звонка Семён прискакал за рекордно короткое время — не прошло и десяти минут, как он уже внимательно изучал “улики”: надпись на воротах и труп петуха.

— Это всё мне совершенно не нравится, — мрачно сообщил он.

— Да ладно? — я не удержалась от сарказма. — А мы-то с Николаем надеялись, что ты придёшь в восторг!

— Не язви, — скривился тот. — Давайте лучше думать, что дальше делать будем.

— У тебя есть какие-то конкретные предложения?

— Нужно, как минимум, узнать, кто держит чёрных петухов, — высказал своё мнение Николай. — Это, конечно, не самая редкая птица, но и не самая распространённая. По крайней мере, мы сможем сузить круг подозреваемых.

— Кроме того, любая хозяйка точно знает поголовье своих птиц, — поддержала я его. — Если птицу у кого-то украли, то незамеченным это не останется.

— Хорошо, — кивнул Семён. — С утра я совершу обход по дворам и порасспрашиваю, не пропадал ли у кого-нибудь чёрный петух. А ты, — он ткнул указательным пальцем мне в грудь, — сиди дома и в одиночку по улицам не шарахайся.

— Сегодня воскресенье, и я, как минимум, должна отвезти бабушку на утреннюю службу в церковь, — заметила я.

— Отвези, — великодушно разрешил Семён. — Но потом сразу домой!

— Слушаюсь, мой генерал.

На том и порешили. Мужчины разошлись по домам, я же, бесшумно проскользнув в сени, забрала с полки губку, средство для мытья посуды и ковш, сходила в баню за водой, и принялась оттирать кровавую надпись с забора — ещё не хватало, чтобы бабушка увидела этот кошмар. Петушиное тело я завернула в газету и закопала за баней. В идеале, наверно, стоило его сжечь, но не в доме же это делать, в самом деле!..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что-то ты, Женечка, больно часто дома не ночуешь, — стоило мне войти в дом, тут же обратилась ко мне бабушка, окинув меня подозрительным взглядом. — Где это ты по ночам шастаешь?

— По гостям хожу, — уклончиво ответила я.

— И к кому именно ты ходишь? — бабушка одарила меня укоризненным взглядом. — Уж не к Николаю ли?

— К нему самому, — я не понимала, чем фельдшер не угодил моей бабуле, но скрывать наши отношения не собиралась. — Мы с ним прекрасно провели время: поужинали, посмотрели кино.

— Смотри, главное в подоле не принеси, — покачала головой старушка. — Хотя, что я говорю? Ты уже девочка взрослая, зачем тебе советы полоумной старухи? Все нонче сами с усами. А как петух в задницу клюнет, так бегут в слезах к старикам: бабушка помоги, бабушка подскажи.

— Что-то не припомню, чтобы я хоть раз к тебе прибегала за помощью, — скрестив руки на груди, заметила я, с трудом сдерживая волну гнева, всколыхнувшуюся внутри.

— Не прибегала, — согласилась бабушка. — Зато мать твоя бегала. Когда она только в город поехала учиться, я ей сразу сказала: ничего путного она там не найдёт. И что же? Вернулась ко мне вся в слезах и с пузом! Мы потом с Гришей целый месяц за твоим непутёвым папашей бегали, чтобы жениться заставить.

Я недовольно закусила нижнюю губу, чтобы не наговорить лишнего: обстоятельства брака родителей мне стали известны уже после их развода. А до этого момента я всегда искренне полагала, что они поженились по большой любви. А оказалось, что дед подкараулил отца, когда тот возвращался после гулянки с друзьями, и под дулом ружья вынудил сделать предложение. Однако, несмотря на это, мои родители шестнадцать лет прожили вместе, как мне казалось, душа в душу. Во всяком случае, при мне они никогда не ругались, спорили, конечно, но по мелочам, и всегда быстро мирились.

— Мне не восемнадцать, как было маме, — напомнила я. — У меня есть образование, хорошая работа и собственная квартира. И даже если я, как ты выразилась, принесу в подоле, то вполне смогу воспитать этого ребёнка сама. И не придётся за моим любовником бегать по всей деревне с ружьём в руках.

Бабушка презрительно фыркнула, накинула тулуп и ушла кормить кур. Я же вытащила из кармана ключи — связку от дома Николая и одинокий ключ, отданный мне призраком, — и разложила их на столе. Когда несколько дней назад я приехала в деревню, то и мысли не могла допустить, что всё будет развиваться столь стремительно. Призраки, нечистая сила, ведьмы и демоны… и ещё Николай. Отношения с последним беспокоили меня сильнее всего. Одно дело переспать с симпатичным парнем по пьяни или потому что ситуация располагает. Только вот Николай совсем не похож на поклонника секса без обязательств. Он даже отдал мне ключи от дома! Значит, он настроен вполне серьёзно. Поэтому возникает закономерный вопрос: а мне оно надо? Я не собираюсь вот так, с бухты-барахты, менять свою жизнь, отказываться от работы и насовсем перебираться в деревню и заниматься здесь хозяйством. Это просто не моё! А Николай вряд ли согласится уехать со мной в город, ему явно нравится тот образ жизни, который он здесь ведёт.

Утренняя воскресная служба в местной церквушке начиналась в семь часов. Поэтому в шесть тридцать мы с бабушкой собрались: она надела ситцевую юбку в пол и натянула на голову однотонный белый платок, я собрала волосы в култышку, даже не потрудившись переодеться со вчерашнего дня, — прихватили с собой соседку тётю Глашу, погрузились в мою машину и поехали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А где твой платок, Женечка? — поинтересовалась соседка, устроившаяся на заднем сиденье, в то время как бабушка заняла переднее рядом со мной.

— Мне он не нужен, я не собираюсь заходить внутрь, — спокойно ответила я, морально приготовившись к потоку увещеваний на тему того, что порядочная христианка просто обязана присутствовать на воскресной службе. Однако этого не произошло, Глафира Фёдоровна просто коротко кивнула, приняв к сведению мой ответ, и отвернулась к окну. Просто золото, а не пассажир!