Борнвилл - Джонатан Коу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
18 мая 1953 года
Еще один приятный день в Лондоне с Джеффри. Пошли в ювелирный квартал, поискать, где можно расточить кольцо, потому что оно мне слишком мало. В этой части Лондона ни я, ни он не бывали, и мне там, в общем, понравилось, а вот Джеффри, кажется, было несколько не по себе. Более того, когда мы вернулись на Оксфорд-стрит, он был совсем не в своей тарелке, и я спросила, что случилось, и он сказал: “Ты видела, сколько там цветных было в автобусе?” Конечно, я заметила, но ничего толком про это не думала. Я все еще не понимаю, чего так расстраиваться. Живи и дай жить, так я скажу! Потом у нас был довольно тихий вечер в Хайд-парке. Было очень жарко и солнечно, и мы просто легли на траву, и я плела венки из маргариток, а Джеффри читал свою книжку. Я на него за это немножко дулась, но он был в очереди на эту книгу полтора месяца, поэтому, наверное, прощу его. Называется “Казино «Рояль»”, про шпиона, который вроде как очень смелый и неотразимый. Джеффри однозначно увлекся, судя по всему, и совсем не обрадовался, когда я ему на голову положила большущий венок, пока он читал. Мне показалось, что в венке он смотрится очаровательно, однако Джеффри не понял юмора.
23 мая 1953 года
Как быть с Днем коронации? Остаться в Лондоне с друзьями или вернуться в Борнвилл к семье?
Хорошо, что у мамы с папой вовремя завелся телевизор. Судя по всему, его только на прошлой неделе доставили, и они вздохнули с большим облегчением, потому что слыхали, что кого-то поставили на очередь, на месяцы вперед, и “Аренда приемников”[22] сообщила, что ко Дню коронации телевизор никому гарантировать не может. В общем, у родителей теперь есть – и совершенная прелесть, со слов папы.
Но вроде как это слегка безумие – ехать в такую даль, в Бирмингем, и смотреть по телевизору, когда по-настоящему оно все будет происходить с доставкой на дом, как говорится. Тут целая ватага желающих пойти со всей толпой, и они спрашивают, пойду ли я с ними, и велико искушение, кстати. Вообразить только – увидеть саму Королеву в карете!
А поверх всего прочего сегодня утром я получила письмо от Кеннета, он спрашивал, поеду ли я в Лондон в тот день, и сказал, что хотел бы встретиться, если я еду. Было бы, конечно же, здорово повидаться. На самом деле, думаю, это все и решает.
Джеффри расстроится, конечно, если я не приеду, но я напишу ему, что его с семьей, раз у них нет телевизора, мои мама с папой приглашают посмотреть у них. Могу спорить, не они одни воспользуются возможностью!
4
Долл положила трубку и вернулась в гостиную.
– Фрэнк звонил, – сказала она.
Сэм, вперившийся в экран, ее не услышал.
– Поберегись! – заорал он на телевизор.
– Поберегись? Чего поберегись?
– Там вон клятая акула, – пояснил он.
Долл наклонилась и вгляделась в картинку.
– О чем ты говоришь? Какая акула?
– Там! – настаивал Сэм, тыкая пальцем. – Во всяком случае, по-моему, это акула.
Он показывал на черно-белый квадрат, состоявший из одних лишь пятен и клякс серого, посветлее и потемнее, и видно их было сквозь густую метель помех.
– Не акула это, – раздраженно сказала Долл. – Это человек в гидрокостюме. Фрэнк звонил, говорю.
– Этот французский парняга, – продолжил Сэм, вторично не обращая внимания на предложенную новость, – ныряет с аквалангом и берет с собой камеру. Ты не поверишь, что там есть. Они нашли корабль, пролежавший две тысячи лет. Две тысячи лет! Рядом с Иль-дю-Гранд-Конк.
– Индюк что?
– Иль-дю-Гранд-Конк. У французского побережья. Где Марсель. “Гранд-Конк” называется. Наверное, означает по-французски “большой нос”.
– Совершенно без разницы, – сказала Долл и воздвиглась между мужем и телеэкраном. – Зачем мне знать про Индюк-Ранконг? Мне какая с этого польза? Зациклился ты, вот что. Всякую старую дрянь смотришь.
– Дрянь? Как ты можешь! Да это настоящее просвещение!
– В третий раз повторяю: звонил Фрэнк. Берта желает знать, можно ли ей прихватить с собой отца.
– Не загораживай, – сказал он, раздраженно маша рукой. – Прихватить отца куда?
– Сюда, конечно.
– Зачем она хочет его сюда прихватывать?
– Да что ж такое-то, а! Они придут в гости во вторник! Смотреть коронацию. Сто раз тебе говорила.
– А, да. – Тон у Сэма внезапно переменился. Сэм словно присмирел и усовестился. – Ты и правда говорила. Вот только…
– Что “только”?
– Ну, видимо, вылетело из головы. Потому что я сказал мистеру Эф, соседу, чтоб заглядывал. Он приведет Дженет и обоих детей.
Долл уперла руки в боки и в ужасе уставилась на мужа.
– Что-что? Как мы все тут поместимся? Четверо их плюс Фрэнк с Бертой, и Джеффри, и Карл…
– Кто такой Карл?
– Отец Берты, немец! Плюс мы с тобой. Это десять человек. Где мы все рассядемся? Как мы их напоим-накормим?
Вернувшийся на палубу Жак Кусто что-то говорил на камеру – возможно, рассказывал о своем последнем погружении, но с таким густым французским акцентом, что Сэм едва ли понял хоть слово. Долл осознала, что вновь утратила внимание супруга и никаких ответов на свои вопросы не получит. Как обычно, с возникшими домашними хлопотами ей придется управляться самостоятельно. Она вздохнула и вышла из комнаты.
* * *
Наутро, когда в дверь постучали, Долл открыла и обнаружила на пороге свою мать Джулию, а при ней – очень знакомый темно-синий чемодан.
– Ох нет, – сказала Долл, – ты опять его бросила, да?
– Я опять его бросила, – сказала Джулия голосом визгливее и пронзительнее привычного – прямой удар по ушам.
– Что на этот раз стряслось?
